На пороге стояла Натали, в руках она держала зеленую сферическую клетку, в которой поблескивали красными и черными глазками две мышки.
-Это что?
-Понимаешь, - Наталья подняла на подругу огромные голубые глаза,- мои домашние не могут переносить мышиный запах, требуют унести зверушек из дому, а я не могу отдать их на птичий рынок. Ты же понимаешь, их там обязательно скормят питонам…
Натальины глаза наполнялись влагой, а тонкий чувственный нос подозрительно шмыгал.
-Наташка! Сколько тебе лет? Ну, ты же не масенькая девочка, которой захотелось иметь дома живых мышек. Они же пахнут. И я тебя предупреждала.
Наталья прошла в квартиру и поставила клетку на журнальный столик.
-Только ты можешь спасти их, Аксюша.
-Я?
-Посмотри, какие они маленькие и беззащитные. Посмотри, какие у них прозрачные розовые ушки.
-У меня кошка.
-У тебя очень воспитанная кошка, она не тронет двух маленьких мышек.
-Только что она покушалась на Персика.
-Ну и как?
-Жив пока.
-Ну, вот и замечательно, - радостно захлопала глазами Натали,- значит, и мышки останутся живы. Ну, Ксюшенька, ну, я тебя умоляю, приюти этих двух крошек.
-Ни за что!
Аксинья схватив клетку, сунула ее в руки Наташке.
-Забирай свое зверье!
-Ты хочешь, чтобы их съел питон?
-Мне все равно, кто их съест. Я не хочу превращать свою квартиру в зверинец. У меня есть кошка, у меня есть воробей. Мыши – это уже перебор!
Из глаз подруги выкатились две крупные слезы, она прижала клетку к груди как грудного ребенка и пошла к выходу.
Аксинья взъерошила свои волосы и потянулась рукой к пачке сигарет. Конечно, это очень хорошо – иметь свою отдельную квартиру. Безусловно, прекрасно, когда твои друзья, а особенно ближайшая подруга, обращается к тебе в трудную минуту, но почему обязательно с просьбой приютить мышей? Ну, ладно там, котеночка или щеночка.
Стоп!
В прошлом году Наташка притащила Аксинье маленькую толстенькую собачку на кривых ножках – соседка уехала в отпуск, а подружкины родители в тот год не переносили собачьего запаха. Отказать молящим голубым глазам подруги не было никаких сил, и Аксинья приютила псину. Два дня животное не выходило из-под ванны, куда забилось сразу же по прибытии в ее квартиру.
-Вот ведь, бедолага, намаялась, видать, со своей хозяйкой, - жалела ее Аксинья и подсовывала под ванну самые вкусненькие кусочки. И лишь, когда из-под ванны стал доноситься писк, она поняла цену жалости.
Две недели маленькая собачка выкармливала потомство, не покидая помещение, которое за это время приобрело характерный запах.
Вонь разносилась по квартире, а в ванную невозможно было набрать горячей воды. В этом случае запах становился просто таки нервно-паралитическим. Потом кормящая мать стала выходить на прогулку минут на пять и, сделав необходимые собачьи дела, мчалась наверх к детям.Выставить все семейство на улицу у Аксиньи не поднималась рука. К тому же теплые деньки к этому времени закончились, и за окном зарядили бесконечные осенние дожди.
Хозяйка собачки, вернувшись из затянувшего отпуска, наотрез отказалась забирать животных и посоветовала поступить совсем как в сказке «И царицу и приплод тайно бросить в бездну вод…»
-Я ведь оставляла одну собачку, а вы мне пытаетесь всучить целый выводок, - возмущалась она.
После бесплодных уговоров и взываний к совести, Аксинье пришлось пристраивать в хорошие руки и шестерых кривоногих щенят и саму мамку.
Сейчас провожая расстроенную подругу, журналист подсчитывала – сколько детей могут родить две мышки, и сколько надо иметь друзей, которым небезразлична судьба брошенных животных.
Аксинья подумала, подумала и твердо решила – не сдаваться. Но потом ее обостренное чувство братства со всем живым миром на земле взяло верх над простыми житейскими соображениями и она вернулась.
Натали стояла за дверью на лестничной площадке, также горестно прижимая к груди клетку.
-Давай сюда твоих крыс.
-Это мышки, поправила подругу Наташа. – Макс и Текила. Вот этот беленький Макс, а шоколадная – Текила.
-Очень приятно, а я ваша новая мама, шаркнула тапочком по цементу журналист.
Из прихожей донеслась требовательная трель телефона.
Аксинья на мгновение закрыла глаза, демонстрируя – как же вы меня все достали, а когда открыла, то Натальин след простыл, а в прихожей продолжал надрываться телефон.
Вновь зазвонил телефон, и с ненавистью глянув на него, поверженный мачо поднял аппарат с пола.
-Вижу, ты уже на правильном пути, -прозвучало в трубке.
-Видишь? Как ты видишь?
-Не кипятись, мне отлично видно тебя.
Дмитрий оглянулся вокруг - а вдруг он прозевал, и этот голос из телефонной трубки сейчас воплотится в реальную заказчицу, так бессовестно подставившую его. Однако в комнате действующих лиц не прибавилось, негритянка все также неподвижно лежала на красивом покрывале, всем своим неподвижным видом демонстрируя глубину пропасти, в которую влетел Дмитрий.
Он перевел взгляд на окно - многоэтажный дом напротив глазел на него всеми своими окнами. Возможно, заказала его любительница наблюдать. Это не ново. Одна старая заказчица потребовала, чтоб Дима изнасиловал молоденькую девочку при ней. Счастье, что эта молоденькая уже давно забыла, что такое невинность, иначе ему пришлось бы нелегко.
Насилие – это всегда гадко, - считал Дмитрий, несмотря на латиноамериканский имидж, с присущим ему стереотипом мужчины, у которого кровь вскипает уже при виде женской щиколотки в черном чулке. В конце концов, истинная страсть не имеет национальности, и кипение крови можно всегда имитировать, используя секреты мастерства. Новоявленному мачо больше импонировал образ Ихтиандра, юного и страстного. Иногда заказывали Ихтиандра – приходилось срочно менять имидж. Косметика, костюм, и главное – войти в образ. Тогда недостатки срочного перевоплощения нивелировались.
И все же работа есть работа. И далеко не всегда она праздник. Значит, и эта заказчица будет наблюдать.
-А если я зашторю окно и тебе кайф обломаю? – вдруг решил он покуражиться.
-Кайф ты мне не обломаешь. Кишка тонка.
-А вдруг?
Дмитрий по опыту знал – противника необходимо разговорить, авось нащупаешь брешь. Пусть даже малюсенькую щелку, а потом ее можно и расшатать.
-Не глупи, раньше начнешь, раньше и уйдешь.
-Что начну? - едва не зарычал Димка, - она ведь дохлая, зарезали ее как свинью зарезали. Разве ты не знаешь? – изо рта вместе со словами вылетала слюна и оседала на подбородке.
-Неужели, ты никогда не пробовал такого кайфа?
У Дмитрия волосы встали дыбом,
-Какого кайфа? Ты – ненормальная!
Голос в трубке стал гораздо жестче:
-Ты просто дешевая истеричка. Отработай свои деньги и вали, а если - нет, то тебя ждут приятные денечки в зоне. Понял?
Димка понял. Значит, это просто сумасшедшая. Ну, и черт с нею! Алкоголь уже начинал действовать, окутывая происходящее пеленой нереальности. Отпив еще несколько глотков и стараясь не смотреть на обезображенную шею, Дмитрий подошел к негритянке со стороны ног, дотронулся до тонкой ступни и одернул руку. Она еще не остыла. Скорее всего, негритянку убил тот придурок, в надвинутой на глаза панаме, с которым он столкнулся на лестнице внизу.
Вот, блин, ведь интуиция, которая никогда не подводила, на этот раз даже не кольнула где-нибудь под ложечкой. Вляпался по самую макушку! И все же, коль эта бабенка за ним наблюдает, раскисать нельзя.
А, ну-ка плечи шире, голову вверх, - подбодрил он себя. – Может она и не одна там за ним наблюдает, скинулись девчоночки и заказали себе веселушку под пивко. Или под коньячок. Ждут, когда красавчик Димулька наделает в штаны от страха.
А, не дождетесь!
Голос в трубке перешел на возбужденный шепот:
-Ты уже готов? А то я начинаю терять терпение. Давай, отработай, так как ты умеешь. Ты ведь профессионал и гордишься своим умением.
Дмитрий держал паузу, он понимал, что должен сейчас, сию минуту что-то придумать.
-Начинай, я жду! Но только сначала сделай как всегда, так как ты это делал со мной, стань на колени и поцелуй ее туда, где так горячо, сделай это, сделай!
Голос в трубке всхлипывал и, похоже, дамочка близилась к экстазу. Дмитрий неловко, пьяно опустился на колени, бросил на пол телефон. Можно попробовать сымитировать процесс, но черт знает, откуда наблюдает эта стерва.
Из дома напротив? Не похоже. Ведь так просто зашторить окно. Значит видеокамера? Но где? Впрочем, можно ведь поискать.
Да, он очень испугался. Испугался до тошноты, до судорог в икрах ног. Оказаться в квартире со свежим трупом – это готовый приговор. Но в какой-то момент Дмитрий понял, что никогда и ни за что не смог бы сделать то, что требовала эта сумасшедшая заказчица. Просто существует черта, до которой ты – человек, после – нет.
Отвращение и злость подняли его с колен, и он начал крушить все подряд – в стену полетела фарфоровая ваза, потом радиоприемник. Дмитрий смел с туалетного столика бутылочки и баночки с косметикой, стал сдергивать со стен репродукции картин и фотографий кинозвезд.
-Где ты ее спрятала? Где ты спрятала свою камеру? – рычал он, поднимая телефон и вновь бросая его на пол.
Трубка молчала. Видимо, на другом конце виртуального провода не ожидали такого резкого протеста.Он сорвал со стены бра и разбил еще одну вазу, брызги осколков полетели в разные стороны.
И вдруг заметил маленький стеклянный глазок, блеснувший на поверхности зеркала. Одна из створок трюмо была буквально увешана небольшими светильниками разной формы, прикрепленными большими декоративными прищепками, и среди них, тоже на прищепке – видеокамера.
Дмитрий остановился напротив и широко улыбнулся, потом поднял свой мобильник.
-Замаскировала? Ты думала я не найду? Ты думала, я так испугаюсь, что буду плясать под твою дудку? А теперь попрощайся со своей игрушкой.
-Ты можешь испортить камеру, но ведь запись у меня…
-Да, пошла ты…
И Дмитрий, взяв в руки маленький стульчик с фигурными бронзовыми ножками, швырнул его в трюмо.
Аксинья схватила трубку телефона и приготовилась сказать: «Нет!». Теперь при любой попытке воспользоваться ее добрым сердцем как тряпкой для подтирания она будет говорить: «Нет!»
-Аксиньюшка,- запела сладким голоском редактор Сонечка. – Я решила тебе помочь в выполнении следующего задания.
-Ты решила сама написать о сексе с грязнотцой.
-Ну, зачем же так сразу выставлять фиолетовые колючки?
Год назад Аксинья решила полностью изменить имидж - из сероглазой, светло-русой, хорошо воспитанной баришни перевоплотилась в агрессивную девицу в ярких кожаных одеждах и с воинственно торчащими фиолетовыми прядями. Надо отдать должное профессиональному стилисту Тамарочке, автору ее нового имиджа, метаморфоза удалась. Боевая раскраска на лице, серьги в виде шипастых булав, и замечательные острые фиолетовые пряди удивительным образом помогали жить. Правда, большая часть знакомых и соседей перестали обращаться к ней: «Аксиньюшка!» прежде чем нагрузить своей очередной проблемой. Несколько раз журналистка даже услышала за спиной тихое: «Стерва». Однако такое определение ее устраивало, как нельзя более.
К сожалению, те, кто очень давно знал Аксинью, довольно быстро раскусили – она не стерва, просто прикидывается. Одной из таких знакомых и была Сонечка, недавно получившая новый проект.
-Мне звонил Игорек Светличный, ну, ты знаешь, хозяин медиа–холдинга «Отличная газета», говорил, что его ребят бомбардирует какой-то псих ненормальный. Он начитался статей Инночки Дубиной о том, что сексуальные извращения на самом деле совсем не извращения, а вообще-то яркое самовыражение личности.
-Эту газетку после статей Инночки Дубиной еще не закрыли? – перебила работодательницу Аксинья.
-Закрыли? Да она живее всех живых!
-Но ведь так можно очень далеко зайти, и оправдывать все, что угодно – насилие, издевательства над детьми… Подумаешь… кто-то просто самовыражается таким образом.
-Ну, вот ты опять все портишь… Аксаша, твоя проблема в том, что ты слишком правильная. Ты всегда смотришь на ситуацию с точки зрения жертвы и даже на мгновение не желаешь увидеть все иными глазами.
-Чьими глазами? Редактора, который хочет сжать клубничную ниву?
Вероятно, в этот момент Сонечка подняла вверх свои золотисто-карие глаза и выразительно покачала головой, демонстрируя тому, кто наблюдал ее телефонную баталию с Аксиньей, как тяжело приходится с такими вот несговорчивыми авторами.
-Словом, я предлагаю тебе новое задание и повышенный гонорар, – голос Сонечки начальственно зазвенел – ты встречаешься с психом и делаешь интервью.
-С психом? С настоящим психом? А о чем можно говорить с психом?
-Понимаешь, он ведь не обычный псих, он псих нашего профиля.
-Почему я, а не Инночка Дубина?
-Ну, ты же знаешь, Инночка, как напишет, как напишет…
-Зачем же тогда печатать?
-Ну, какой бес тебя сегодня тянет за язык, наконец, озлилась Сонечка.- Не хочешь, отдам заказ другому. Три сотни зеленых за то, чтобы встретиться в людном месте с человеком, который хочет поделиться своей сексуальной проблемой, совсем немало. Решай.
Аксинья задумалась. Три сотни зеленых за простое интервью совсем неплохо. А если он будет рассказывать о своих сексуальных фантазиях? Ну, и черт с ним! Сколько еще она будет высасывать из пальца подобные истории? Есть резон послушать настоящую.
В этот момент Аксинья заметила черный пушистый хвост, заметавший следы - Муслин подбиралась к столу. Кошка кралась, затем замирала, чуткий нос ловил какие-то запахи.
Может, мыши завелись? – подумала Аксинья. Уж больно у нее охотничий вид, совсем как на даче. И тут она воскликнула: «Мыши! Я совсем о них забыла!»
Серый автомобиль «такси» вез Дмитрия в аэропорт. Водитель что-то мурлыкал себе под нос. Из приоткрытого окна летел поток воздуха, нисколько не охлаждая димкино лицо, горящее от небывалой летней жары, а еще больше от воспоминаний о то, что с ним произошло вчера.
Ничего не случилось, - убеждал он себя. Просто попалась неприятная работа и теперь можно улетать, но Дмитрия трясло от ненависти. Душная волна отвращения поднималась снизу и туманила разум.
За что? - бился в голове вопрос. - Что я ей такого сделал? А, впрочем, чем ты недоволен? – вплетался голос внутреннего оппонента, - в твоей работе быть чистоплюем не выйдет, не та профессия. Сидел бы сейчас в офисе с девяти до шести, получал бы денег - прожиточный минимум и отпуск, как сейчас принято, две недели летом и две - на Рождество. Так существует большинство населения страны и еще очень довольны, что не безработные. А ты ведь так не хотел, несмотря на то, что кое-какими талантами награжден.
Мог бы стать, например, программистом или журналистом. В конце концов, журналистика – совсем не рутинная работа, можно было бы и мир посмотреть, да и в своей стране каждый день встречаться с новыми интересными людьми – совсем неплохо.
В памяти всплыла его одноклассница Катька Филатова, в просторечье - Филумена, названая так друзьями в честь героини старой итальянской киноленты. Этим фильмом их компания неожиданно заболела, несмотря на то, что это было кино для тех, кому за тридцать или даже за сорок…
Его подружка Филумена стала журналисткой, окончила МГУ и сейчас трудится в редакции. Дмитрий редко читал газеты, да и то только те, в которых на первой странице заголовок выплевывал в лицо читателям что-нибудь наподобие: «В постели с кашалотом». А дальше – все, в мельчайших подробностях. И никакой тебе тайны, никаких нежностей телячьих, а уж о высокой любви без обладания и речи не может быть.
И что за любовь без обладания? Дикости какие-то, - наверное, так мыслят главные редакторы популярных изданий. Подобные материалы Дмитрий просматривал, преследуя профессиональные цели - а вдруг какой-то клиентке придет в голову фантазия переспать с морским обитателем, и ему закажут такой сценарий.
За окном проносились стройные ряды сосен, неподвижных под палящим солнцем. Встречный поток автомобилей обдавал свежими порциями выхлопных газов, и это дополнительно портило Дмитрию настроение. Водитель тоже тормоз какой-то попался, закрыл бы окно со своей стороны, а то еще и дымит сигаретой, не спросив разрешения у пассажира.
И когда они научатся себя вести как в Европе? - вопрошал Дмитрий, скорее, у густых кустов, пролетающих за окном, понимая, что если попросит водилу не курить, то встретит откровенно насмешливый взгляд. Мужик и так дольше, чем надо смотрел на модный летний пиджак своего пассажира, разукрашенный пальмами из кристаллов Сваровски. Хорошо все же, что Дмитрий поменял свой имидж на более мужественный, а то предыдущий облик нежного мальчика северного типа нередко ставил его в неприятное положение. Все-таки он живет в обществе не только обеспеченных женщин, но и таких вот простых работяг.
Навстречу им попался автофургончик с надписью «Киносъемочная» и Дмитрий опять задумался о правильности выбора профессии. Он вполне мог бы стать киноактером, и талант и внешность, все при нем. Да и в школе приходилось играть в театральном коллективе, не без успеха. Возможно, уже стал бы известным.
Не мог, - одернул он себя строго. Даже известным и знаменитым не всегда есть работа в эпоху перемен, а уж ему-то мальчику с окраины, без родителей со связями…
Интересно, Филумена довольна своей работой и зарплатой? – вдруг острой колючкой кольнуло сердце. Можно ли стать обеспеченным, ни от кого не зависящим человеком, просто ходя на работу и честно карабкаясь по служебной лестнице? Мог бы он Дмитрий, карамельный мальчик, жить как, например, муравьи? Вот разрушит их дом какая-нибудь свинья. А они? А они, ничего, новый строят.
И так всю жизнь?
Филумена, по крайней мере, ни за что не попала бы в такой переплет, вновь ревностная мысль грызанула Дмитрия. Все произошедшее с ним вчера всколыхнулось в памяти, как мутный осадок после похмелья.
-Поворачивай назад, - вырвалось у Дмитрия,- давай, обратно, живо!
-Забыл чего? - недовольно отозвался водитель, уже заметивший впереди указатель поворота на аэропорт.
-Нет, вспомнил!
Продолжение:http://www.proza.ru/2010/04/18/31