ПЕРВЫЙ КУВЫРОК.
- Вот, дело и сделано. Теперь, кувыркайся, недоносок, как хочешь. Не поможет. Всех своих друзей раскидал по разным астралам, и сам голубчик, влип. Ты, попрощался с ними? Нет? Нехорошо, они же твои друзья. Я сяду поудобней, посмотрю, что ты, придумаешь, недоносок, на сей раз. Хватит у тебя ума спасти их всех? Признайся, мой сценарий хороший. О своей шкуре пора позаботиться. Как я здорово придумал сквознячок, а ты недотёпа и не заметил, что страничка не та. Это я её перевернул. Как и те пробирочки. Самуэлю - Даниэлю простительно, старик, алкаш, а тебе не простительно, делать такие ошибки. Ах, да, ты же недоношенный, семимесячный. Теперь, сам кувыркайся.
И так. Ты, любишь считать. Загибай пальцы. Сколько ты, душ затравил, погубил? Своего двойника, его сегодня там самого током убьёт этой ночью - это один палец. Второй палец загибай - твой дружок, тёзка, посланничек липовый – он с ума сойдёт, от вечной симфонии. Третий, как ни странно тоже «Фа». Фамишевский. Как? Ты ещё, не знаешь, что с ним произошло? Странно, странно. Ты же собственной рукой подарил ему мой тебе подарок - гробик на колёсиках, а твой двойник предсказал ему, как бы помягче, сказать? Во! Скатертью дорожка! Не так. Смотри, не переломай руки, ноги.
А он дурачок (Вы, все Фа дурачки) не посмотрел направо, и налево, или наоборот, налево, затем направо. Какая, теперь разница. В общем, предсказал, точно, скорую погибель. Итого сегодня ты, троих не досчитаешься. Скоро, все твои друзья встретятся (там где-то), и объединятся в Антанту против тебя. Они скоро всё узнают, кто ты. Все узнают, что получилось из пробирки «икс», и «игрек»? У тебя на глазах погибнет друг. Эй, ты! Слышишь меня? Приятного тебе путешествия. Кувыркайся, а я посмотрю. Тебе, не долго осталось.
…
Фа-Фа открыл глаза. На душе стало легко. Он увидел любимую Италию, сразу узнал Венецию. Он плыл в большой лодке, под красивым тентом, по Большому каналу. Позади осталась Морская таможня, громада дворца Дожей, Золотой столб Святого Марка, справа и слева великолепие дворцов и ансамблей. Впереди повисла арка Большого Венецианского моста, поворот налево, и снова, дворцы, дворцы. По всему каналу сновали неуклюжие лодки, и юркие плоскодонные гондолы.
На корме его лодки стоял молодой не бритый итальянец с засученными до колен штанами, он ловко управлял одним веслом. Справа ласкала слух мандолина. Через секунду приятный мужской голос запел серенаду. По узким набережным прогуливались чопорные сеньориты с белыми кружевными зонтиками…
«Что-то, не то» возникло сомнение в голове у Фасолина. «Зонтики времён Ро-Ко-Ко, как бы это узнать? В какое, я попал время? Какой год? Какой век?»
- Синьор! Повернулся Юра к итальянцу с веслом.
- Слушаю, вас любезный, с поклоном ответил лодочник, подтягивая полотняные штаны.
- Который час?- спросил Фа-Фа. - Фиеста, сударь.
«Ясненько. Двадцатый век, это хорошо. А я подумал Девятнадцатый…».
В подтверждении его догадки, их лодку обогнал маленький теплоходик, чуть больше катера, с туристами. Из динамика на невысокой рубке звучала Санта Лючия в
исполнении Робертино Лорети. Вдобавок ко всему, им наперерез преградил путь катер. Рослый итальянец, раздетый по пояс, в белых форменных брюках, снял пробковый шлем, надел фуражку морской полиции. Он бегло, что-то говорил,
эмоционально жестикулировал руками лодочнику, который так же эмоционально оправдывался, тряс мятой бумажкой.
- Добрый день, – обратился Фа-Фа к карабинеру, по-итальянски, – в чём дело, синьор? Вы меня задерживаете, объяснитесь.
- Господин, у него нет лицензии, и аптечки.
- У него какой-то документ, взгляните. Я тороплюсь.
- Пусть подотрётся своим разрядом по плаванию. У него прошлогодний регистрационный номер корыта, спасательные средства не стандартные. Штраф 500 тысяч лир, - кудахтал карабинер в фуражке.
Он выписал квитанцию на штраф, плюнул на неё, и прилепил на борт лодки.
- Отвези молодого господина, куда ему надо, и через час в префектуру к мировому судье, с оплаченной квитанцией.
Лодочник начал, лопотать про тяжелую жизнь, большую конкуренцию, на высокие цены парковки, на кучу маленьких детей, и т. д.
Юра сидел, и слушал, то одного, то другого.
«Почему, я должен слушать их разборки?»
Потом поймал себя на мысли
«Что, он вообще, здесь делает, в Венеции? Венеция красивая, но ... Он собирался встретиться с Вихровым, а его занесло вон куда. Не тот «астрал». Не понятный итальянский реализм».
Фа-Фа закрыл глаза, сосредоточился. Впал в транс. Через минуту открыл глаза.
Снова: лазурное небо Адриатики, Большой Венецианский канал, та же лодка, и тот же парень с засученными штанами …
- Который час? спросил он у лодочника. - Фиеста, сударь.
Юрка судорожно обернулся. Их догонял теплоходик. Над волнами звучала знакомая Санта Лючия.
«Так и есть. Сейчас, вон тот с пробковой головой, потный, голый макаронник подрежет...»
Точно, полицейский катер преградил лодке путь, заставляя их остановиться. Лодочник полез в карман за своим мятым свидетельством по плаванию.
Остальное вы всё знаете…
Фа-Фа сидел в лодке, держась за голову, и думал.
«Как мне угораздило провалиться во временную яму, это почти то же самое, что и петля времени. Нет, ничего, хорошего. Сиди, и гадай, как из неё выбраться. Как? Я не знаю...»
Как, только он открывал глаза, перед его взором появлялся разноцветный лодочный тент, и безоблачное небо. С третьего раза Юра выучил наизусть Санту Лючию и
любовную серенаду. С пятого раза, он включил в голове счетчик, который регистрировал очередной проход временного круга его путешествия по водам Венецианской лагуны. Всё повторялось из раза в раз. Он сидел, словно в стакане, и был вынужден смотреть повторяемое кино. Но, он имел возможность думать, анализировать, что было для него очень ценно.
Юра подсчитал, что тот полицейский в фуражке налепил на борт их лодки, квитанций уже на несколько миллионов лир, но каждый раз, когда он открывал глаза, и смотрел на борт лодки - квитанций не было.
«Идиотство. Сколько у того макаронника, ещё квитанций?» Юра давно не воспринимал итальянские лиры, как серьёзную валюту. Считай, сколько там нулей, шесть или девять? Как ему это уже надоело. Надо, что-то делать. Он не находил ответа на создавшуюся ситуацию, но признавать себя побеждённым, не собирался.
Он сидел, не открывая глаз, и думал, искал выход. Слух контролировал очередной виток «происходившего». Наконец, Юрка рискнул попробовать связаться с Всемирным Советом Безопасности Земли, с просьбой оказать ему помощь, в виде совета. Ответ прозвучал, прямо в мозгу.
«Проанализируй всё, что видишь, составь логическую цепочку событий. Всегда, в любой цепи есть слабое звено. Разорви его. В этом тебе поможет твой преданный друг».
«Легко сказать, найди слабое звено. Я же ничего, не могу. Впрочем, они правы, я могу анализировать. Спрашивается, где мой преданный друг? Все мои друзья, сами срочно нуждаются в моей помощи, Мне надо торопиться. Разорвать этот колдовской круг. Похоже, я начинаю сомневаться в мудрых Советах. И так, составим логическую цепочку. Сложил, что дальше? Теперь надо, очень внимательно, всё заново, всё до мелочей, просмотреть это надоедливое кино. Я всё давно знаю, где и на каком слове заикнётся полисмен, когда повеет ветерком, где и какая будет волна. Всё вижу в сотый раз, а сделать ничего не могу. Что же. Посмотрим в сто первый раз.
Над чем я удивился в самый первый раз? Что мне показалось необычное? По набережной прогуливались знатные сеньориты с белыми кружевными зонтиками от солнца. Я ещё подумал РО-КО-КО, а Робертино Лорети своим пением сказал, что это ХХ век. Всё нормально. Фиеста. Мужиков не видно. Сидят где-нибудь в тени, и тянут пивко. И где здесь, отгадка? Где слабое звено? Где выход из петли? Не видно что-то её. Хреновая цепочка у меня получилась. Хотя бы малюсенький намёк, я додумал бы. Кругом солнце, вода, в глазах рябит от бликов. Солнце отражается от всего: от воды, от окон дворцов, от иллюминаторов проплывающих теплоходов, от велосипеда, стоящего у перил причала. Снова, что-то блеснуло справа.
На набережной маленькая пиццерия, под одним тентом - ромашкой, три столика. Вот, и мужики. Раньше, я их не замечал. На столике стоят бокалы из венецианского стекла, с пивом. Они-то и сверкали на солнце. Трое итальянцев сидели за столиком, развалясь, потягивали пиво. Один надвинул на лицо сомбреро, очевидно дремал. За другим столиком двое молодых парней играли в нарды. И всё. Лодка проплыла, и пейзаж на набережной изменился. В последнее мгновение, ещё раз блеснул луч солнца в бокалах. Вот, и подсказка!!! Как в очках Майдн ин Турин, или Лацио. Жаль нет очков. Тысячи бликов, а этот особенный. Надо ещё раз, всё заново, просмотреть. Придётся снова и снова, ждать, терпеть, когда проплывёт теплоход, с туристами, и песнями Лорети, когда появится полисмен, и прилепит штраф на лодку… маленький шанс, но шанс.
Снова блеснули бокалы на столике пиццерии. Позади две особы с зонтиками. Одна ничего. Какие пышные груди...»
Фа-Фа всё подмечал, запоминал, анализировал увиденное. Что-то за всем этим скрывается. Что?
«Вот, пузатый итальянец взял бокал, сдунул пену, прямо в воду, и хлебнул золотистый напиток. Я это видел сто раз. А чего, я ещё не заметил?»
Сверкнули часы на руке парня, что играл в нарды. Что-то ещё блеснуло, и Юрка опять не успел разглядеть, что именно?
Снова, в который уже раз …
Мужик сдунул пену, сверкнули на руке часы, … и вот оно. Доля секунды, но взгляд Юры поймал этот неуловимый солнечный блик.
Столики стояли у самого края набережной, за решётчатым ограждением, у одного из столбиков была цепочка, она и блеснула на солнце. Что это? Просто так, или здесь кроится подсказка? Что за странная, блестящая цепочка? Всё. Её уже не видно. Снова, ничего не видно. Лодка проплыла мимо.
Юра выжидал момент, поднялся на ноги, посмотрел назад на столики. Было видно у столбика цепочка, она уже не блестит, она просто свисает на землю, и больше ничего. Обидно. Юра встал на сиденье, и продолжал смотреть в том же направлении. И он увидел. У столбика на привязи лежала собака.
«Странно, в Венеции собаки. Они, обычно бегают стаями по окраинам города. В центре, собака большая редкость»
В следующий заход, Юра заранее, встал на скамью лодки, смотрел на блик цепочки. Он отчётливо увидел, лежащего у решётки в тени, большого чёрного ньюфаундленда.
«Да, это …»
- Джим!!! Вырвалось из груди мальчика.
- Джим, это я! Джим, ко мне!!! Во всё горло закричал Юра...
В этот момент из открытой двери кафешки появился повар в высоком, белом колпаке, и в фартуке. В следующее мгновение собака поднялась на лапы, и посмотрела на Юру, на шее снова, блеснула цепочка.
- Джим, место! - приказал повар. Собака улеглась.
У Юры в груди запрыгало сердце. Вот, и порвана «цепочка» монотонных событий, надо двигаться дальше, но лодка проплыла мимо. Пришлось возвращаться, наверно в тысячный раз.
…
…Он встал на скамью, приготовился. Когда блеснула цепочка, Юра, что было сил, закричал.
- Джим!!! Это я! Ко мне!!!
Появился повар. - Джим, место!
- Джим, ко мне!!! Джим!!! Я здесь! - не переставая, кричал Юрка. - Синьор, это ваша, собака. Вдруг за спиной спросил лодочник. Юра обернулся, и увидел, что катер с полицейским проплыл мимо, не стал преграждать им путь.
- Джим!!! Милый, ко мне, это я Юрка.
Громко кричал по-русски Фа-Фа, и махал руками.
Собака поднялась за задние лапы, упираясь передними в решётку ограды, смотрела, то на мальчика, то на повара.
- Ко мне, Джим!!!
Пёс перемахнул через ограду, бросился навстречу мальчику. Блеснула цепочка …
и прервала полёт собаки.
Пёс со всего размаху ударился о каменную стенку высокой набережной, повис не цепи за шею, дёргаясь в конвульсиях у самой воды…
- Джим, прости ... - прошептал, со слезами на глазах Юра, видя, как его преданный друг, вторично гибнет от удавки. Слёзы мешали смотреть.
К решётке сразу подбежали парни и повар. Они пытались поднять за цепь пса, тем самым, только ухудшая его предсмертные страдания. У повара в руке появился разделочный топорик; он перегнулся через перила, взмахнул рукой. Раздался звонкий скрежет металла о камень, и шум падающего в воду пса. Снова на солнце блеснул обрывок цепочки. Юра смотрел на разыгравшуюся у него на глазах трагедию, едва удерживая равновесие в лодке.
Большая волна от катера полицейского, который резко развернулся к ним, сильно качнула лодку. Мальчик не удержался, махая руками, упал за борт. Солёная вода моментально проникла в лёгкие мальчика.
Рассудок покинул тело посланника …