- Куда тебя несет, ирод? - в голосе женщины не оставалось уже никаких эмоций. - Буран на дворе, пропадешь...
- Молчи, дура. - весело оскалился Вася, показывая ей кулак. - Доеду, не впервой.
- Кто детей кормить будет... - тихо всхлипнула женщина, прижимая ладонь к глазу, под которым переливался разными оттенками зелени крупный синяк.
- Я, кто ж еще. - хмыкнул Вася, нахлобучил на голову шапку и исчез за дверью.
Васю в поселке за глаза называли Отморозком. Было за что. С тех пор, как вернулся из армии этот невысокий румяный крепыш, ни одна драка не обходилась без его участия. Драться Вася умел и любил, особенно по пьяному делу. Бил, не особо и разбирая куда, жестоко. Мог запросто покалечить своего же односельчанина, за что и отсидел свои два года на «поселенке». Отбытый срок доброты характера Васе не добавил, и теперь при его появлении драки просто прекращались — никому не хотелось связываться с «отмороженным».
Из своей двухлетней эпопеи с поселением Вася привез молодую жену. Что она нашла в нем — загадка. В скором времени на свет появились мальчики — сперва один, затем второй. Вася устроился водителем в сельпо — заведующий отчаялся найти непьющего среди поголовной «синевы» русской глубинки, а Вася все же хоть и употреблял «горькую», но меру вроде как знал. Работа для нищего и разгромленного перестройками и реформами поселка была денежная, и соседки частенько с завистью отмечали признаки зажиточности Васиного семейства — то новый диван, сгружаемый сияющим Васей с бортового «газика», то новую антенну на крыше для широкоэкранного японского телевизора, то привезенный в сельпо единственный немецкий пылесос. («Васильевна, ить для когой-то така красота?» - «А Васька Отмороженный заказал, сегодня придет за им!»)
То, что Вася снабжал жену не только дорогой техникой, но и полновесными тумаками, тоже, конечно, знали. Но не осуждали — другие мужики кроме тумаков ничего предложить не могли, а этот... Ну а что «отморозок» - так ясное дело, тюрьма человека не красит. Никому и в голову не приходило хоть раз спросить Васю — а за что ты тиранишь свою семью? Да, семью — детей Вася бил тоже. Старший, которому недавно исполнилось одиннадцать лет, на отца смотрел волком, но до поры до времени помалкивал. Не раз соседи, заметив этот не по-детски серьезный взгляд из под бровей, качали головами: вот подрастет Сережка и устроит папаньке веселую жизнь. Но молчали. Так уж было заведено поколениями — в чужую жизнь без спроса не лезь!
- Слышь, Вась, дело такое... - завмаг виновато отводил глаза. - Надо в город слетать, продукты там взять, консервы, крупы кончаются. Ну и мне там закинешь кое-чего... знаешь же — юбилей у меня скоро.
- Семеныч, ты чего? - удивился Вася. - Ты глянь, какой буран идет. К ночи от дороги и следа не останется. Мне что, на Трассе ночевать тогда?
- Ну Вась, ну надо — во! Позарез! Адресок я тебе дам, заскочишь... А я уж тебя с премией не обижу, выпишу из личного фонда.
- Премия, говоришь... - Вася задумался.
Премия была бы очень кстати. На прокорм семейства и «пускание пыли в глаза» соседям уходила практически вся его зарплата. Хотелось чего-то для себя. О, подумал он, а куплю-ка я себе новую дубленку в «районке». Во народ офигеет, когда увидят. Петьке-младшему, правда, кроссовки к лету надо, ну да походит в старых пока. Пусть учится с мальства деньгу ценить... Рассуждая так, Вася уже незаметно для себя согласился на поездку, взял у Семеныча бумажку с адресом, где надлежало забрать «кое-что» лично для него.
Дома Васю ждал неожиданный скандал. Жена, робкая безответная серая мышка, которую он гонял как хотел, осмелилась впервые поднять на него голос.
- Не пущу дурака никуда! Сам сдохнешь — о детях подумай, кто их кормить будет? Буран на дворе, вон даже Пашка-тракторист не поехал дорогу чистить, а тебя куда несет?
Побил ее Вася на этот раз особенно крепко. Досталось и старшему — ишь, за руки хватать придумал, змееныш! Перетянув в последний раз сложенной вдвое детской скакалкой жену, Вася стал собираться в дорогу. Достал из ящика серванта бутылку водки, сделал небольшой глоток и сунул ее за пазуху. Надел поверх своей «фирменной» (выменянной на ближайшей АЗС на свиной окорок) спецовки серый потертый ватник и еще раз вспомнил о новой дубленке. «Куплю, точно куплю» - подумал Вася.
Магазинский фургон ночевал у дома. Вася, как все шоферы, обошел машину кругом, попинал сапогом скаты, проверил пробку на баке — не слили ли бензин. Наконец, он занял место за рулем. Отлаженный мотор фыркнул стартером и мерно зарокотал. С усилием выворачивая тяжелый руль, Вася вывел свой «газон» на дорогу и покатил по заснеженным улицам поселка к Трассе. «Однако, буран кончается» - подумал он, глядя сквозь лобовое стекло, где суматошно метались щетки стеклоочистителя, на явно светлеющее небо. - «К ночи мороз ударит». Мерно гудя мотором, фургон выкарабкался на асфальт и тронулся в путь.
- Мам, ну не реви, мам! - Сережка взял мать за руку.
- Вот замерзнет, черт проклятый, что делать будем? И связалась я с отморозком на свою голову, всю жизнь испоганил...
- Да и пусть замерзает. Нужен он нам... - с непонятной интонацией протянул Сережка.
- Ты что говоришь? - испуганно спросила мать. - Это же отец твой.
- Не нужен мне такой отец. - тихо и с ненавистью ответил Сережка. - Лучше совсем без отца, чем такой отец. Он Петьку вон по голове бьет, говорит, что ему умные сыновья не нужны, нужны послушные. Зачем он нам такой?
- А кормить-то кто вас будет? - устало сказала мать. - Жрать-то что будем?
- Проживем как-нибудь... - угрюмо сказал Сережка.
- Плазивем. - неожиданно подтвердил младший сын. - Пушть его плападет совсем. Сейсас.
Сережка и мать застыли от неожиданности. Петька подошел неслышно-неслышно, так что они и не заметили его появления. Первым опомнился брат.
- Так, а ну-ка в кровать бегом! Тихий час!
- Селеш, а шкашку почитаешь?
- Почитаю, горе ты луковое, только ложись...
Впереди на дороге виднелись огни многих машин. Вася притормозил около огромного самосвала и приоткрыл дверцу.
- Что там, мужики?
- Там вообще беда. - ответил водитель самосвала, сплюнув в снег. - Дорогу переметает на глазах. Трактора будут только утром, да и то... Думаем вот назад возвращаться. А тебя куда несет?
- Мне надо. - ответил Вася и захлопнул дверцу.
Известно — у страха глаза велики. Прорвемся, и не такое мы в жизни видали. Буран почти стих, а эти пусть ждут свой трактор. Если постараться, можно успеть до ночи обернуться туда и обратно. Вася поежился — в кабине было довольно прохладно — и в который раз вспомнил о дубленке. «Решено» - подумал он, извлекая из-за пазухи бутылку. - «Подождут кроссовки».
Когда машину потянуло в сторону, Вася сперва не понял, в чем дело, и попытался вернуть ее на дорогу при помощи руля. Тут же он чуть не хлопнул себя по лбу от досады на свою недогадливость. Колесо! Выйдя из кабины, Вася присвистнул. Правый передний баллон безобразной медузой растекся по дороге, резина перегрелась и треснула. «Только замена. Как же это я проворонил?» - подумал водитель. - «Черт, теперь точно до ночи не успеть». Как назло, на дороге кроме него и продуктового фургона не было ни единой души. Отыскав в кузове большую деревянную чурку, Вася поставил на нее домкрат, подвел его под подрамник и начал изо всех сил качать его рукоятку. Домкрат был новый, масляного типа, поэтому машина быстро поднималась вверх. Удачная покупка прошлой весной у «камазиста» на продуктовой базе.
- Пушть его плападет совсем. Сейсас.
- Что? - Вася настороженно огляделся.
Какой-то знакомый голос послышался совсем рядом. Нет, никого не видно. Мерещится, что-ли? Пить больше не стоит — а то так можно и до города не дое...
- А-а-а-а-а! Сукааааааа!!!
Домкрат, так надежно, казалось бы установленный, внезапно легко вывернулся из-под грузовика и откатился в сторону. Колесо было уже снято, и Вася зачем-то потянулся к тормозному барабану — показалось, что тот слишком горячий. Руку он отдернуть не успел. Барабан впечатал ее в деревяшку с сочным хрустом, и Вася заорал от боли. Непроизвольно дернув руку из ловушки, Вася взвыл еще сильнее. Барабан давил крепко — вес двигателя теперь приходился на него. Страха еще не было, было просто очень больно.
Снег неожиданно повалил густыми хлопьями, залепляя все — стекла кабины, лицо, глаза. Кое-как стряхнув его, Вася потянулся за домкратом. Не достал. Попробовал достать ногой, но лишь откатил его еще на несколько сантиметров в сторону. Снег мешал что-либо разглядеть по близости, но Вася еще не терял надежды. Он был, в общем-то, умным мужиком и быстро сообразил, что нужно сделать. Вытащив свободной рукой брючной ремень, он ловко метнул его под машину, где лежал домкрат. С четвертой попытки пряжка аккуратно «оделась» на рукоятку домкрата, и Вася осторожно потащил добычу к себе. Снег, сделавший все вокруг мокрым и скользким, подвел — ремень вдруг вырвался из ладони водителя и улетел вперед, под машину. И вот включился страх.
Вася осознал моментально, в какой ситуации он оказался. Вперед и назад — десятки верст до ближайшего жилья. Дорога перекрыта бураном, никто до утра по ней не проедет. А к ночи непременно должен ударить мороз. Ему не выжить в этой мышеловке. Не дотянуть до утра. Страх ударил его ледяной молнией в позвоночник. Вася негромко взвыл и отчаянно рванулся, но боль в руке заставила быстро отказаться от попыток оторвать себе конечность.
- Пушть его плападет совсем. Сейсас. - теперь он отчетливо услышал этот писклявый голосок и взъярился.
- Пропадет? Ну уж нет!
Бутылка! Вася вспомнил о бутылке. Уже не очень послушными руками он достал ее из-под ватника. Сделав большой глоток, он замахнулся и ударил ей о крыло «газика». Бутылка разлетелась вдребезги, но в руках Васи осталось горлышко с большим куском стекла, напоминающим детский совок. То что надо! Вася повернулся к машине и начал неловко отгребать снег вокруг доски и из-под нее.
В какой-то момент он выдохся и перевернулся на спину. То, что он увидел, вызвало у него сдавленный вопль. Небо, до того затянутое сизой облачной пеленой, стремительно пустело, наливалось звездной чернотой, и эта чернота была страшнее самых страшных грозовых туч. На Трассу опускался мороз. Вася всхлипнул и повернулся к попавшей в ловушку руке. Некоторое время он смотрел на нее, как должно быть смотрит лисица на попавшую в капкан ногу. Затем, то матерясь, то плача, стал неистово рубить ее осколком стекла. Кровь текла вяло. Постепенно силы покидали его. Он выронил окровавленный осколок и лег, вытянувшись рядом с фургоном. Захотелось спать... спать... спать...
Трасса не бывает жестокой, жестокость на нее приносят люди. Именно люди на ней причиняют боль друг другу, калечат и убивают себе подобных. Трасса равнодушна к этому. Она позволяет людям, которые по ней ездят, многое. И многое им прощает. Но порой Трасса просыпается. Трасса любит детей и очень страдает, когда им плохо. Иногда Трасса исполняет детские желания. Некоторые желания она исполняет особенно охотно.
Совхозный «газик» с откинутыми бортами медленно ехал по главной улице поселка — той самой улице, по которой испокон веков провожали в последний путь на кладбище его жителей. За машиной с установленным в кузове простым деревянным гробом шли люди — немного, человек десять. Среди них была заплаканная женщина с плохо замазанным фиолетовым синяком под глазом, в черном платке, и двое детей с удивительно сухими и серьезными глазами.
Две деревенские старушки, древние развалины, сидящие на лавочке у палисадника уже не первый десяток лет, обсуждали похоронную процессию.
- Чего Нинка-то, говорят, в магазин устроилась счетоводом?
- Так семью-то кормить надо. Ну ниче, ниче, без Васеньки-то ей всяко легче будет. А этот — тьфу. Отморозком жил — отморозком и помер...