Сидя в маленькой миннесотской забегаловке с буквой "М" на входе, вспоминаешь огромные очереди в московских ее филиалах. До сих пор, спустя двадцать лет после открытия первого столичного Макдональдса на Тверской, народ там толпится, как в пасхальную службу...
...четырнадцатого дня весеннего месяца ниссана...
...наверное, такие же толпы традиционно стекались в Ершалаиме к Храму...
...После в Риме...
...первом,
втором,
и ныне – третьем...
А вот барашка купить, самое то для жертвоприношения, или голубей, кому обменять систерций на шекели? Кому свечку, кому крестик, кому иконку, ладанку? Заукопокойную, за здравие? Исповедь, индульгенцию, крещение? Гамбургер? Картошку фри? Колу? Диетическую?
Несколько лет назад в Магадане под Новый год я отправил вместо себя на съемку татарского жертвоприношения ученицу Ксюшу. Съезди, милая, у татаро-башкир сегодня праздник. Курбан байрам. Меня звали, да некогда, монтажа до хрена. Возьми оператора, вызови машину. Там всего ничего, на какие-то полчаса работы. Барана прирежут во славу Аллаха, а мясо раздадут нуждающимся.
Поехала. Приехала. Зареванная. Жалко козу! В тот год татары не нашли барана. Козе горло перерезали. Жалко рогатую, она так громко блеяла!
Ну что, Ксюша, будешь после этого мясо кушать? Ой, да что ты, меня уже тошнит!
Через полчаса захожу в редакцию, проверить ее текст, Ксюша жует бутерброд с колбасой...
Москва, Магадан, Миннесота, Макдональдс...
На букву «М» чудесным образом звенит, звенит колокольчик судьбы. Порой бьется, как в шторм на «Летучем голландце», колотится в руке скелетоподобного боцмана рында, порой величаво молчит, как Царь-колокол...
М-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м.... Бум-м-м-м!
Пусто в американских Макдональдсах. Не сравнить с потоком страждущих, верующих, жаждущих в третьеримском храме фастфуда. Как преступника на место убийства (мечты? иллюзии? голода?) влечет меня в Макдональдс всегда одно и тоже. Большая порция картошки фри и маленький стаканчик Колы.
Колыма, ты, моя Колыма!
Из окна наблюдаю забавную сцену. Юноша, лет пятнадцати-шестнадцати и девушка того же, примерно, возраста. Парень похож на нашего актера Романа Ткачука в молодости. Ну точь в точь Ткачук в роли красного командира из фильма «Бумбараш». В той сцене, где он вдруг откуда ни возьмись вылезает из сеновала и, просительно заглядывая в глаза Золотухину, выпрашивает у него шинель. Давай махнемся!
Вот точно с такой же застывшей миной на лице, полуулыбкой на замерзшем лице, с остекленевшим взглядом, гипнабельный, однако, мальчик, он замер перед вертлявой девицей. Наверное, все зазывал на свидание в Макдональдс. А какая там романтика? Это ж для детей! А девчонка, уже видно по всем ее ужимкам, не про тебя, парень. Эдакая поводит тебя, как козла на веревочке, потом, даже если горло не перережет, то все равно бросит. Да ты и так уже без головы.
Лишь один раз он, зачарованный, вскинул медленно руки, безвольно облапил девицу, склонил голову ей на плечо. Она выдержала секунд десять, не больше, раздраженно сбросила грабельки ухажера. Вскинулась, хвостом махнула, что-то в ней лисье обнажилось, будто полыхнуло рыжее пламя, и выламываясь, не быстро, но и не медленно, эдак величаво, императрицей в драных на коленках джинсах, пошла прочь от Макдональдса. Мальчишка уныло поплелся за ней...
Через пять минут на дорожке у Макдональдса их сменил высокий фиолетовый сомалиец с девятью детьми. От года до тинейджеров. Самого младшего гордый папаша нес на руках, остальные вприпрыжку скакали вокруг. Больше девочки. В хиджабах. Мальчиков всего двое-трое. Богоугодное это дело – плодить детей. Все равно Аллах помогает, а правительство оплачивает все расходы несчастным беженцам.
Пятнадцатое мая. Лечу из Москвы, через Прагу в Нью-Йорк. В Шереметьево таможенник с пограничницей провожают, улыбаясь. Не придираясь. Особо в вещах не копаясь. Я гордо прячу краснокожую паспортину в карман. Всего хорошего! Следом за мной идет семья американцев. Их уже шмонают серьезно. Чехи в Праге наоборот, стелятся перед владельцами американских паспортов. Хамят русским. Напрочь отказываются понимать русскую речь, высокомерно и нарочито непонимающе говорят только по-английски. С густым неприкрытым славянским акцентом. Ладно, могу ответить и по-английски. Однако настроение несколько понижается. Даже не охота пройтись по аэропорту, высматривая сувениры.
Пока ждем пересадки на рейс до Нью-Йорка, болтаю с сидящей рядом на лавочке седоватой американской бабушкой. Час ожидания пролетает быстро. Зовут на посадку, подрываюсь резко. Бабушка смеется и говорит своей соседке, мол, пропустите молодого человека, он такой “rush”, сразу видно, что Russian. Ха-ха! Пардон, мадам, проходите вперед! Я после вас...
Нет-нет, молодой человек, бегите вперед. Я уже старая, пока доковыляю, ступайте!
Обычный перелет. Трансатлантический. Уже не в первый раз. Да, собственно говоря, ничем не отличается от полетов из Магадана в Москву и обратно. Столько же часов. Немножко почитать, немножко подремать, немножко посмотреть фильм на большом экране в центре салона. Таких телевизоров в Боинге три. Надеть наушники, чтобы слышать без помех. Или можно переключиться на музыкальную подборку. Попса, джаз, рок, классика. Стюардессы разносят еду. Это последняя бесплатная кормежка. Потому что международная линия. На внутренних авиалиниях в США уже давно перестали кормить. Бесплатно. Кризис. Экономика должна быть экономной. Выдают смехотворно маленькие, карлику, мышке, хомячку не наесться, пару крекерочков, размером в четверть долларовую монетку. Вот и весь «снэк». Нет, если господа желают, за деньги можно купить чипсы, пиво, еще какую-то снедь. А халявная жрачка закончилась...
Посадка в аэропорте имени Кеннеди. На удивление быстро прошел таможенный контроль. Хотя следовавших рядом нескольких русских баб с маленькими детьми на ПМЖ к новым американским мужьям трясли довольно долго и придирчиво. До следующего рейса в солнечную Калифорнию остается еще целых пять часов. Охренеть можно! Присел со своим багажом на лавочку. Пока не голоден. Просто посижу. Можно было бы сдать вещи в камеру хранения и смотаться на пару часов в город. Но почему-то не хочется. Был уже и на Манхэттене, и в других районах, вплоть до шумно-грязноватого Брайтон-бич. На берегу там видел знак с предупреждающей картинкой – собачка какает, а человек, почтительно склонившись у ее хвоста с совочком, ловит собачьи экскременты. Все. Ни слова, ни буквы, ни восклицательного знака, только картинка. И поверх нее размашисто и нервно фломастером по-русски: «Ну нельзя здесь срать!»...
Если ехать надземкой из аэропорта по кругу до метро, внизу в овражке видны заливные полянки с колосящимся рисом. Кто-то хозяйственно выращивает еду прямо на территории аэропорта. Может, это какой-то вьетнамский иммигрант, может, Рэмбо на пенсии...
Однако, я проголодался. Оставить на месте чемодан и рюкзак не рискую, тащу за собой. Тяжело бремя путешественника! Куча ресторанов и дорогих кафе. Макдональдса не нахожу, зато поблизости виднеется похожая на него забегаловка «У Венди». Над входом рисованная голова рыжей девчонки с косичками вразлет. Дотянул свой багаж до стойки. Оглядел меню, отлично, картошку фри, пожалуйста, большой пакет, и колу, и... ни фига себе, вегетарианский гамбургер с соевой котлеткой. Давайте, давайте, давайте! Тетка за стойкой, принимая заказ, с готовностью откликнулась на мое «Как дела?» - “How are yous?”, заставив меня улыбнуться ее нью-йоркскому акценту и словечку “yous”. Все нормалёк, все отлично!
Веджбургер с соевой котлеткой оказался неплох. Картошка лучше, чем в Макдональдсе. Кола есть кола. На юге ее называют “coke”, на Среднем Западе “pop”.
Спустя месяц на бард-слёте в Миннесоте, в городке Альберт Ли, такая дыра, просто настоящий медвежий угол, в точно такой же забегаловке «У Венди», наивный, я попросил веджбургер. Чернокожая мадам приняла заказ. Понимаете, я вегетарианец, не ем мяса. Есть ли у вас веджбургер? Котлетка не из мяса? Есть, сэр. Получите!
Сел за стол. Укусил. Что-то не то... Снимаю верхнюю половину булочки, а там вообще нет котлетки...
Поняла!
Понял.
Посмеялся.
Наелся одной картошкой...
Возвращаюсь к своей стойке, где еще только через пару часов начнется регистрация на мой рейс до Сан-Франциско. Народ течет волнами. Объявляют посадку. Один рейс за другим. Вот какая-то толпа одинаково выглядящих светловолосых людей. Даже паспорта у них похожие. Красные. Издалека не разгляжу что за герб на обложке. Но слышно что говорят на английском. Без акцента. До их вылета еще есть время. Присели на лавочки. Мое внимание привлекла миловидная девушка лет двадцати пяти-шести. Высокая, стройная, блондинка. Сидит на лавочке выпрямившись, словно аршин проглотила. Вдруг ни с того ни сего манерно вздевает руку к носу и начинает в нем усиленно ковырять. И мало этого, достает из ноздри засохшую соплю и (внимание!) я это видел собственными глазами – облизывает палец с наслаждением. Снова ковыряет в носу и следующую соплю постигает та же участь...
24.03.2010 г.