Синее море плещет у скал…
«Скажи мне, мой друг, ты мне веришь?»
И я тогда как на духу рассказал
О том, о чём помнить не смею.
О том, как я друга невольно предал
И как из-за этого долго страдал…
Мой друг был фанат многотысячных гор,
И так как мы с детства дружили,
То в горы и я для компаньи пошёл.
И оба мы горы любили.
Сначала мы с ним увлекались слегка,
А позже влюбились мы в них навсегда.
Однажды назначили встречу мы с ним,
Но я услыхал мимоходом:
Погода испортилась, горы штормит,
Как море в плохую погоду.
Но я краем уха всё это слыхал
И другу, забыв, ничего не сказал.
На небе ни облака, скалы манят,
Азарт охватил нас мгновенно.
Мы вверх поднимались – натянут канат,
Страховка скрипела победно.
И я обо всём, что на свете, забыл
И только глазами за другом следил.
Мой друг с высоты помахал мне рукой
И крикнул: «Уже недалече!»
И вдруг я увидел, что там, над скалой
Природа готовит нам встречу.
Она принесла нам с собой ураган,
Лавину и холод, и снег, и туман.
Как только забрезжил лавины хребет,
Я крикнул: «Спасайся! Лавина!» -
И в сторону прыгнул, попавши на снег,
И больше ничто я не видел.
В тумане мелькнул вдруг знакомый рюкзак
И только потом понял я что и как…
Меня неожиданно ты прервала,
Серьёзно в глаза мне взглянувши:
«Но ты ведь в горах разбирался слегка,
А он разбирался получше:
Зачем пред вершиною громко кричать?
Твой друг о лавинах обязан был знать.
Да-да, ты виновен, что друг твой погиб,
Но вечно казниться не нужно.
В горах дисциплина важнее, чем крик.
Не ты порвал верную дружбу.
Да, ты виноват, ты невольно предал,
Но друг твой виновен, что в горах кричал».
«Спасибо, ты совесть мою уняла» -
Сказал я тебе, улыбнувшись.
Но совесть моя всё равно не бела
И мысли скребут мою душу:
Ах, боже, зачем лучший друг мой погиб?
И я почему до сих пор ещё жив?