- Привет! – на этот раз он приснился мне в парке. Лето, жарко, я в коротких шортах, легком льняном батнике, который, кажется, был снят с Толика и босиком, а он в подвернутых джинсах и тоже босиком. Я невольно залюбовалась на пряжку на ремне. Смачный шикарный череп с перекрещенными костями подмигивал пустой глазницей. Меня всегда удивляли черепа, глаз нет, а настроение передается... но, я отвлеклась.
- Здравствуй! – мы обнялись. Люди вокруг улыбались друг другу, и я сразу поняла, что это сон. Он крепко меня стиснул в объятиях и провел рукой по волосам. Почему-то мне приснилось, что они длинные и черные. Потом он немного отстранился и оглядел меня с ног до головы, - красавица... какая же ты у меня красавица!
- У тебя? – переспросила я.
- Ну да, - кивнул он, - я же тебя такой вырастил! – аж загордился он.
- Кстати, меня давно мучает один вопрос... – начала, было, я, но Толя перебил.
- Пойдем к пруду пройдемся? – он взял меня за руку и мы пошли. Теплый летний день, легкий ветерок, лесопарк, похожий на Тимирязевский, люди вокруг, дети носятся со счастливыми визгами, собаки какие-то. Мы шли по тропинке, которая на самом деле больше была похожа на аллею, по обеим сторонам ее стояли скамейки, где-то попадались скворечники. На скамейках сидели бабушки и дедушки, мамы с колясками, подростки сидели шумными компаниями, а мы шли и никого не замечали, - ну, так что там у тебя за вопрос? – спросил он, закурив.
- Кто мой отец? – спросила я.
- Маму спроси, - буркнул он.
- Толь, мама сказала, что ты, - он поперхнулся дымом.
- Не понял? – он уставился на меня отупевшим взглядом.
- Я тоже, - передразнила я его.
- Э... Лад, а ты ей веришь?
- А как ты думаешь?! Это же мама моя!
- Ну... мама... ну раз она сказала, значит, правда, - он пожал плечами.
- Нет, Толь, ты давай-ка расскажи мне, что у вас с мамой было, если было, конечно? – не отставала я от него. Он вздохнул, выбросил сигарету и начал свой рассказ.
- Мы с твоей мамой познакомились в восемьдесят шестом году. У меня тогда уже Вовке был год, а Филиппу твоему вроде как два. Ну вот, мальчишки наши в один детский сад ходили. Марина как-то забирала Вовку из яслей, а твоя мама Филиппа. Ну, вот они познакомились, потом дома мне Маринка рассказывает, мол, Толик, представляешь, у нас в саду ходит одна такая мама вся в коже, в тяжелых ботинках... красота, мол. Мне стало интересно, что ж за дама такая? Ну, и однажды я Вовку забирать пошел. Смотрю, твоя мама идет, и мальчик к ней навстречу бежит, Филипп. Гляжу я на твою мать, и думаю, вот Марина была бы такая.
- Какая? – прервала я увлекательное путешествие в прошлое.
- Ну... такая... тонкая, коса густая длинная... штаны кожаные, ботинки высокие, куртка... и глаза! У твоей мамы обалденные глаза! Такие ярко-голубые... - сказал он и грустно вздохнул, - а теперь твоя мама совсем не такая... поправилась здорово...
- Ну, так что ж ты хочешь? – удивилась я, - все-таки двадцать лет уже прошло.
- Она после твоего рождения полнеть начала, к сожалению, - покивал Толя, - но она привлекательна даже сейчас!
- От ты ж! Какая я плохая... растолстила маму... – усмехнулась я, а Толя потрепал меня по макушке, - ну продолжай, чего замолчал?
- На чем я остановился?
- Ты смотрел на мою маму и хотел ее.
- Ну, ребенок, ну твою мать! – произнес он мою любимую в детстве фразу.
- А что сразу ребенок?
- Все тебе надо опошлить! Кто тебя вообще воспитывал? – с улыбкой возмущался Толя.
- Ты! – упоенно отозвалась я. Толя только фыркнул, - ну рассказывай!
- Я и рассказываю. Подошел, познакомился, узнал, что она вроде как замужем за художником, ну, за отцом Филиппа. Узнал, что она бывает в той же тусовке, что и я. И вот в этой тусовке все и случилось, Ладка...
- Ладка случилась в той тусовке?
- Прекрати меня перебивать! – прикрикнул Толя.
- Молчу, молчу!
- Вот, я и говорю. Провели вместе с твоей мамой ночь, потом родилась ты. Надя мне ничего сказала, мол, что ты отец, давай жениться!
- Ага, и тем самым лишила меня отца... – опять вклинилась я.
- Щас стукну, если не прекратишь перебивать! – закипал Толик. Вспомнив, какая у него тяжелая рука, я решила заткнуться, пока не поздно, - я был тогда женат на матери Вовки с Петькой, но, по правде говоря, мне это не мешало уделять внимание другим девушкам. А что я могу сделать, если они сами ко мне липли, как пчелы на мед? Вот, честно тебе скажу, иногда самому не хотелось, а приходилось, - он попытался состроить серьезную мину.
- Они под угрозой расстрела тебя загоняли в постель? – засмеялась я.
- Иногда, - улыбнулся он, - ну вот. Я жил, не зная, что я твой отец четыре года, а потом Надя меня как обухом по голове. Помнишь, как ты по гримеркам носилась, забежишь, поздороваешься, и убежишь?
- Помню.
- Ну вот. Ты меня тогда застукала, когда я собирался выпить свою законную бутылочку пива! Только я понимаешь, ее открыл, только собрался отпить, тут ты такая "Здрасьте!". Я и подумал, надо ребенка родителям вернуть, а то, что он тут бегает, пиво пить мешает. Перекинул тебя через плечо и пошел искать. Ну, ты помнишь.
- Еще бы!
- Ну вот, подхожу к компании из пяти человек, смотрю, а там Надя. Спрашиваю, маму вот этого чуда не видели? И Надя такая, мол, вот она где! Я в шоке! По говорящему взгляду твоей маман, я понял, что она что-то имеет в виду.
- Она много чего и кого имела в виду, - пробормотала я.
- О да!.. Как она имеет в виду... – мечтательно прижмурился Толя, но потом опомнился и продолжил, - в общем, так мы с тобой подружились. А еще через несколько лет наша с тобой Надюша улетела в Америку, замуж... – он снова замолчал, - вот мы и пришли, - мы пришли к прудику. Он был ни большой, ни маленький, средний такой прудик. Мы с Толей направились к холмику под тенью деревьев. Мы уселись под большой развесистой ивой. Вернее, я уселась, опершись о дерево, а он растянулся на песочке, подложив руки под голову, - я скучал по ней...
- Слушай, объясни мне вот что... как она меня у тебя оставила? В смысле, почему она мне не сказала, что оставит меня с папой?
- Не знаю... – пожал плечами он.
- А почему ты мне не сказал, что ты мой папа?
- Не знаю, мышонок. Я думал, что тебе мама сказала... я, кстати, поначалу удивлялся, почему ты меня не папой зовешь, а Толей... – мы одновременно вздохнули.
- Все с вами, взрослыми ясно... будете молчать, пока ситуация не припрет, а потом еще искать способы как-то намекнуть, вместо того, чтобы сказать правду сразу, - произнесла я. Толя перевернулся на живот и уставился на меня.
- Ты очень похожа на мать... – заключил он, - особенно глаза.
- Ниче похожего! Все говорят, что глаза у меня твои! Я вот о другом думаю...
- О чем же?
- Как же мне теперь тебя называть? Толей как-то неуместно... а папой у меня язык почему-то не поворачивается тебя называть... – задумалась я.
- Гм... вопрос... да называй, как хочешь, мышь. А почему ты бас-гитару забросила? – вдруг сказал он.
- Не знаю. Времени на нее не хватает.
- Она хоть у тебя? Ты ее не продала?
- Нет, ты что! Стоит, в красном углу, блин, - усмехнулась я.
- А что там наш Хамер? – прищурился Толя.
- Что Хамер? – не поняла я.
- Ты, почему опять о нем думаешь?
- А... э... ух... ну не знаю даже, что тебе ответить...
- Правду.
- А ты что, в мои мысли залезал?! – возмутилась я.
- Не то чтобы... так, давай не отходи от темы вопроса!
- Я о нем думаю, что может это, правда, была любовь?
- Лааад... – тоскливо протянул он.
- Чтооо? – передразнила я.
- Займись лучше делом каким-нибудь. Учебу поправь, работу найди. Господи, Петьке скажи, что вы брат с сестрой!
- А вот этого не надо!
- Это почему еще?
- А вдруг он маме скажет, она начнет выяснять что-нибудь. Ну на фига это надо? – скривилась я.
- Если ты его попросишь, никому не говорить, он не скажет, - предположил Толя.
- Откуда ты знаешь? – спросила я.
- Спинным мозгом чую! – отрезал он, - он же мой сын! - я пожала плечами.
- Я могу, конечно, ему сказать...
- Вперед и с песней! – перебил меня Толя, - и чтобы, когда я в следующий раз тебе приснюсь, вы были уже братом и сестрой! А то рассержусь!
- Хорошо, - улыбнулась я.
- Ну, ладно, мышка, тебе пора просыпаться. А то вдруг мама придет и увидит, что ты еще спишь, - он поднялся с земли и поднял за руку меня.
- Но... – я хотела что-то сказать, но он обнял меня и перебил:
- Ты же не последний сон в жизни видишь. Я тебе еще надоем, - он поцеловал меня в щеку и...
Яркое солнце светило в окно, перед глазами появилась усатая мордочка кошки, которая требовала есть. Я проснулась.