В 2002 году в Циндао, прибыв на международную рыбохозяйственную конференцию, разместились мы в претенциозной гостинице под названием "Шангри-ла". Здание новое, расположено удобно. До зала заседаний пешком три минуты. А уж внутри-то – все в лучших традициях гостиничного бизнеса. Блеск, лоск и полировка, вышколенные портье с золочеными багажными тележками, бутики с разноцветным китайским шелком и культивированным жемчугом, в фойе (на американский манер – лобби) бар с выгороженной зеленью посадочной площадкой не меньше волейбольной. А что еще удивительнее, еще семь лет назад ни здания этого, ни соседней застройки вовсе не было. И возили нас организаторы в центральный конференц-холл на автобусе через весь город. А сейчас стоит отель в окружении таких же небоскребов – как будто так всегда и было.
Но если уж кто так жить торопится, как наши китайские соседи, случаются у того иногда всякие недочеты и упущения. Архитектуру к европейским меркам китайцы быстро подтянули, а вот народец не весь так быстро успевал в международное сообщество на равных втянуться. Английский язык в гостинице далеко не все «бои» знали, не говоря уж о местном населении за стенами, где подчас по-русски договориться было проще.
И вот как-то сидим мы вечерком с друзьями в баре после заседаний, продолжаем плодотворные дискуссии на научную и околонаучную тематику. Вальяжно, спокойно так. Вдруг от лифта бежит через лобби запыхавшаяся и одетая несколько по-домашнему американка Шерон (Не Стоун, не перебивайте! Вы уж прямо как тот участник викторины, который сказал, что Гитлера звали Хайль). Обычно жизнерадостная такая девушка, хорошо знакомая по прошлым поездкам. А тут прямо с лица вся спавшая. Увидала нас, а среди нас одного ответственного человека в секретариате организации, проводившей конференцию, бросилась к нему на грудь с выпученными глазами и сбивчиво бормочет: «Сэкшуал харрасмент... американский консул... чемодан/аэропорт!!!»
Мы встревожились слегка, не хотелось, чтобы какой-нибудь неловкий инцидент омрачил наше приятное научное общение в красивом месте. Начинаем осторожно расспрашивать, чего же с Шерон приключилось. Она рассказывает, мол, зашла в номер, глядит - на прикроватном телефоне лампочка мигает. Этот маячок на телефоне означает, что пришло постояльцу послание от инкогнито. И чтобы получить его, нужно либо некую комбинацию цифрами на панельке набрать, либо дежурному администратору позвонить. Шерон, вполне логично, звонит на «ресепшн» и мелодичным голоском спрашивает взявшего трубку клерка: "Хэв ю э мэсседж фо ми?" Клерки за столом регистрации слегка потупили, а потом давай так с энтузизизмом на китайском английском отвечать: "Йес! Йес!" Девушка пыталась у них еще по-американски выспросить, где ж эпистола, но безрезультатно. А тут вдруг звоночек в дверь. Шерон, конечно же, подумала, что это ей клерки послание на гостиничном бланке распечатали и лично в руки принесли.
Открыла девушка дверь, а там какой-то китайский мужчина. «Вошел в номер, - жалуется Шерон, - стал меня сразу хватать и показывать - на кровать ложись. А я не растерялась! Сделала вид, что подчиняюсь, легла на живот... дотянулась до подушек в изголовье, схватила одну и давай насильника мутузить. Он замешкался, видимо, не ожидал отпора, а я в дверь – и вот прибежала искать американского консула или, на худой конец, взвод зеленых беретов».
Я уже к середине этого детективного рассказа начал понемногу пофыркивать, а к финалу уже с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. Как не носителю американского диалекта, мне сходство английских слов massage (массаж [массАдж]) и message (послание [мЭсседж]) всегда казалось довольно очевидным. А особенно если учишь английский по книжке и без опыта лингафонных уроков пытаешься massage по всем правилам языка прочитать. Поэтому я, дождавшись окончания истории, поспешил открыть американке глаза на ситуацию.
«Ой!» - сказала Шерон и закатила очи. А потом так по-женски добавила: «Все равно он не имел права ко мне прикасаться без команды!»