Главная точка
В конусообразных тюрбанах вишневого цвета и грубых белых шерстяных плащах, на ногах — перетянутые веревкой сыромятные чарыки, в руке — посох. Привычно поджав под себя ноги, с опущенными головами расположились дервиши на ковриках в просторном зале родной обители, где происходит великое таинство общения с Аллахом. Посередине круга на овечьей шкуре восседает шейх — мудрый старец, уважаемый духовный наставник.
— Сюда приезжал из Москвы психолог-эзотерик, — из века ХУII возвращает нас в ХХI хранительница и директор Евпаторийского культурно-этнографического центра, историк Алифе Яшлавская. — Уже у ворот воскликнул: «Бесподобно!» На территории ансамбля он нашел самое сильное по энергетике место и обложил камешками. Потом камешки случайно сдвинулись...
Алифе-ханум просит нас снова отыскать ту незримую точку.
Если в здании обители (текие) энергия двойная спиральная, то здесь, во дворе, идет только снизу, от земли, лучеобразным потоком, который фонтаном затем разбрызгивается во все стороны. Даже на высоте человеческого роста в ладони почти болезненное покалывание. Полшага вперед, в сторону, чуть назад... Вот она!
— Да, здесь, — подтверждает Алифе, возвращая камешки на прежнее место. И продолжает:
— я горжусь тем, что наш текие дервишей — самый большой и сильный в Крыму Азиз (святое место) из восьмидесяти официально зафиксированных.
Но кто они такие, обитавшие здесь когда-то дервиши?
Вольнодумцы с посохом
Около 800 года н.э. возникло мистико-аскетическое направление в исламе — суфизм и его первые общины. Это была своеобразная реакция на возросшее корыстолюбие высшего мусульманского духовенства. «Внешие с людьми, внутренне с Богом!» — в духовном самосовершенствовании, в мистике и эзотерике весь смысл
существования суфизма. В грубых шерстяных одеждах, в полном пренебрежении к материальным благам суфии (от слова «суф» — шерсть) странствовали по свету, совершенствуя дух свой, — это и были дервиши (в переводе — нищие). На некоторое время они поселялись в специальных обителях-монастырях (текие) под началом шейха-настоятеля. Одной из таких обителей и был текие средневекового Гезлева (так в ту пору называлась нынешняя Евпатория).
Дервиши лечили людей молитвами и заклинаниями, продавали чудодейственные амулеты, толковали сны, предсказывали будущее, ремесленничали — и тем жили. Они охотно принимали подчас немалые подношения набожных мусульман, но никогда не просили милостыню, что считалось большим грехом и позором.
В конце ХУII века на полуострове было 22 различных текие, где молились Аллаху одновременно по 30—40 странствующих проповедников. Ныне остался один — в Евпатории. Самое святое (мы в этом удостоверились) здание Крыма — центрально-купольное сооружение в форме квадрата, вокруг которого 19 комнаток-келий. Там жили дервиши.
Заходим в тесные темные кельи (худжры) с щелеобразными расширяющимися внутрь окошками. Каждая имеет выход в молитвенный зал, а одна, вероятно, самого шейха — и из здания. Эго совсем другой мир, далекий от царящего за этими стенами, где каждый входящий обретает душевный покой, нередко излечивается от многолетних недугов.
Каменный целитель
- Однажды - говорит Алифе Яшлавская, — заглянула красивая девушка из Санкт-Петербурга…
Когда Алифе-ханум рассказывала историю про текие, юная гостья достала аэрозоль - непременный спутник астматиков. «Доченька, спрячь свой баллончик, он тебе не пригодится, лучше приходи сюда каждый день», — сказала ей Алифе. Через несколько дней девушка будто воспряла, а месяц спустя,
перед отъездом, упала перед хранительницей Азиза на колени и целовала ей руки, благодаря за исцеление.
В другой раз пришла женщина из Каменец-Подольска с мальчиком лет шестнадцати. Полненьким, симпатичным. И тоже с аэрозолем. «Сынок, ты болен?» — «Да, у него астма, неизлечимая стадия», — ответила мать. Каждый день по два- три часа они
просто отдыхали, дышали воздухом. Спустя 10 дней мальчик стал ходить гораздо быстрее, а перед отъездом обнял Алифе со словами: «Бабушка, спасибо, я уже в футбол играю!»
приводили сюда и малышей-чернобыльцев — бледненьких, худеньких. Через месяц воспитательница спрашивает: «Алифе-ханум, что вы с ними сделали? Дети теперь совершенно здоровы!»
— Ну, скажите, разве это совпадения?! — спрашивает нас А. Яшлавская. — Я-то бессильна, лечит текие. А каким образом все происходит — сама удивляюсь. Воистину пора медикам курортного города всерьез взяться за изучение столь целебного
фактора.
Двугорбый эксперт
Мало, однако, найти Место Силы, важно определить причины его появления. В данном случае, вероятнее всего, их две, причем не исключающие друг друга, а взаимно дополняющие.
В глубине и над поверхностью нашей планеты действует не только сеть энергоинформационных потоков (сетки Хартмана и т.п.), не только геопатогенные зоны, оказывающие на человека вредное воздействие, но и их противоположности. Интересно, что молельные дома или церкви, размещенные в случайно приспособленных помещениях, практически не несут никаких зарядов. Значит, только правильно построенные храмы являются накопителями биоэнергии. Древние шейхи явно знали законы природы и свойства биополей, умело выбирая места для строительства культовых зданий. Иногда пускали... верблюда. Наблюдали: пошел, остановился, понюхал землю, лег... Вот на том месте и строили. Теперь
известно, что животные чувствуют энергетику гораздо лучше человека.
Не менее важно воздействие исходящих от верующих сливающихся энергопотоков. «Молитвы помогают нам пройти половину пути к Аллаху», — утверждал пророк Мухаммед, основатель ислама. Он прав: недавно открыто особое состояние человеческого мозга — молитвенное бодрствование, когда контакт с информационным полем Вселенной происходит напрямую при отключенной коре головного мозга, то есть без участия анализа. Информация есть везде и во всем, но не все могут установить связь, почерпнуть из этого бездонного источника. А если благородные мысли распространяются на
Храм, тот постепенно заряжается положительной энергоинформацией,
возникает «намоленное место» с рез- ко повышенным уровнем биополя.
Как же это происходило в текие?
С Аллахом наедине
...Одновременный удар лбом об
пол, все встают вслед за наставником. Почтительно приложив руки к груди, дервиши отвешивают поклоны друг другу, кланяются шейху. Затем сбрасывают черные накидки и под звуки свирели, тамбура, саза или дафа (барабана) начинают кружиться, одновременно исполняя суры из Корана. Вскоре они впадают в транс (сэма), приближаясь к Аллаху (или, может, к Абсолюту?). Движения их, обычно против часовой стрелки, изображают круговорот жизни и путь планет и небесных святил. Дервиши находятся в столь отрешенном состоянии, что в их сознании не остается ничего от мира сего.
Вбегают два послушника, неся длинные четки с крупными зернами. Каждый монах берет по одному зерну, вместе они поют суры и молитвы, восславляя Бога.
Удар ногами, все как бы подскакивают и вновь начинают кружиться под тоскливые звуки музыки. Взгляд застывший, на лицах выражение исступления и восторга.
Двести лет уже бездействует текие, а будто еще гремят священные пляски,
продолжаются моления (зикр), не уходит целебная сила храма и веры. Даже в этих полуразрушенных стенах.
«Я - истина!»
Среди столпов суфизма, этого самого вольнодумного из мусульманских течений, был знаменитый поэт Джалал-эд-Дин Руми (1207—1272), руководитель медресе, проповедник, затем — суфийский шейх. Его привычки, манера одеваться, пляски и, конечно, стихи стали заметной частью религиозного обряда суфиев. Кстати, именно Руми задумал, а после его смерти его сын основал суфийсквй орден «Мевлеви» («ученый муж»), ставший затем одной из наиболее крупных и влиятельных сект дервишей. Странствующие монахи именно этого братства и создали когда-то текие в Гезлеве. Был Руми также и автором философских трудов- размышлений. Поныне привлекает весьма парадоксальная его трактовка взаимоотношения человека и Бога. Повторяющие «Я — раб Божий» — безгранично высокомерны, полагал Руми, ибо они смеют ставить себя хоть и в подчиненное положение, но рядом с самим Богом, и такие дерзкие гордецы заслуживают осуждения. Иные же, добившись высот самосовершенствования, утверждают: «Я — истина, я — Бог». Они скромны и справедливы: слившись в своем самоуничижении с Богом, они стали ничем.
Не правда ли, в этих рассуждениях есть разумное зерно?