Рассказы дядьки Акима.
(65 годовщине великой победы посвящается)
Как быстро летит время. Как давно это было, как много утекло воды. Сегодня я по возрасту уже такой и даже старше чем были они, мои родители и многочисленные родичи их поколения, в те далёкие годы моего детства. Время меняет многое. Сегодня уже почти не встретишь таких многолюдных и весёлых компаний, в какие любила часто собираться моя родня. Баян, гитара, шутки, анекдоты, застольные песни… Тогда чуть ли не каждый из них мог смело ехать на всякого рода конкурсы, какие модно ныне проводить на телевидении и рассчитывать если не на первое место то на призовое почётное, это уж точно. Сколько было талантов. Пели почти все. Особенно красиво пели хором на разные голоса. Руководил и дирижировал этим хором застольной самодеятельности, бывший в молодости руководителем церковного хора, брат моей бабушки, дед Жора. Ритмичное движение рук и закрытые глаза дирижёра говорили о том, что хор поёт вполне профессионально. Но стоило кому-то сфальшивить тут же плавно движущаяся рука сжималась в кулак, а укоризненный взгляд, направленный на «бездаря» моментально восстанавливал гармонию.
Бывший моряк-фронтовик дядя Миша, под аккомпанемент баяна и гитары, так выбивал чечёточку или выплясывал «яблочко», что пока он не падал обессиленный на стул, окружившие танцора плотным кольцом родичи, позабыв про осиротевшие на праздничном столе выпивку и закуску, отпускать его не собирались.
А в перерывах между застольем, пением и танцами народ собирался вокруг признанного всеми мастера слова дядьки Акима и слушали, иногда вставляя и свои, его воспоминания о военных годах. Мне лично очень запомнились его рассказы из его партизанской жизни.
Сегодня многие стали забывать о той великой миссии советского народа, которая выпал на его долю в смертельной схватке с фашизмом. Более того, есть случаи, когда стараются даже очернить наших предков, выискивая негативные стороны русского воина, советского солдата. Так, например, присланный к нам на Луганщину, избранным в 2004 году с помощью американского капитала «памаранчовым» президентом Ющенко, новый губернатор из западной области Украины, пытался убедить луганчан, что немецкий солдат нёс к нам в Украину цивилизацию и прогресс, а российский воин – варварство и разруху. Его правда быстро «попросили» поехать домой но… - факт попытки, растоптать историю и предать забвению героическое прошлое нашего народа, как говорится, на лицо.
Рассказы дядьки Акима напомнят тем, кто подзабыл о том как «варвары» защищали свою родную землю. Напомнят о подвигах, которые достойны пера более профессионального и умелого писателя, чем автор сих строк, но увы… Как говорится – чем богаты… Тем более что дядька Аким всегда сокрушался, что некому описать подвиги его боевых товарищей. Попробую хоть частично поправить эту несправедливость и опишу некоторые из тех рассказов, которые мне запомнились.
В партизанах
Когда фашистская Германия напала на Советский Союз, дяде Акиму едва исполнилось восемнадцать лет, но ему, как говорил он сам, никто не давал и шестнадцати. Поэтому в армию его сперва брать не хотели, но по-видимому дела на фронте были так плохи, что бойцы там были очень нужны, и уже к осени он всё-таки уже был войсках. Но повоевать в рядах Красной Армии ему так толком и не удалось. Уже в первых боях их часть попала в окружение, и дядя Аким оказался в плену.
Ночи уже были прохладными, а пленных держали прямо на голой земле, на пустыре, обнесённом колючей проволокой. Охрана располагалась на вышках по периметру. Первые месяцы войны немцы ещё верили в свою скорую победу, и потому не были такими жестокими в обращении с пленными, как после своих поражений под Москвой, а затем Сталинградом и Курском. Поэтому жители из близ лежащих селений часто приносили что-нибудь поесть и бросали принесённое пленным через колючку. Однажды в компанию, которой держался мой дядя, попала булка хлеба. Когда хлеб разломили, то внутри оказалась записка, из которой пленники узнали, что нынешней ночью в определённом месте колючая проволока будет перекушена и небольшая группа из 4 – 6 человек может за пару часов до рассвета попытаться бежать. В это время их там будет ждать проводник, который проведёт их к партизанам. Группа красноармейцев, которой держался в плену мой дядька, состояла из пяти человек. Все они недолго размышляя, решились на побег, который к их счастью оказался успешным и вскоре все пятеро были в партизанском лагере. Там их поместили в отдельную землянку и почти две недели держали под охраной. На вторую неделю заключения, по одному стали уводить. Сначала одного, через несколько часов или на следующий день другого. Ушедший назад уже не возвращался. Когда вызвали дядю Акима, он понял, почему их вызывали по одному.
Его привели в землянку командира и там устроили настоящий допрос. Сначала расспрашивали о товарищах по побегу, кто они, как давно он их знает, что они о себе рассказывали, как вели себя в плену и так далее. Потом пошли вопросы касающиеся его лично. Кто, откуда, где родился и т.п. Каково же было удивление дяди когда, задавая наводящие вопросы, присутствующие в землянке командиры иногда знали о нём даже то, что позабыл сказать он. Например, один из них сам назвал номер школы, которую он закончил. Знали они и о том, что с первого раза его забраковали на призывном пункте. Вот оказывается, почему так долго их держали под домашним арестом. Имея связь с «большой землёй», командование отряда выясняло, что за люди попали к ним в отряд, - нет ли среди них провокатора. Ну, а после этой проверки он уже мог свободно перемещаться по партизанскому лагерю и вскоре встретил всех тех, кто вместе с ним бежал из фашистского плена. Спас и привёл их в отряд некто Курковский, человек необычайно смелый, который был позже удостоен звания «Героя Советского Союза», прошёл всю войну и остался жив. Очень любил рассказывать об этом необычайном человеке дядька Аким. А так как он был очень весёлым человеком, то почти всегда это были какие-нибудь истории, без смеха которые слушать было невозможно. Вот одна из них хорошо мне запомнившаяся.
Прошло около месяца после бегства из плена. Дядя Аким быстро свыкся с жизнью в партизанском лагере. И хотя чувствовал себя он уже настоящим партизаном, но всё равно, когда его вызвали к командиру, и тот, указав ему на какие-то шмотки, приказал:
- Переоденешься вот в это и завтра утром пойдёшь в разведку.
Для него это было как гром среди ясного неба. Надо же такое доверие. Оказалось всё очень просто. Выбрали его потому, что он смотрелся ещё пацаном и мог меньше взрослого вызывать подозрения у немцев. К тому же, шёл он не один, а вместе с Курковским, который должен был сопровождать его, не входя в населённые пункты, в которых предположительно находились немцы.
Рано утром ушли из лагеря. Вышли на лесную дорогу и направились к намеченной для разведки деревни. Оказалось, что немцев в ней нет, и только иногда наведываются полицаи. Отправились дальше, к соседнему селению. Но, не доходя до него примерно с километр, неожиданно наткнулись на вынырнувшую из-за поворота лесной дороги телегу, в которой ехали четверо полицаев и немец.
- Спокойно, не дёргайся, - тихо произнёс Курковский, - иди как шёл.
- Поравнялись, - почти разминулись. Думал, уже пронесло, - рассказывает дядя Аким. Когда вдруг – Хальт! Аусвайс. Ну, в смысле – документы. Ну думаю, всё… - какие у нас документы? Полицай остановил лошадь, и все уставились на нас.
- Документы? Пожалуйста.
Курковски опускает руку в боковой карма и выхватывает взведённый пистолет. Один из полицаев дёрнулся было к лежащей рядом винтовке, но направленное в его сторону дуло пистолета, вмиг заставило его изменить своё решение. Курковский сделал шаг к телеге, ближе к немцу, и распахнул брезентовый плащ.
- Тебе какой аусвайс, этот или этот? - Обратился он к фашисту, указывая дулом пистолета на две висящих у него на поясе гранаты.
- Най, най комрад! Я поехль, - ты пошоль, - решил видимо не испытывать судьбу гитлеровец.
- Так и разминулись без единого выстрела, - смеялся рассказчик, - пока мы не скрылись за тем поворотом, откуда появилась телега с полицаями, те и дёрнуться не решались. А вдруг не выдержат нервы у партизана, и метнёт свою гранату. Шансов выжить мало. Немцы и полицаи вообще нас страшно боялись, - поясняет дядька Аким. Дело в том что они нас, партизан, считали бандитами и в плен не брали, а если и схватят кого, то только для того чтобы повесить где-нибудь на площади для острастки. Естественно, что мы предпочитали погибнуть в бою, чем подвергаться пыткам и потом болтаться на виселице. Но в свою очередь и мы пленных не брали, и с немцами и полицаями расправлялись на месте. Ну, во-первых, пленных надо кормить, а мы и сами часто недоедали, да и лагерей для пленных у нас не имелось. Откуда им взяться у партизан. Это ещё хорошо, если взятого в плен, просто расстреляют. А бывало, приговаривали к казни «Земли Русской». Особо это касалось полицаев и предателей. Наклоняли два дерева. Привязывали вражину верёвкой за ноги к двум макушкам и перерубывали одновременно верёвки державшие деревья. Те выпрямлялись и разрывали приговорённого. Сама русская природа наказывала предателя.
В связи с этим был даже такой забавный случай, - продолжал рассказывать дядька Аким. Когда наши уже шли в наступление, а наш отряд получил задание идти на соединение с армией, то мы неожиданно ударили в тыл бросившим окопы и бегущим от наших танков в ближайший лес немцам. Сначала немцы пытались пробиться в лес но, увидев, что имеют дело с партизанами, стали бросать оружие и с поднятыми руками бросились навстречу русским танкам.
- Солдатам сдаёмся, партизанам найн, - кричали они, зная, что партизаны в плен не берут.
Вот такой вот страх наводили партизаны на незваных гостей из цивилизованной Европы.
Вор
После того как партизанский отряд соединился с наступающими войсками дядька Аким вновь стал красноармейцем и продолжал воевать уже в действующей армии. Но и там ему встречались очень интересные люди, о которых он мог так интересно рассказывать, что заслушаешься. Так, к примеру, он считал, что прообразом Василия Тёркина вполне мог послужить один из его сослуживцев, которого так же звали Василием. Таких весельчаков и неунывающих балагуров, уверен мой дядя, в мире единицы. Смелый до бесшабашности в бою, и душа всех бойцов на отдыхе, таков был этот Василий. Казалось, нет такого музыкального инструмента, на котором он не мог играть. Гитара, аккордеон, трёхрядка, губная гармошка, ему казалось без разницы, - всё играло, всё пело.
- Я поначалу даже думал что он профессиональный артист, - улыбается дядя Аким. Однажды даже спросил – А ты что артист?
- Да, - говорит, - артист – оригинального жанра.
- Это как, - что это за профессия такая?
- Да вор я, - есть такая профессия.
- А работал кем?
- Вором и работал.
- Потом я от нашего капитана услышал уже более подробную историю о нашем Василии Тёркине.
Был наш капитан тогда ещё старлеем, когда послали его и ещё нескольких офицеров за пополнением. Пополнение было не совсем обычное. ЗеКи. Набрали целый эшелон. Поезд с пополнением медленно, порою часами простаивая на станциях, пропуская эшелоны более важного значения, двигался на запад, к фронту. И вот на одном таком полустанке, где стоять предполагалось почти до ночи, подходит Василий к офицеру и говорит.
- Слышь начальник, это мои родные края, тут недалече мой дом, - отец мать. Три года не видел, и не знаю, увидимся ли. Отпусти проведать.
- Как это,- удивился лейтенант, - не положено.
- Не положено и вору воевать, а я вот еду на фронт. Отпусти начальник, вечером буду.
- Короче, уговорил он нашего, тогда ещё, старлея.
- Но смотри к вечеру, чтобы был, не подведи меня.
Но поезд отправили не поздно вечером, как намечали, а на пару часов раньше.
- Распереживался наш старлей. А как вы думаете, пропал новобранец – вор, которому по большому счёту, ещё не один год на нарах париться, и из вверенного именно ему вагона. За это по головке не погладят. Каково же было удивление, когда через сутки он обнаружил Василия среди вверенных ему людей. Догнал, и как ни в чём не бывало, как будто и не отлучался, на поверке: - Да тут я начальник, куда я денусь? С тех пор вместе и воюют.
И ещё один курьёзный случай из этой же командировки за невиданным ранее пополнением рассказал как-то своим бойцам капитан.
Остановился эшелон с ЗеКами, а на соседнем пути стоял поезд в котором, в одном из вагонов везли коньяк. Как об этом прознали ЗеКи, он и до сих пор не знает, но только уже через пару часов стоянки прибегает комендант станции, патруль и начальник соседнего состава и жалуются старшему сопровождающему пополнение:
- Ваши ЗеКи украли три ящика коньяка.
-Как украли, кто видел?
- Видеть не видели, но только больше некому.
- Но правильно, а на кого ещё можно подумать. Да и сопровождающие офицеры не сомневались, что это дело рук их подопечных.
-Выйти всем из вагонов, - командует старшой.
Построили всех и офицеры вместе с патрулём прочесали, перевернув вверх дном все вагоны, но так ничего и не нашли. Даже в паровозе искали. Бесполезно. А на следующей станции приходит к старшему эшелона делегация. Давай мол начальник всё по-честному, - один ящик коньяка вам, а два наши.
- Так всё-таки вы…, удивился старшой. Но где вы их спрятали, ведь все вагоны перерыли – ничего не нашли. Три ящика коньяка не иголка, - в шапку не засунешь.
- Так что, - согласны на честный раздел, - спрашивают делегаты, - тогда так и быть расскажем.
Ну начальство посовещалось и решило. – Чёрт с ними, до фронта ещё пилить и пилить, а два ящика коньяка на всю эту братву не так уж и много, зато самим ящик целый, как с куста. А так ведь всё равно втихаря выпьют, даже и не заметим.
-Так и быть, - тащите сюда ящик.
- А чё его тащить, он в вашем вагоне. Мы только свои два заберём, а один вам оставим.
- Ну кто бы мог подумать, что ворованный коньяк спрячут в офицерском вагоне. А главное, как и когда они умудрились туда ящики затащить и спрятать, до сих пор загадка. Действительно, – ловкость рук…
- Да при чём тут руки, товарищ капитан, - хитро улыбается Вася, тут голова, а не руки всё сделала.
- Не понял…
- Да что тут понимать. Драку в нашем вагоне помните… Все офицеры и побежали разнимать, а свой вагон пустой оставили, вот и всех делов-то. Рассекретил, наконец, до обидного простую загадку Василий.
Много ещё чего рассказывал дядька Аким и остальные фронтовики, выжившие в той войне. Да разве всё упомнишь. Сколько лет прошло. Стёрли годы из памяти многое, но, то, что наши отцы и деды спасли мир от фашизма забывать нельзя. Вечная им память.