Скитальцы-глава 4. Жертвоприношение

               


       В центр вышел Тороп, за ним трое дюжих горожан в кожаных запонах-фартуках. Рукава красных рубах закатаны по локти. Они несли большой топор, остро отточеные, сверкающие на солнце, ножи и массивную колотушку-балду из березового капа. Это были мясники, которых Матвей не раз встречал на торжище.
       Тороп низко поклонился Перуну. Мясники, сложив у ног истукана свой зловещий инструмент, тоже совершили низкий троекратный поклон божеству.
Матвей, не отрывая взгляда от страшных орудий, схватил Горина за руку и с дрожью в голосе прошептал:
      - Силыч, что же это делается, ведь они нас сейчас порешат!
Горин обнял парня за узкие, вздрагивающие от страха, плечи и прижал к себе. – Не надо, Мотя, держись крепче. Я верю, Бог даст – всё будет ладно. Вон и Степан верит. Смотри, какой он спокойный.
      Побледневшее лицо Степана застыло в напряжении, слегка подергивалось веко левого глаза. Внешне он был спокоен.
      Между тем волхв обратился к своему главному богу – истукану:-Покровитель наш, Бог громовержец, Перун батюшка! Прими благостно жертву нашу. Защити род наш от всякой беды, болезней, от разбоя ворогов наших. Пошли грозы теплые, благодатные с теплым дождичком. Пусть щедро родит жито! – Тороп застыл в низком поклоне.
      Вдруг народ радостно зашумел. Раздались радостные крики:- Летят, летят! Перун жертву принимает, гонцов шлет!
Из-под облака, делая круги, опускались два орлана. Сложив крылья, они уселись на вершине Медведь- камня. Волхв облегченно вздохнул и выпрямился. По лицу разлилась благодать. Он взмахнул рукой и приказал:- Ведите!
      Снова завыли рожки и дудки, загремели и подняли неистовый шум другие музыкальные инструменты и выкрики горожан. Раздались отдельные громкие голоса: - Ведут! Ведут! – На опушке березовой рощи показались четверо дюжих мужиков. Они погоняли крупного тёмно- бурого быка.
      Мясники разобрали инструмент. Жертву вывели в центр полукружья, к низкому бревенчатому настилу-помосту. Боец играючи взметнул пудовую балду и с силой обрушил её на голову быка. Его напарник острым ножом мгновенно взрезал горло и мясники, сообща, ловко повалили животное на помост. Из горла хлынула алая кровь. Она, булькая, пенясь и дымясь, сливалась в большое деревянное корыто. Матвея стошнило. У него подкосились ноги, и он завис на руках друзей.
      Профессионалы мастерски разделали тушу. Рогатую голову Тороп и Одота отнесли к подножью Перуна. Зачерпнув ковшом из корыта горячую кровь, выплеснули её на жертвенный огонь. Туда же, на раскаленные угли, бросили часть внутренностей. Пламя сперва сникло, потом, зачадив, снова разгорелось. Волхвы окропили кровью остальных болванов-богов. Часть потрохов поставили в корыте у подножья Перуна.
      В стороне от ристалища разгорелся огромный костер. Там горожане жарили и поедали жертвенное мясо. Куски, что похуже, под пение и музыку разносили по лесу, разбрасывали для леших и вурдалаков. Досталось и водяному, и берегиням, что живут в озере. У подножья истукана орланы пожирали бычьи потроха.
      К пришлым подошли жрецы. Тороп обвел руками всё окружающее и торжественно объявил:- Перун принял жертву. Вот и его гонцы пируют, указал он на орланов. Значит, все будет хорошо.
      - А можно вопрос? – обратился Матвей к жрецам. – Я вчера спрашивал людей, какая будет жертва, а они не хотели отвечать. Почему?
      - Так и должно,- ответил Тороп. – Иначе бы боги не приняли жертву.
Со стороны озера надвигалась тёмная туча. Орланы, насытясь, улетели. После пиршества жертвенным мясом народ снова собрался у святилища.
      - Пора судьбу пришлых решать,- объявили жрецы.
Гроза все приближалась. Над озером забушевала буря. Волхвы то и дело поглядывали на небо. Пленников торопливо поставили вряд на каменную плиту у подножья истукана.
      - Перун батюшка! – срывающимся на фальцет голосом выкрикнул Тороп, - реши судьбу этих людей, подай знак!
Толпа замолкла в ожидании чего-то необычного. Упали первые капли дождя. Налетел шквал ветра. И тут, слепящий синий свет молнии с шипением и грохотом обрушился вниз. Грянул оглушительный гром. Казалось, скала Медведиха разлетелась на куски. И в тот же миг к пришлым на плиту стремительно прыгнула Осеня. Отчаянный людской вопль потонул в грохоте нового разряда. На землю упала кромешная тьма. Повсюду раздавались отчаянные крики и плач людей. Туча с грохотом и блеском молний унеслась в сторону леса. Посветлело. Сеял теплый мелкий дождик. Народ в панике разбежался. Каменная плита у подножья Перуна была пуста. Рядом с нею, вниз лицом, лежал старый Тороп. Его обращенные к божеству руки, как бы, просили пощады. Дождинки падали на почти голый затылок и, разлетаясь, кропили реденький венчик седых волос. Мокрая рубаха прилипла к тощей спине. Подошел Одота: - Тороп, братушка, не убивайся, родимец. Ушла Осенюшка вслед за Васильком. Значит на то воля богов. – Склонившись над распластанным телом, он с трудом, повернул его вверх лицом. Взгляд широко открытых старческих глаз был неподвижен и устремлен в далекое небытие:- Охти мне! Никак отошел, - с горечью произнес Одота и шершавыми пальцами закрыл слабые веки старого друга. Он долго сидел рядом, похожий на стоящих по соседству деревянных богов-истуканов. По рыжей бороде, одна за другой, струились крупные прозрачные капли.