ГЛАВА 6
«У национальной России есть враги. Их не надо называть по именам: ибо мы знаем их и они знают сами себя. Они появились не со вчерашнего дня, и дела их всем известны по истории»
Иван Ильин
У дяди Шуры и тети Аси квартирка была двухкомнатная. Над ней была небольшая мансарда под скатной крышей – прямо из декораций для оперы «Богема» Джакомо Пучини. Эта мансарда служила чердаком, куда складывалось все старое и ненужное в течение нескольких десятилетий. Все было покрыто толстым слоем серой пыли. В мансарде не было ни воды, ни электричества.
В ней я и поселился.
Чтобы туда шагом ступить, потребовалось две недели каторжной работы. Погода стояла жаркая. Нечем было дышать. На лицо я надел маску от пыли. Сначала надо было провести электричество, затем сделать некоторый ремонт и все очистить. Надо было и утеплить комнату, так как в некоторых местах под крышей просвечивалось небо. А мне предстояло там зимовать. Цвет пола сначала было трудно определить. Он оказался потом очень красивым, краснокирпичного цвета.
На чердаке было несколько старинных сундуков. В них я нашел целый клад сокровищ. Дядя Шура когда-то работал шофером у одного миллионера по фамилии Альбертини, от которого он получил в наследство эти сундуки. Альбертини любил путешествовать по всему миру и везде собирал сувениры. Чего только в этих сундуках не было: – шкуры, коврики, ткани, покрывала, статуэтки, вазы, книги, карты, кальяны, даже пара старинных пистолетов. Все это, естественно, пошло на декорацию моего скромного жилища. Два больших сундука послужили основой для дивана днем и кровати ночью. Тетя Ася, у которой руки до ее чердака никогда не доходили, не могла своим глазам поверить – «просто красота!». Преобладали ближневосточные и североафриканские «сокровища». Наверх она водила гостей, как на выставку современного искусства.
Тетя Ася была небольшого роста, на вид хрупкая с тонкими чертами лица. Когда-то в молодости она мечтала стать балериной. В Париже она зарабатывали скромные деньги на жизнь тем, что в своей квартире шила плюшевые игрушки, нагнувшись над швейной машинкой до поздней ночи. Она была откровенной антисемиткой. «Не все большевики евреи, но все евреи большевики», была одной из ее любимых эпиграмм. Потом я узнал, почему у нее были такие взгляды.
Тетя Ася эвакуировалась, когда Крым был взят красными в ноябре 1920 года. Там остались ее родители. Там и простыл их след. После его «освобождения» секретарь Крымского обкома РКП(б) Розалия Самойловна Залкинд («Землячка») вместе с Бела Куном (он станет потом главой кратковременного большевистского правительства Венгрии) развернули в Крыму геноцид против русского народа – «холокост по-русски»
В Крыму же только за первую неделю «работы» Залкинд и Кун убили (согласно отчетам Крымского ревкома) более 8 тысяч человек; всего же за 1920–1922 годы – не менее 50 тысяч, а вероятнее всего, более – 120 тысяч. Это за короткое время в одном Крыму.
Некоторые, как и тетя Ася пеняли, и сегодня пеняют на евреев как на главных организаторов и исполнителей большевицкой революции в России. Несомненно, монархия и еврейство во многих отношениях находились на противоположных сторонах баррикад в старой России, и, несомненно, большевики ловко воспользовались этим и воспользовались в первую очередь евреями. Но русская революция без русских была бы невозможной – особенно без участия русской либеральной интеллигенции, долгие годы ее готовившей. Разве все «Бесы» Достоевского были евреями? А князь Кропоткин - «дедушка революции» , приветствовавший убийство царя Александра II, или Савва Морозов - один из спонсоров революции – тоже еврей? И все эти «прыщавые юноши» из интеллигентных семей—мечтатели и бомбометатели, пошедшие в революцию «из-за баб», -- тоже все евреи? А председатель Государственной думы Михаил Родзянко, сыгравший роковую и коварную роль в свержении Государя Императора Николая II, и Павел Милюков, выступавший в Думе открыто (и безнаказанно) с клеветой против Государя—тоже евреи?
Нынешним пост-советским ура-патриотам и ряженным "казакам" удобно всё сваливать на других. Их-же деды большевиками во время гражданской войны случайно не были?
У россиян на нынешнем постсоветском пространстве заметна такая особенность: упорное нежелание признавать свои ошибки. За последние годы куда легче стало винить во всех бедах других – «Запад», ЦРУ, жидомасовонов, диссидентов, реваншистов, фашистов, власовцев, свидетелей Иеговы - кого угодно, но только не самих себя. Были и объективные причины, без которых никакой революции не было бы – в первую очередь -- Первая Мировая война. Петр Столыпин незадолго до того, как он пал жертвой революционера-террориста, предупреждал: «Война в следующем году, особенно в том случае, если ее цели непонятны народу, станет фатальной для России и династии».
«Основную тяжесть борьбы против монархии взвалила на свои плечи верхушка дворянства. Потом к ней присоединились «разночинцы», и уже в самые последние десятилетия прошлого века этот антимонархический фронт получил могучую поддержку со стороны всего русского еврейства». Так пишет Иван Солоневич, один из выдающихся русских писателей 20 века.
Но к его словам можно добавить со всей ответственностью: «…и не только русского».
Прекрасные отношения между царской Россией и республиканской Америкой, когда американские президенты, начиная с Томаса Джефферсона, писали дифирамбы и оды русским монархам, начиная с Екатерины II, резко ухудшились после притока первой волны эмигрантов из России в США, в подавляющем большинстве еврейской, в конце 19-го века. Об этом написал и опубликовал в Америке книгу Александр Тарсаидзе под названием “Czars and Presidents. The History of a Forgotten Friendship” ( «Цари и президенты; история забытой дружбы»), ставшую большой библиографической редкостью.
Не только американские президенты, но и американские писатели восхищенно отзывались о России и о ее монархах. Например, Марк Твен во время визита в Крым в 1867 г произнес следующие слова об императоре Александре II:
“One of the brightest pages that has graced the world’s history, since written history had its birth, was recorded by your Majesty’s hand when it loosed the bonds of twenty millions of men, and Americans can but esteem it a privilege to do honour to a ruler who has wrought so great a deed.”
«Одна из самых светлых страниц, которая, когда-либо украшала историю человечества, с тех пор как письменность родилась и стала ее запоминать, была написана рукою Вашего Величества. Она раскрепостила двадцать миллионов человек, и мы американцы можем чувствовать себя привилегированными людьми, имея возможность оказать честь правителю, совершившему такой великий подвиг».
Группа американских «туристов» в Крыму, в числе которых находился Марк Твен, обратилась с посланием к будущим поколениям граждан США, в котором говорилось:
«…Америка многим обязана России, она состоит должником России во многих отношениях, и в особенности неизменной дружбы в годины ее великих испытаний. С Упованием молим Бога, чтобы эта дружба продолжалась и на будущие времена. Ни на минуту не сомневаемся, что благодарность России и ее Государю живет и будет жить в сердцах американцев. Только безумный может предположить, что Америка когда-либо нарушит верность этой дружбе предумышленно несправедливым словом или поступком». («Романовы и Крым» Н. Калинин, М. Земляниченко. Симферополь.2007).
И вдруг в конце 19 века все изменилось. Одним из величайших злодеев в американской прессе стал последний император России Николай II - «тиран», «погромщик», «кровавый», «антисемит»…
9 января 1905 г. в Петербурге произошла провокация, вошедшая в историю под названием «Кровавое воскресенье». Ее возглавил заговорщик и революционер, «отец» Георгий Гапон, которого революционеры вскоре сами повесят. К подавлению демонстрации Николай II не имел ни малейшего отношения. Его даже не было в столице. Но с того дня эпитет «кровавый» постоянно к нему применяется.
«Русская монархия оклеветана перед всем миром. Оклеветана самым чудовищным образом. Эту клевету Россия смывает сейчас собственной кровью. Но собственной кровью оплатил ее и еврейский народ. Перед войной монархия и еврейство находились в положении непримиримых врагов. Монархия продолжала отстаивать интересы русских низов против еврейского капитала, еврейство вело против монархии бешеную кампанию». («Россия, революция и еврейство» «Белая Империя». Статьи 1936-1940. Иван Солоневич. Москва.1997).
Клевета а адрес русских монархов за последнее время стихла в России, но продолжается и по сей день на Западе. Если читатель в этом сомневается, пусть он купит книгу под названием «Романовы» англоязычных авторов Грэга Кинга и Пенни Вильсон, и сам в этом убедится. В русском иереводе она вышла в 2008 г. Этот широко разрекламированный бестселлер, построенный на инсинуациях, искаженных фактах и просто лжи, был встречен восторженной бурей аплодисментов со стороны критиков во всем англоязычном мире. Пахнет это произведение замаскированной ненавистью и очередным заказом.
Итак, в Америке на закате 19 века на смену русофилии пришла русофобия. Это совпало с началом широкомасштабной антимонархической агитации в самой России, финансируемой из Нью-Йорка.
Японскую войну против России кредитовала Америка через компанию Кун Леб, которую возглавлял Яков Шифф, выходец из Германии, ненавистник России из-за «Еврейского вопроса». Когда с ним беседовал министр иностранных дел России граф Витте, тот ему сказал: «Передайте Вашему Государю, что если еврейский народ не получит прав добровольно, то таковые будут вырваны при помощи революции». («Православный Царь-мученик». Составитель Сергей Фомин.«Православный паломник», Москва. 1997.)
В Японии находилось 50 тысяч русских военнопленных. Среди них американские специалисты-эмиссары вели широкую и интенсивную агитпропаганду против российского государства, не щадя на это ни усилий, ни средств, которые казались неограниченными. После окончания войны эти специалисты гордились тем, что отправили на родину 50 тысяч «готовых революционеров» («Деньги на революцию» Е.Ф. Сикорский. «Русич». Смоленск. 2004).
Но, несмотря на поддержку из Уолл-стрит, так называемая «первая» русская революция провалилась.
В 1912 г. в Нью-Йорке состоялся международный сионистский съезд. На съезде была поставлена задача “поставить Россию на колени”.Газета «Нью-Йорк Сан» открыто писала: “Евреи всего мира объявили войну России. <…> Для великого северного племени нет больше ни денег от евреев, ни симпатии с их стороны <…> а вместо этого беспощадное противодействие”. (New York Sun. 31 марта 1912 г).
Потом, по возвращении в Россию, слово «беспощадное» станет любимым словом Бронштейна-Троцкого.
В том же 1912 году пост президента страны занял (после выборов) Вудро Вильсон, выдвиженец финансовых олигархов Нью-Йорка. Руководителем внешней политики нового президента становится его ближайший “друг” и советник ,«серый кардинал» или «власть за троном», как он любил себя называть, полковник Эдвард Хауз.
Началась Первая Мировая война.
Хауз еще летом 1914 г. убеждал Вильсона, что победа Антанты над Германией и Австро-Венгрией “будет означать европейское господство России”. В чем он был абсолютно прав. А как это совмещалось с американскими интересами? – Никак. Победить должна Антанта, с подключением Америки. Но в любом случае без России.
Полковник Хауз и говорил президенту Вильсону: “Остальной мир будет жить спокойнее, если вместо огромной России в мире будут четыре России. Одна – Сибирь, а остальные – поделенная Европейская часть страны”.
Ждали свержения царя. К этому активно готовились и этому активно помогали. Сама война должна была приобрести характер борьбы “мировой демократии” против “мирового абсолютизма”. Срок вступления США в войну оговаривался с державами Антанты заранее и назначался на весну 1917 г.
Надо было успеть выбить Россию из войны.
Успели.
Но в самый последний одиннадцатый час. На Восточном фронте Мировой войны Россия стояла на пороге военной победы.
Под конец зимы 1916 г. в Петрограде умело был спровоцирован финансовый кризис и недостаток продовольствия. Впрочем, схема подозрительно похожая на французскую революцию 1789 года. Там тоже возник финансовый, и затем продовольственный кризис, в то время как в стране продовольствия в принципе было предостаточно. Баржи на реке Сене, загруженные зерном, почему-то не доходили до Парижа. А до Петрограда почему-то не доходили поезда. 23 февраля 1917 г. вспыхнула «Вторая русская революция». 2-го марта того же года с отречением царя пала Россия.
Когда на следующий день весть об этом дошла до Нью-Йорка, на всех главных улицах города поднялись американские национальные флаги. На грандиозном и бурном митинге мэр города Нью-Йорка Мичель торжественно заявил:
“We are gathered here to celebrate the greatest triumph of democracy since the fall of the Bastille. America rejoices <…> America, the great democracy, is proud tonight because democracy in Russia has supplanted the greatest oligarchy that remained on the face of the earth..”
«Мы собрались здесь для того, чтобы отпраздновать величайший триумф демократии, совершившийся с тех пор, как пала Бастилия. Америка ликует. <…> Величайшая демократия Америка гордится сегодня вечером тем, что демократия в России заменила величайшую олигархию, еще оставшуюся на лице земли».
Февральская революция достигла главной цели: свержения монархии и крушения русской национальной государственности, такой, какой она создавалась на протяжении целого тысячелетия.
В телеграмме от 19.3.1917 Шифф поздравил нового министра иностранных дел Павла Милюкова (и самого себя) с победой: «Позвольте мне в качестве непримиримого врага тиранической автократии, которая безжалостно преследовала наших единоверцев, поздравить через ваше посредство русский народ с деянием только что им так блестяще совершенным <…>”.
На что Милюков ответил: «Мы едины с вами в вашей ненависти и антипатии к старому режиму, ныне сверженному; позвольте сохранить наше единство и в деле осуществления новых идей равенства, свободы и согласия между народами <…>”.
Еще до этого Милюков вошел в историю как автор знаменитой речи в Думе в аддрес царского правительства о "глупости" или "измене"
В связи с этим Иван Ильин вспоминает беседу с выдающимся ученым Петром Струве, которому он задал такой вопрос: "Скажите пожалуйста Петр Бернардович, какие данные имелись у Милюкова против Царской семьи, когда он 1 ноября 1916 г. произносил свою речь в Государственной Думе о "глупости" или "измене"? Ведь эта речь прозвучала по всей стране, как призыв к революции",,,
Ответ был недвусмысленный: "У него не было решительно никаких данных"...
"Но в таком случае его речь была прнямым призывом к измене Государю и Династии!" <...>
"Мы знаем, что послереволюционная Следственная Коммиссия увидела себя вынужденной совершенно "реабилитировать" Царскую семью от всех этих клевет и подозрений.
И Струве заключает: "Но партии (кадетов - авт.) нужна была инсинуация; центральный комитет партии ее одобрил; и лидер ее, не затрудняя себя ни присягой, ни верностью, ни патриотизмом, ни стыдом, ни совестю, ОТРАВИЛ ЕЮ СЕРДЦА У МИЛЛИОНОВ ЛЮДЕЙ". (Выделено автором)
Потом Милюков в письме князю П. Долгорукому признавался:
"Мы должны признать, что нравственная ответственность за совершившееся лежит на нас. т.е. на блоке Государственной Думы. Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войной для производства переворота было принято нами вскоре после начала войны. История проклиняет вождей пролетариев, но проклинает и нас, вызвавших бурю".
Совершенно верно.
Более подробное изложение переписки Милюкова с Шиффом, Долгоруким и другими, а также многих фактов, замалчиваемых годами как на Западе, таки и на Востоке, приводит Сергей Фомин в книге «Православный Царь-мученик», Издательство «Православный паломник», Москва, 1997.
Новая власть на территории России, так называемое «Временное правительство», действовала быстро. Уже в ночь с 1 на 2 марта 1917 г. была проведена ее первая крупная акция. Был издан в 9 миллионах экземпляров знаменитый «Приказ №1», направленный на разрушение русской армии. Кто за это заплатил? В данном случае скорее всего немцы, чем американцы, так как этот приказ был распространен почти одновременно по обеим сторонам русско-германского фронта. За одну ночь Россия перестала существовать как военная держава и практически выпала из Первой Мировой войны.
За океаном, получив такой подарок, которого долго ждали, тоже не медлили. Через месяц на первой неделе апреля 1917 года в войну вступят Соединенные Штаты.
На Востоке умирал один гигант. На Западе рождался другой.
…………………..…………
«Если не будет покаяния у русского народа, конец миру близок. Бог отнимет у него благочестивого Царя и пошлёт бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами».
Святой праведный Иоанн Кронштадтский
Как отмечалось в начале этого Эпилога, «помимо поезда был и корабль».
На борту этого корабля находился совсем новенький гражданин США (после двух-трех месяцев пребывания в этой стране) Троцкий-Бронштейн с совсем новеньким американским паспортом.
В глазах Нью-Йорка новый режим в России носил лишь «временный» характер. Такое название этот режим и получил -- «Временное правительство» -- до вступления в силу уже нового и «постоянного» режима. И с этой миссией был и заслан Бронштейн на «родину», не видавшую его уже лет десять. Отплывая от берегов Нью-Йорка, он изрек: «Временное правительство просуществует недолго и уступит место людям, которые будут решительнее проводить демократизацию России».
По пути произошла странная история. 3 апреля 1918 г. англичане его арестуют вместе с когортой коммунистов на борту скандинавского корабля в порту Галифакс в Ньюфаундленде (на территории Британской империи). Предлог ареста - подозрение, что он и иже с ним были германскими агентами, как и Ленин, готовившие еще одну революцию в России. При Бронштейне были найдены 10 тысяч американских долларов. (По сегодняшним расценкам (2008 г.) – 200 тысяч долларов). Имея в виду, что Троцкий прибыл в Нью-Йорк с несколькими долларами (около 24) в кармане—сумма значительная. Но это были лишь карманные деньги для дальнейшего развития революции. Маленькая «предоплата», можно сказать на современном русском языке.
Президент Вильсон распорядился об освобождении Бронштейна. Что и было сделано англичанами.
Есть версия и очень правдоподобная, что англичане задержали Троцкого на месяц для отвода глаз. Демонстрацией его «ареста» они пытались замести свои собственные следы. Куда ни глянь, везде за спиной Бронштейна стоят темные фигуры британской разведки, утверждает американский специалист по истории международного шпионажа, профессор университета штата Айдахо Ричард Спенс, и перечисляет некоторых из них, в том числе и Сиднея Рейлли (уроженца Одессы, продавшего японцам схему укреплений Порт Артура).
Если это и так, то у Троцкого был не один кукловод, а два.
Постепенно истинные и тайные корни русской революции вскрываются. Многие годы эта тема была под запретом, как на западе, так и на востоке. Если вы думаете, что в Америке нет цензуры, то вы ошибаетесь. Она есть – неофициальная, порою более эффективная, чем официальная. Иногда она носит имя «политкорректность». Но сегодня именно американские ученые - Энтони. Саттон, Ричард Спенс, Алекс Боровский и другие в своих трудах пытаются докопаться до истинных причин.
На Руси тоже идет работа в этом направлении. Большую роль в исправления истории, связанной с корнями русской революции, которая замалчивается уже почти сто лет, сыграл показ по телеканалу «Россия» в 2008 году документального фильма Елены Чавчавадзе «Лев Троцкий. Тайны мировой революции».
Но вряд ли человечеству удастся узнать полный масштаб американского капиталовложения в Великий Октябрь. Такие дела хранятся вечно за семью печатями. Яков Шифф по собственному признанию, вложил 20 млн. долларов, из них 12 млн. еще до начала Первой Мировой Войны. По эквиваленту 2005 года - это примерно пол- миллиарда долларов. За такую суму можно устроить «хорошую» революцию. Но, имея в виду, что он был далеко не единственным американским спонсором революции, что были такие могучие магнаты, как Морганы и Рокфеллеры, по сравнению с которыми он был мелким игроком, есть основание полагать, что его вклад был лишь верхушкой айсберга.
Корабль способен перевести куда больше тоннажа, чем поезд.
Штаб-квартира финансовой спецоперации против России (путем революции) находилась по адресу: г. Нью-Йорк, Бродвей, дом 120. Подробности вы сможете узнать по книге «Wall Street and the Bolshevik Revolution» («Уолл-стрит и большевистская революция») американского автора Энтони Сэттон. Теперь ее можно скачать бесплатно с Интернета. Книга переведена на русский язык, и ее можно купить или скачать. (Спешите пока не поздно!). Сэттон подчеркивает, что в финансировании русской революции принимали участие такие потомственные финансово-промышленные магнаты США, как Морганы и Рокфеллеры. Когда возникла Гражданская война, то именно они помогали то белым, то красным. Длинная и кровопролитная Гражданская война в России была на руку как Америке, так и Англии. У последней перед России были обязательства по Первой Мировой войне, в частности, - Константинополь.
Цель у всех была одна: вывести Россию раз и навсегда из строя как экономическую державу, грозившую скоро стать первой страной в мире почти по всем параметрам. Кому нужен такой конкурент? Путем революции Россию можно было превратить в новую колонию, населённую «белыми неграми», поставляющую сырье, - огромный рынок для готовых изделий (да и чего угодно!) из Запада. Естественно, «демократизация» такого рода была бы весьма желательной, в первую очередь, для Соединенных Штатов.
Плюс к этому открывалась возможность полностью ограбить страну до последней царской, дворянской, церковной, купеческой, мещанской мелочи. Вазочки, брошки, колечки, открытки с автографом, иконы, семейные портреты, чайные сервизы, не говоря уже о золоте, брильянтах и пасхальных яйцах Фаберже – таков был ассортимент ненасытной алчности. Подобные «трофеи» вы можете увидеть сегодня в музее Хиллвуд имени Марджори Мерриуэзер Пост в столице США Вашингтоне, обладающем баснословной коллекцией шедевров русского искусства. В его фондах имеются фамильные драгоценности династии Романовых, пасхальные яйца Фаберже, русские иконы и картины, а Национальная галерея в Вашингтоне завешана множеством шедевров великих мастеров, купленных за гроши у молодой советской власти. Такими делами среди других очень успешно занимался американский бизнесмен Арманд Хаммер, в честь которого построен и назван международный бизнес-центр в Москве. По сию пору этот центр так и называется, и там он стоит.
В своем фундаментальном труде «Деньги на революцию» исследователь Е.Ф. Сикорский отмечает: «Арманд Хаммер вывозил русские ценности вагонами и пароходами. В буквальном смысле! К примеру, из Эрмитажа и других музеев ушло за океан 5 000 (вдумаемся, целых пять тысяч!) поистине бесценных картин таких великих художников планеты, как Рембрандт, Тициан, Рафаэль, Веласкес, Дюрер, Джорджоне, Босх, Микеланджело и других». Сикорский далее пишет: «В доме семьи покойного президента Рузвельта находится алтарь, когда-то стоявший в московском Храме Христа Спасителя. В Калифорнии в одном из частных собраний хранятся царские врата, подаренные в свое время императрицей Екатериной Второй киевскому храму Святой Софии. Отметим: знаменитые врата! Полторы тонны чистого серебра. Позолоченные».
Но, пожалуй, главное: в дальнейшие планы штаб-квартиры на улице Бродвей, входило расчленение России по частям и в первую очередь отделение от нее Украины. Утром 5 января 1918 года в Белом Доме полковник Хауз и президент Вильсон нарисуют новую карту России. Ее европейская часть выглядит так:
Фото: Карта, отмеченная новыми границами полковником Хаузом и президентом Вильсоном. Украина вместе с Крымом и Грузией отделены от России.
Карта впервые появилась в России на телеэкранах в документальном фильме: «Троцкий. Тайны мировой революции». Оригинал хранится в Библиотеке Конгресса США.
«Plus ca change, plus c’est la meme chose» («Чем более дела меняются, тем более они остаются без изменений»), -- гласит старая французская мудрость. К ней можно добавить еще раз: «Разделяй и властвуй!».
Что касается поезда из Цюриха, то здесь картина гораздо яснее. Как сначала за Троцким, так и потом за Лениным стоял гениальный организатор Русской революции Израиль Лазаревич Гельфанд, т.е. «Парвус». О нем уже писалось и говорилось много, так что тут не стоит изобретать велосипед. Но что обо всем этом сказал наш старый друг Уинстон Черчилль? О Троцком он сказал мало, но о Ленине, выступая в парламенте в ноябре 1919 г., он сказал следующее:
«Ленин был послан немцами в Россию точно так же, как послали бы склянку с культурой тифа или холеры для того, чтобы она была влита в воду, питавшую большой город».
Впрочем, было два поезда. В первой партии пассажиров было 30 человек. Потом последовал и второй – в общей сложности 165 человек. Многие из них займут ключевые государственные посты в стране Советов. В конце этой книги, в приложении, вы можете найти список пассажиров первого «пломбированного» поезда. Как отметил Е.Ф. Сикорский в своей книге «Деньги на революцию»: «Страна должна знать своих героев».
Прославленный германский полководец генерал Людендорф в своих мемуарах выразился просто: «Наше правительство, послав Ленина в Россию, взяло на себя огромную ответственность. Это путешествие оправдалось с военной точки зрения. Нужно было, чтобы Россия пала».
Сказано честно, по-солдатски, без всякого лукавства.
Пройдет время, и Сталин прикажет уничтожить почти всех троцкистов-ленинистов (и самого Троцкого). Наступит Холодная война во второй половине ХХ века, и Америка испугается тех же чудовищ, которых она сама помогла породить и вырастить. Укоренившаяся русофобия в Америке перемешается с антикоммунизмом. Получится довольно крепкая «смесь», которая будет лишь временно услащена «флиртом» Рузвельта со Сталиным во время Второй Мировой войны. Горький привкус этого «смешивания» чувствуется иногда и по сей день. В прошлом, даже во времена Холодной войны, когда в Америке речь шла о танках, всегда почему-то писали «русские» танки (в Будапеште, Праге и т.д.), а когда речь шла о балеринах, они всегда были «советскими». И даже образованный американский обыватель до сих пор с трудом осознаёт разницу между Советским Союзом и Россией.
Подводя итоги, можно сделать однозначный вывод: историческая роль еврейства, как отечественного, так и заокеанского в приходе к власти большевиков очевидна всем, и это уже не секрет. Это была их революция. С другой стороны, не надо искать козлов отпущения. За победу большевиков над Россией несут одинаковую ответственность все, кроме тех, может быть, кто, по Солженицыну, боролся и погибал с оружием в руках против них.
В 1925 году парижское периодическое издание «Русская летопись» выразило мнение, которое разделяло, пожалуй, большинство в белой эмиграции:
«На нас на всех лежит ответ за кровь Государя и за гибель нашей земли. Одни, в безумии своем, восстали на власть, создавшую Россию; другие по нерадению и малодушию, не сумели этот мятеж подавить: третьи, по невежеству своему, равнодушно взирали на крушение вековых устоев нашей Державы. И все, и каждый из нас виновен в том, что не сумел сохранить и уберечь Царя своего. И Бог карает за это русский народ. С падением Престола, со смертью Царя, всего лишилась Россия. Величия и славы, святыни и богатства… Все…Все…и даже свое имя она потеряла…»
……………………….
Дядя Шура был одним из многих русских таксистов в Париже. Коренастый, среднего роста с гладкими темными волосами он был похож скорее на татарина и совсем не похож на моего отца – высокого роста и светло-голубоглазого. Наверное, где-то в нашем роду помимо варяжской крови была и татарская. Дядя Шура был тихим, задумчивым человеком с грустной улыбкой. Через него я узнал кое-что о некоторых аспектах русской эмигрантской жизни. К «еврейскому вопросу» он относился более равнодушно, чем его супруга, хотя в Париже между коренными русскими и евреями в эмиграции существовала глубокая пропасть бытового отчуждения. Были и русские евреи, которые сами пострадали от большевиков. Но это мало отражалось на общей атмосфере раскола между православными и еврейскими общинами в Париже.
В июне 1940 года немцы почти без единого выстрела заняли Париж.
Дядя Шура немцев и Гитлера не любил и не принадлежал к тем, кто сотрудничал или был готов с ними сотрудничать. Он рассказывал об одном из его постоянных клиентов, ставших его другом, – графе де Мартеле, который застрелился, когда немцы вошли в Париж. С другой стороны, он не поддерживал и подпольное французское движение сопротивления «резистанс», так как к нему примкнули многие коммунисты. Он не хотел, говорил он, позорить свое имя и память предков таким альянсом.
В течение большей части 20-го века существовали две России – советская и антисоветская, как внутри страны, так и «за рубежом». Кажется, и по сей день в 21-ом веке.
А ровно через год после взятия Парижа—немцы «ввели» (это советский термин когда речь идет о себе) свои войска 21 июня 1941 года в западные пограничные районы Советского Союза
Началась «Великая Отечественная война».
Сегодня в русском Интернете в статье «Вторая Мировая и Вторая Гражданская война» в портале «Россия в красках», можно прочитать такие слова:
«Офицеры Российской Гвардии, казаки, Глава Императорской Фамилии, Русская Православная Церковь слали приветственные обращения к Вождю немецкого народа канцлеру Гитлеру в связи с началом «решительного наступления на сатанинстскую большевистскую власть» и призывали всю русскую эмиграцию встать под знамена нового крестового похода для освобождения России.
"С самого начала военных действий старые эмигранты шли воевать против своих старых врагов в составе Германских (разведподразделения) и Итальянских (кавалерия) Вооруженных Сил. В Белграде чины бывшего 1 Армейского корпуса Русской Армии вместе с подросшими детьми, воспитанниками Кадетских корпусов и Военных училищ, объединились в Русский корпус,
Открытие на занятых немцами и итальянцами территориях Русских Православных Церквей, появление как на картинах прошлого бурок, шашек, сверкающих погон, казаков с Георгиевскими крестами и медалями на груди, сражающихся «За Веру и Отечество» против комиссаров, красных командиров с кубиками и ромбиками на форме, должны были превратить. Вторую Мировую во Вторую Гражданскую. Увидев угрозу превращения войны во вторую гражданскую, умнейший и хитрый политик Сталин решил также сыграть на патриотических чувствах и восстановил Православную Церковь, погоны, ордена и все внешние признаки Русской Армии вплоть до мундиров».
В любом случае, количество белых эмигрантов во Франции, готово воевать против немцев было небольшим по сравнению с теми, кто был готов воевать вместе с ними против Советского Союза, что бы там не говорила советская и постсоветская пропаганда, которая героизирует русское участие во французском «резистанс».
Пожалуй самая яркая личность среди тех русских во Франции, которые ушли в подполье воевать против немецких оккупантов была Вера Оболенская.
Несомненно, борьба Веры «Вики» Оболенской и других (была и княгиня Тамара Алексеевна Волконская) на стороне французского подпольного сопротивление была героической. Её подвиг кончился трагически её казнью от рук Гестапо на гильотине в 1944-ом году. Её муж, князь Николай Оболенский, с которым она успела провести при жизни лишь недолгое счастливое время, тоже попал в лапы Гестапо и в немецкий концлагерь, но выжил и был освобожден в конце войны. Свою жену в живых он не застал. Он принял духовный сан и стал предстоятелем храма Св. Александра Невского в Париже.
«Вторжение германских войск в Советский Союз, вывело КПФ из идеологического замешательства. Теперь Гитлер сделался врагом, не меньшим врагом, чем в глазах тех правых французских группировок, которые с самого начала решили вести борьбу с оккупантами, но по сравнению с ними члены компартии имели то преимущество, что они располагали партийной дисциплиной и опытом подполья. Была между ними и ещё одна разница, о которой уместно напомнить: и те и другие в борьбе с оккупацией ставили на карту собственную жизнь, но цели были у них разные. Для одних это было дело патриотического долга и освобождения Франция от иностранного владычества, для других — этапом на пути к захвату власти служившим делу пролетарской революции.
Вот почему глава «Свободной Франции», генерал де Голль, признавая за компартией целесообразность участия в активной борьбе с нацистами, тем не менее, относился с большим недоверием к её тактике и политическим замыслам». – пишет Людмила Оболенская (Людмила Чернова - девичья фамилия), моя близкая знакомая и коллега по работе в течение нескольких лет в русской редакции «Голос Америки» в Вашингтоне.
В общей сложности, около10 тысяч бойцов и офицеров из белой эмиграции были готовы выступить против Советского Союза на стороне немцев. Они должны были составить ядро национальной освободительной армии, к которому как к снежной лавине, начиная с маленького комка, должны были присоединиться десятки тысяч, сотни тысяч, а потом и миллионы соотечественников на родине. У многих был боевой опыт. В Париже действовал «Российский общевоинский союз» (РОВС). Образованная генералом Врангелем, это была основная организация русской белой военной эмиграции за рубежом. С декабря 1924 до своей смерти в 1929 г. Верховным командующим РОВСа был великий князь Николай Николаевич.
В период своего расцвета в 30-ых годах РОВС насчитывал 40 тысяч обученных офицеров и солдат. Был и Кадетский корпус в Версале, через который в общей сложности прошло около 500 выпускников. И что же за люди были эти парижские белогвардейцы поднявшие оружие за Россию против Советской власти? Да самые разные - молодые. старые, богатые и бедные, умные и не очень - все. Хочу однако привести один пример - человека, история которого появилась в 2015 году в интернете, таксист - как мой дядя, который наверное был с ним знаком и ходил в русскую церковь св. Александра Невского на рю Дарю: Дмитрий Александрович Силькин. На мой взгляд он отражает и дух, и смысл и трагичность тех далёких времен:
"Силкин Дмитрий Алексеевич
Родился 22 октября 1889 в Новочеркасске. Из дворян ВВД, казак станицы Новочеркасской. Новочеркасское реальное училище, Новочеркасское военное училище 1912. Подъесаул 4-го Донского казачьего полка. В Добровольческой армии: в июне 1918 командир сотни 2-го офицерского конного полка, затем до 26 ноября 1919 помощник командира того же полка. Тяжело контужен 2 ноября 1919, с 7 декабря 1919 есаул, с 9 декабря 1919 войсковой старшина. В Русской Армии с июля по август 1920 командир 2-го конного полка, затем конного дивизиона Дроздовской дивизии до эвакуации Крыма. Полковник (с 1920). Галлиполиец. Осенью 1925 в составе Дроздовского полка в Болгарии. В эмиграции во Франции, шофер в Париже. Во время второй мировой войны в казачьих частях германской армии, командир бригады и 1-й казачьей пешей дивизии, заместитель походного атамана казачьих войск. Генерал-майор (с 15 мая 1945). Покончил жизнь самоубийством в Шпитале, чтобы не быть выданным советским властям. Жена:Силкина (урожд. Прозоровская) Анна Федоровна В гражданскую войну доброволец. Была зачислена в Донскую сотню 2-го конного Дроздовского полка. Награждена Георгиевским крестом и произведена в урядники. Скончалась 13 мая 1961 в клинике Geoffrey St. Hilaire-53."
Фото: Генерал Миллер Фото: Генерал Кутепов
Советы тоже не дремали. В 1930 г. в Париже был похищен герой Гражданской войны командир Добровольческой армии, ставший главой РОВСа после смерти Врангеля, генерал А.П. Кутепов.
Кутепова агенты НКВД доставили в Москву, где он умер, не приходя в сознание. Место председателя РОВСа перешло к бывшему генерал-губернатору и главкому белых войск на Северном фронте (1919-20) ген. Е.К. Миллеру. Он был похищен, в свою очередь, в 1939 году и вывезен агентами НКВД из Парижа в Москву. Чекисты заточили его на Лубянке.Во время допросов он чекистам ответил и естественно через некоторое время они его убили.
«Я врать не буду. Так как большевики, троцкисты и сталинисты ненавистны мне в одинаковой степени, я, как царский генерал, не позволю себе играть на руку одной из этих банд убийц...
Я не покончу самоубийством прежде всего потому, что мне это запрещает моя религия. Я докажу всему миру и моим солдатам, что есть честь и доблесть в русской груди. Смерть будет моей последней службой Родине и Царю. Подло я не умру».
Коммунисты ему за таки слова простить не могли и отомстили. И смерть его была ужасной. Евгений Карлович Миллер не был расстрелян или даже повешен, а был сожжен в крематории Лубянки 2 мая 1939 года, в 23 часа 30 минут в присутствии одного из самых успешных и кровавых палачей времён Советского Союза, лично расстрелявший несколько тысяч людей, коменданта НКВД Василия Михайловича Блохина.Он-же долго и доблестно служил Советскому Союзу.
Ещё в 1924 году он возглавил расстрельную команду ОГПУ при Совете народных комиссаров СССР. Именно тогда под актами приведенных в исполнение приговоров появляется его подпись. А последний свой расстрел произвел 2 марта 1953 года — за три дня до смерти Сталина.Похоронен он с почестями, как положено таким советским героям на Донском кладбище в Москве.
Генерал Миллер оставил потомству гениальные слова, которые относятся к России и по сей день:
«Пройдет лет сто или двести. Большевики рухнут. Потому что никаких природных ресурсов не хватит даже в такой стране, как наша Россия, чтобы прокормить безумное стадо. И вот тогда придут больные, изуроченные люди и попытаются – может быть даже искренне – что-то изменить. И ничего не получится, потому что заряд векового бессилия слишком силен. Но это, поверьте, не самое страшное. Те потомки дворянства, казачества, кои непостижимом образом уцелеют в кровавой мясорубке большевизма – случайно ли, ценою предательства предков – кто знает? Так вот, они создадут „дворянские собрания“, „офицерские собрания“, и т. д… Будут воссоздавать дипломы и родословные, звания и ордена, а по сути своей, все равно останутся прачками и парикмахерами… Исключения только оттенят всеобщее печальное правило. Увы…».
Генерал-лейтенант Е. К. Миллер.
Париж, 17.07.1937 г.
Возрожденной Белой Армии не суждено было быть. Генерал Деникин призывал русских поддерживать Советский Союз в войне против Германии. (Однако,. Деникин покинул Париж в 1946 году , опасаясь, что англо-американцы могут его выдать их советсоюзникам вместе с другими белыми эмигрантами). Несомненно, для подавляющего большинства белых эмигрантов во Франции и других странах Европы Гитлер и немцы казались меньшими из двух зол, особенно в начале войны, когда они еще не успели показать свое истинное лицо. Несомненно, также, что Гитлер вместе с его безумной расовой политикой и русофобией представлял смертельную опасность не только для Советского Союза, но и для России и русского народа. Однако, тогда надежды на освобождение Родины от большевизма с помощью немцев казались реальными. Но «Гитлер сделал все для того, чтобы объединить русский народ вокруг Сталина», – вспоминает фельдмаршал Эрих фон Манштейн, автор мемуаров под названием «Утерянные победы».
(Впрочем, у фон Манштейна был пудель. Пудели умные собаки. Фельдмаршал приучил своего пуделя вставать на задние лапки и протягивать вверх правую переднюю лапку при команде «Хайл Хитлер!» Высшие военачальники Вермахта презирали Гитлера и в тайне издевались над ним. Кроме фельдмаршала Кейтеля. Его братья по оружью дали ему прозвище: «Лакейтель» от слова «лакей»).
В победе над нацистами коммунисты видят главное историческое оправдание своего режима во главе со Сталиным. Но Советский Союз, вернее русский народ, выиграл войну вопреки Сталину.
А Третий Рейх проиграл войну благодаря Гитлеру.
Белые эмигранты сражались во всех армиях (за возможным исключением японской) всех стран, принявших участие во Второй Мировой войне, куда бы их судьба и русское рассеяние не забросило. Князь Александр Оболенский, прославившийся на всю Великобританию в тридцатых годах 20-го столетия как великий игрок в регби, погиб, летая на истребителях типа «Хэррикейн» в сентябре 1940 года в разгаре воздушной «Битвы за Британию». В английском городе Ипсвич ему поставлен памятник.
Три представителя дома Романовых – князья Михаил Андреевич, Никита Никитич и Дмитрии Александрович, служили в британских вооруженных силах. Один из них, Никита Никитич, в 1940 году был эвакуирован через Дюнкерк с остатками британских экспедиционных сил, разгромленных во Франции германским генералом-фельдмаршалом фон Витцлебеном. Никита Никитич Романов присутствовал на похоронах матери автора книги, которую вы только что прочитали. А с Моникой, миловидной мягкой девушкой, внучатой племянницей фельдмаршала фон Витцлебена, повешенного Гитлером на фортепьянной струне за участие в заговоре против него, мне довелось неоднократно общаться в Мюнхене.
Немало россиян воевало в американской армии. Многие из них служили переводчиками. Князь Алексей Щербатов предводитель русского дворянского собрания в Северной Америке, с которым автору тоже довелось пообщаться, работал в американской военной разведке. Появились в печати его "Воспоминания", в которых мы можем прочитать о судьбе своих родственников:
"В Смоленске были расстреляны члены моей семьи: двоюродная сестра Ирина 17 лет, двоюродный брат Дмитрий 14 лет, дядя Сергей Борисович Щербатов с женой Елизаветой, урожденной Плаутиной, тетя, княгиня Хованская. Ее род после этой «чистки» прекратился."
Такую участь разделили почти все русские дворянские роды. На современном пост-советском пространстве почти никого не осталось из именитый русских фамилий.
Однако, подавляющее большинство белоэмигрантов воевало на стороне Германии…
Из многотысячной белой эмиграции во Франции в ряды партизан французского «резистанса» против немцев вступило только 300 человек (ничтожное количество).
Многие из знатных русских фамилий и известных военачальников – атаман Николай Краснов, генерал Петр Краснов, генерал Шкуро, генерал фон Лампе, граф Ламсдорф, князь Святополк-Мирский, герцог Сергей фон Лихтенбергский, уроженец Петербурга и родственник Николая II, генерал-майор Туркул, бывший командир Дроздовской дивизии, князь Мещерский и другие предались немцам. Они пошли воевать бок о бок с ними в рядах Вермахта, Эс-Эс, Люфтваффе, и ВМФ, Казачьего корпуса под командованием Хельмута фон Панвица, Русского корпуса на Балканах и других формирований. Несколько белых генералов и множество офицеров также вступило в Русскую Освободительную Армию генерала Андрея Власова, к которому, впрочем, Гитлер и нацистские власти питали маниакальное недоверие. И не без некоторого основания, как потом выяснилось.
В последние дни войны 1-ая дивизия РОА под командованием строптивого генерала С.К. Буняченко повернула свое оружие против немцев и, вступив в бой с дивизией Эс-Эс, освободила Прагу. Над первым танком, вошедшим в город, как автору рассказывал участник событий, веял бело-сине-красный флаг.
Буняченко намеревался сдаться американским войскам ген. Джорджа Пэттона, известного своими неосторожными антисоветскими высказываниями. Американцы находились в районе Пильзена и могли бы войти при желании в Прагу в любое время. У Пэттона было такое желание, но он получил строгий приказ не брать Прагу. Она была обещана Рузвельтом Сталину.
Освободителей РОА «освободят» подошедшие войска советского маршала Конева. Их расстреливали пачками на улицах и площадях Праги и, по некоторым сведениям, добивали раненых револьверами и штыками на койках в лазаретах. В общей сложности в Праге большевики убили более 600 человек из власовцев. Такую цифру приводит профессор Иоахим Гофман в своей книге «Власов против Сталина: Трагедия Русской Освободительной армии. 1944-1945 гг.» (Первое русское издание – YMCA-Press в 1990 г.)
Итак в Праге в заключительные часы Второй Мировой войны в Европе повторялись сцены времен русской Гражданской войны.
«Русское Освободительное Движение состояло на 90% из вчерашних «красных», у которых без всяких затруднений нашёлся общий язык с «белым» меньшинством. Те и другие одинаково любили свою родину и одинаково понимали её благо» - пишет в своей книге «Облик генерала А.А.Власова» протоирей Александр Киселев.
С одним из белых офицеров - полковником Константином Кромиади, ставшим начальником личной канцелярии генерала Власова, автору доведется через несколько лет после пребывания в Париже познакомиться и стать коллегой по работе. Но мы вновь забегаем вперед.
Что касается французов, они тоже были разделены на два лагеря во время войны. Существовало правительство Виши под руководством маршала Петэна, которое сотрудничало с немцами. Против него стояли силы «Свободной Франции» генерала де Голля. В боях против гитлеровской Германии полегло 84 тысяч французов, в том числе и лётчики прославленной эскадрильи «Нормандия-Неман». В сражениях же на стороне Германии погибло от 40 до 50 тысяч. Цифры сопоставимы. Такие данные приводит современный русский историк Владимир Бушин в своей книге «Огонь по своим» (Москва, 2006). Использовав фактор внезапного нападения, англичане потопили французский Атлантический военно-морской флот вместе с экипажами, стоящий на якоре в Оране у берегов Алжира, опасаясь, что французы могут передать его немцам.
……………………
Инцидент другого характера из белоэмигрантской жизни, о котором рассказывали дядя и тетя: однажды в кафедральный собор святого Александра Невского на улице рю Дарю во время Богослужения вошел Александр Керенский. Одна женщина среди прихожан его сразу узнала. Она указала на него пальцем и во всеуслышание провозгласила: «Вот человек, который предал Россию!» Говорят, что с тех пор Керенского в русском православном храме больше никто не видел, по крайней мере, в Париже.
Белые эмигранты ненавидели Керенского более чем кого-либо другого, по некоторым основаниям. Известно, что сразу после отречения Государя Императора по всей России прокатилась волна кровавых и зверских убийств, но Керенский, будучи министром юстиции, а потом главой Временного Правительства, никаких адекватных мер по этому поводу не принял.
Взявшие в феврале 1917 власть «демократы» перебили практически всех городовых Петрограда. Они сложили их трупы как бревна на льду Невы. 28 февраля прямо у здания Государственной думы в середине белого дня были расстреляны 14 полицейских. Всего в Петрограде за время захвата власти «либералами» было убито и ранено 1443 полицейских и чиновника. Надо учесть, что в феврале в Петрограде почти не было большевиков. Почти все они еще находились в тюрьмах ссылке и эмиграции.
В марте в Кронштадте революционными матросами зверски были убиты командир гарнизона адмирал фон Вирен, (его подняли на штыки) начальник штаба адмирал Кутаков, командир линкоров адмирал Небольсин. Толпа пьяных матросов настигла командующего Балтийским флотом адмирала Непенина. От рук взбунтовавшихся матросов пали комендант Свеаборгской крепости, командир линкора «Император Александр II», командир крейсера «Аврора» и многие другие. К 15 марта Балтийский флот и крепость Кронштадт потеряли 150 офицеров, из которых более ста человек были убиты либо покончили с собой.
А «Министром Юстиции» все это время был Керенский.
Керенский был генсеком масонской ложи «Великий Восток Народов России», которая поставила себе целью свержение монархии и убийство царя. Керенский еще в 1905 году вынашивал идею убийства царя и даже был готов принять в этом деле личное участие. В феврале 1917 года он громогласно заявил:
«Для того, чтобы предотвратить катастрофу, необходимо устранить самого Царя, не останавливаясь, если не будет другого выхода, перед террористическими насильственными действиями».
Но дело до этого не дошло. Керенский 7 марта сказал: «Сейчас Николай II в моих руках <…>Я не хочу, не позволю себе омрачить русскую революцию. Маратом русской революции я никогда не буду <…>. В самом непродолжительном времени Николай II под моим личным наблюдением будет отвезен в гавань и оттуда на пароходе отправится в Англию». Однако, узнав, что Петроградский Совет собирается послать вооруженную стражу в Царское Село с целью взять царскую семью под домашний арест, пошел на попятный.
Еще 10 марта посол Великобритании Бьюкенен заверял, что царю и царице будет предоставлено убежище в Англии. Узнав об аресте императора, король Георг V отреагировал соответственно, и британское правительство отказалось от своего прежнего приглашения.
Судьба царской семьи была решена. Как в какой- то античной трагедии вселенских масштабов дальнейшие события неумолимо шли к неизбежному и роковому концу.
Керенскому вменяли и то, что он помешал тогдашнему главнокомандующему русской армии генералу Корнилову в августе 1917 г. в его последней надежде подавить беспорядки в Петрограде и предотвратить победу над Россией люмпен-пролетариата и его заграничных спонсоров. Более того, он вооружил этот люмпен-пролетариат и, может быть, сам того не желая, расчистил путь к власти большевикам ради сохранения своей собственной временной и ничтожной власти. Но струсил не только он. Струсили все.
«Кругом измена, и трусость, и обман», -- записал в дневнике уходящий Государь.
По прочтении этого дневника и других материалов становится ясно, что главная причина, побудившая Государя отречься от престола, была—во что бы ни стало предотвратить кровопролитную братоубийственную гражданскую войну. Чего так хотели его враги. «Я берег не самодержавную власть, а Россию», сказал он.
«Но в результате Октябрьской революции вместо мира народ получил еще три года гражданской войны. Эта война, вызванные ею эпидемии и голод, унесли по подсчетам разных историков, 13-17 миллионов человек», -- пишет современный русский историк академик Игорь Шафаревич.
Тот мартовский день, когда конспираторы, как свои, так и чужие, заставили императора отречься будет записан на позорнейшей странице русской истории.
В 1917 году Россия отвернулась от Бога.
И Бог отвернулся от нее.
Надолго.
Невольно создается впечатление, что все они -- что Керенский, что Милюков, что Родзянко, что Гучков, что Львов, что Ленин, что Троцкий, что Гельфанд, что Гапон, что Шифф—все были в заговоре и принадлежали к одной и той же банде. Уж слишком тесно и дружно все они шагали, как показали события, под один и тот же пролетарский марш: «Смело, товарищи, в ногу!» Уж слишком много совпадении!
«Русская революция есть продукт злой и сильной воли; и в то же время – безвольной и слабой доброты», писал эмигрант Иван Ильин, перезахороненный теперь на Родине рядом с ген. Деникиным в Донском монастыре.
У другого эмигрантского мыслителя Ивана Солоневича, автора трудов «Россия в концлагере» и «Народная монархия», мы находим следующие слова:
«Над десятками миллионов большевистских убийств каким-то страшным, символическим рекордом, непревзойденным по своей гнусности, высшим «достижением» большевизма - маячит и будет маячить в веках убийство Государя Императора и его Семьи.<…> И именем Государя как бы возглавляется тот многомиллионный синодик мучеников за землю Русскую…»,
На постсоветском пространстве было сделано несколько попыток официально "реабилитировать" Государя Николая Второго и его семью.
Последний импрератор России и его семья совершенно ни в какой "реабилитации" не нуждается. Это поставило бы его в один ряд с большевицкими палачами, которые потом были уничтожены Сталиным и затем "реабилитированы". Русской православной церковью за границей, а потом на Родине и миллионами русских людей вокруг света, Государь причислен к лику святых. Казалось, чего еще желать?
Керенский прожил в неуютном для него Париже до 1940 г, потом уехал в Америку, где преподавал в Стэнфордском университете и опубликовал свои мемуары, в которых, как делают все мемуаристы, пытался оправдаться. Умер он в 1970 г. Русская Зарубежная церковь отказала ему в похоронах.
………………………..
В парижской белоэмигрантской среде я начал подробнее интересоваться историей Гражданской войны и задавал дяде много вопросов, на которые тот неохотно отвечал. «Гражданская война – это грязное дело», - говорил он.
-- Но была ли поддержка со стороны Англии и других союзников России?
-- Поддержка? -- пушки одного калибра, а снаряды другого, и танки, которые ломались, не вступив в бой, -- отвечал дядя Шура сухо.
Хотя около 14 стран принимали участие в так называемой «интервенции», делали они это очень вяло. Бывшие союзники поддерживали Белую Россию до поры до времени кое-как, пока шла война с Германией. Хотя ей далеко не всегда можно верить, похоже на то, что в данном случае интернетовская энциклопедия «Wikipedia» пишет правду:
«Интервенты практически не вступали в бои с Красной армией, ограничиваясь поддержкой белых формирований. В январе 1919 на Парижской мирной конференции союзники решили отказаться от планов интервенции. Большую роль в этом сыграло то, что советский представитель Литвинов на встрече с американским дипломатом Бакетом, состоявшейся в январе 1919 в Стокгольме, заявил о готовности советского правительства выплатить дореволюционные долги, предоставить странам Антанты концессии в советской России, и признать независимость Финляндии, Польши и стран Закавказья в случае прекращения интервенции. Такое же предложение Ленин и Чичерин передали американскому представителю Буллиту, когда он приехал в Москву. Советское правительство явно могло предложить Антанте больше, чем его противники. Летом 1919 года 12 тысяч британских, американских и французских войск находившихся в Архангельске и Мурманске, были эвакуированы оттуда. К 1920 году интервенты покинули территорию РСФСР»
Бывший царский офицер, маршал Карл Густав фон Маннергейм, которому от имени маленькой Финляндии предстоит зимой 1939 г. вести героическую борьбу против многократно превосходящих вооружённых сил РККА большевиков, вспоминает:
«Позиция западных государств в отношении России изменилась. Политика этих государств была близорукой и привела к тому, что антибольшевистское движение стало бессильным. Не делалось даже попыток добиться сближения с командованием русского белого движения и руководителями отсоединившихся от России государств, прежде всего Финляндии и Польши. Адмирала Колчака эффективно поддерживала Франция, а Великобритания и Соединенные Штаты считали его нежелательным деятелем».
Недавно, я вычитал в Интернете следующее:
"Применительно к Эстонии это сыграло роль, совершенно фатальную для России.
Осеннее наступление Белой Северо-западной армии (СЗА) на Петроград в 1919 году стало совершенной неожиданностью для большевиков и развивалось более чем успешно.
Стремительность, с которой Белая СЗА прошла от Ревеля до Гатчины, была головокружительной.
Большевики бегут, почти не сражаясь, идёт массовая сдача в плен.
Такого быстрого краха Красной армии не ожидал никто и прежде всего сами белогвардейцы!
Невероятный успех понятен, если учесть то, что в Красной Армии процветает дезертирство.
За один только 1919 год во всей Советской республике было 1 761 104 дезертира!
И это – только задержанные и добровольно явившиеся назад!
А ведь ещё многие, так и не вернулись, и перешли к белым, либо ушли в леса и стали «зелёными».
Сколько всего русских людей воевать за большевиков не хотело, наверное, точно не скажет никто.
Но вывод напрашивается сам собой: в 1919-м году Красная армия, это не армия, а балаган!
Вот это "воинство" и начало невероятно быстро откатываться под ударами крохотной белой армии.
Красноармейцы не просто в массовом порядке сдаются в плен, а переходят на сторону противника!
Формирование новых частей в Северо-западной армии идёт за счет красных.
Чтобы Белые взяли Петроград, эстонцам и Антанте надо было лишь немного поддержать Белых активностью на фронте и поставками вооружений.
Но такое развитие событий не устраивало не только эстонцев, но и "союзников" белых по Антанте, которые начали "принимать меры", чтобы не допустить Победы Северо-западной армии и падения Петрограда.
Выдающийся русский писатель Александр Куприн тоже был в Северо-западной армии.
В своей пронзительной повести "Купол святого Исакия Далматского" он даёт ужасающую картину британской "помощи":
"Англичане обещали оружие.
Снаряды, обмундирование и продовольствие.
Лучше бы они ничего не обещали!
Ружья, присланные ими, выдерживали не более трёх выстрелов, после четвёртого патрон так крепко заклинивался в дуле, что вытащить его можно было только в мастерской".
Куприн горько констатирует: "Англичане присылали аэропланы, но к ним прикладывали неподходящие пропеллеры; пулемёты – и к ним несоответствующие ленты; орудия – и к ним не разрывающиеся шрапнели и гранаты".
Снабжение армии – это половина победы.
Армия Юденича шла в бой с не стреляющими винтовками, на шести допотопных танках, стреляла не разрывающимися снарядами.
На аэродромах стояли самолёты, которые не могли взлететь.
И со всем этим барахлом, белые шли в атаку на многократно превышающего их по силам противника.
Боролись, жертвовали собой и гибли.
Потому, что английские артиллерийские снаряды... не взрывались!
Вот, что рассказывал Куприну капитан Г.:
"Должен сказать, – что виною отчасти были наши снаряды.
Большинство не разрывалось.
Мы наскоро сделали подсчёт: из ста выстрелов получалось только 19 разрывов.
Да это что ещё? Нам прислали хорошие орудия, но все без замков.
"Где замки?"
Оказывается – "забыли".
Волосы дыбом встают от такого наглого откровенного и циничного предательства "союзников"".
Вот какая была "интервенция" со стороны западных "союзников."
Зато была интервенция весьма серьезная с обратной стороны:
«В апреле 1918 г. находившимся в России иностранцам и военнопленным было разрешено принимать советское гражданство, что заметно активизировало создание интернациональных частей в РККА. К лету 1918 г. примерно в 90 городах страны были сформированы интернациональные отряды, роты, батальоны и полки. Под ружье становились китайцы, венгры, немцы, корейцы, поляки и т.д. Из Европы и Америки для поддерживания большевиков приехало немало иностранцев. Ударную силу Красной Армии составляли латышские стрелки. Всего в Гражданской войне на стороне красных участвовало около 300 тысяч интернационалистов. В письмах Луначарскому писатель В. Г. Короленко сетовал, что они использовались прежде всего как главные исполнители карательных акций против местного населения». (См. «История России: вторая половина XIX-XX вв. Курс лекций». Под редакцией академика Академии Гуманитарных наук России Б.В. Личмана. Екатеринбург, 1995.)
Когда Колчак и белые вооруженные силы в Сибири под его командованием достигли своего «апогея», Маннергейм обратился к своему бывшему товарищу по оружию и личному приятелю с предложением лишь формально, де-факто, а не де-юре, признать независимость Финляндии. Взамен Маннергейм выразил готовность двинуть свою 100 тысячную армию на Петроград в самый уязвимый для коммунистов момент.
Колчак ответил, что он как Верховный правитель интересами России «единой и неделимой» не торгует.
О причинах поражения русского Белого Движения написано уже немало книг и будет написано еще больше. Рыцарское и патриотическое поведение адмирала Колчака—одна из главных причин этого поражения. Нельзя бороться по-рыцарски против противника, который не считается с жертвами среди собственного народа, у которого руки «по локоть в крови» и у которого лишь одна цель – любой ценой удержаться у власти. Но далеко не у всех белых всегда были чистые руки.
Сам же Колчак писал в одном из своих писем:
«Но Вы поймите, что от этого нельзя избавиться. Гражданская война должна быть беспощадной. Я приказываю начальникам частей расстреливать всех пленных коммунистов. Или мы их перестреляем, или они нас. Так было в Англии во времена Алой и Белой Розы, так не минуемо должно быть и у нас».
Глава Уральского края Постников ушел в отставку, послав Колчаку письмо о том, что больше не может руководить голодным краем, где власть удерживается штыками, где идут расправы без суда, где аресты совершаются по доносам, где порют даже женщин.
Жестокость порождает жестокость. «Где порют даже же6нщин…» - за то, что их мужья и братья попали вольно или невольно в Красную армию. А солдаты Колчака наблюдали за такими зрелищами, делали свои выводы – и переходили на сторону Красных. Трагическая и роковая ошибка, на мой взгляд, со стороны Колчака. Как сказал один французский государственный деятель, узнав, что Наполеон приказал казнить герцога д’ Энгиенского “С’est pire qu’un crime. C’est une faute” «Это хуже чем преступление. Это ошибка». Но мне, да и любому, трудно теперь судить.
Адмирала Колчака предал Чешский корпус, расположенный тогда вдоль всей Транссибирской магистрали. Его предали даже не большевикам, а местным эсерам в Иркутске. Те же ждали указания от «центра» из Москвы. Согласно этим «указаниям», адмирала Колчака, как «нежелательного деятеля», потом раздели догола, расстреляли и бросили в прорубь. Без суда и следствия.
Типично по-коммунистически.
Так же как типичен был и расстрел в Петрограде в подвалах дома, оккупированного Троцким, адмирала Алексея Щастного, спасшего русский Балтийский флот (более 250 кораблей) от немцев во время Первой Мировой войны. Этот флот должен был достаться Германии взамен за оказанные ею большевикам услуги. «Долг платежом красен». Помешал адмирал, совершивший один из самых отважных и героических подвигов в истории Русского Военно-морского флота. С огромными трудностями он вывел флот из блокированного немцами Хельсинки и привел его в Кронштадт. Впрочем, именно Бронштейн был первым, кто (именно в этом данном случае) применил термин «враг народа», приписав эти слова от руки к смертному приговору адмирала. Потом этот термин получит широкое распространение по всей коммунистической России. А оправдывались подобные убийства, по мнению Бронштейна и его товарищей, таким образом:
«Гражданская война есть самая жестокая из всех видов войны. Она немыслима не только без насилия над третьими лицами, но, при современной технике, без убийства стариков, старух и детей... Цель оправдывает, при известных условиях, такие средства, как насилие и убийство».
В том, что «Гражданская война—есть самая жестокая из всех видов войн», Троцкий был абсолютно прав. Но, пожалуй, главное, в чем различались красные и белые, заключалось в следующем: массовый террор никогда не был официальной, фундаментальной и целенаправленной политикой белых. С.П. Мельгунов пишет:
“Нельзя пролить болeе человeческой крови, чeм это сдeлали большевики; нельзя себe представить болeе циничной формы, чeм та, в которую облечен большевицкiй террор. Это система, нашедшая своих идеологов; это система планомeрнаго проведенiя в жизнь насилiя, это такой открытый апофеоз убiйства, как орудiя власти, до котораго не доходила еще никогда ни одна власть в мiрe. Это не эксцессы, которым можно найти в психологiи гражданской войны то или иное объясненiе.
«Бeлый» террор явленiе иного порядка—это прежде всего эксцессы на почвe разнузданности власти и мести. Гдe и когда в актах правительственной политики и даже в публицистикe этого лагеря вы найдете теоретическое обоснованiе террора, {12} как системы власти? Гдe и когда звучали голоса с призывом к систематическим оффицiальным убiйствам? Гдe и когда это было в правительствe ген. Деникина, адмирала Колчака или барона Врангеля?
Моральный ужас террора, его разлагающее влiянiе на человeческую психику в концe концов не в отдeльных убiйствах, и даже не в количествe их, а именно в системe».
Когда последние англо-американские войска покинули Мурманск осенью 1919 года, они погрузили все склады боеприпасов на корабли и потопили их в море, оставив белых на произвол судьбы, воевать против красных с голыми руками Англо-американский экспедиционный корпус высадился в Мурманске, для того чтобы склады боеприпасов не попали бы в руки немцев. Но теперь Первой Мировой войны уже давно не было.
Генерал А. фон Лампе воспоминает: «Вывод ясен: «союзники» работали на себя и «помощь» их белым была далеко не так реальна, как это принято изображать.Однако, говоря так о «союзниках», я считаю себя обязанным вспоминать тех англичан, которые были с нами в самом пекле боевых линий. Так в Киеве, в конце 1919 года, я помню англичан, которые, зная по-русски только одно слово «ура», ходили в атаку с русскими ротами, оставшимися без офицера. Они поняли, что такое большевики, но убедить в этом своих соотечественников, оставшихся на родине, они не могли. Нельзя не вспомнить тех французов, которые, будучи на месте действия, не смоглпи отказать в помощи белым при эвакуации Крыма…Быть может, их изменило то, что они увидели в России? Но вопросы помощи решались не на местах боя, а в Лондоне и Париже, в министерствах иностранных дел». («Российский Архив». Студия «ТРИТЭ» Москва. 1991 г.).
Британский автор Ричард Лакэтт в своей книге «The White Generals: The White Movement and the Russian Civil War» (Longman.1971) – («Белые генералы: Белое движение и Русская Гражданская война») признает: «Если бы все усилия, военные и экономические, были бы применены по-другому, то они могли бы достичь свою цель. А так страны Антанты ничего и не добились».
И не пытались добиться.
……………………..
Давным-давно, в каком то почти забытом веке король Генрих II запретил английским студентам ездить для обучения в Париж. Парижская жизнь, считал он, была слишком сладкой и соблазнительной, что отвлекало бы молодых людей от занятий. Вернувшись, студенты должны были поселиться в Оксфорде, где тогда был городок, собор, маленький монастырь и брод через речку.
В моем случае все получилось наоборот. В Париже я серьезно занимался. Иногда я позволял себе посидеть в кафе (с книжкой), а другим развлечениям предавался лишь совсем редко.
Как-то на пару дней ко мне в гости приехал Ален Оллпорт из Оксфорда, он спал на раскладушке. Мы сходили с ним в оперу. В другой раз я провел полдня в Лувре. Отпраздновал Новый год в каком-то кафе. Вот почти и все, что касается «соблазнов» парижской жизни. Чтобы «убить двух зайцев», прочитал произведения Достоевского на французском языке.
В Париже также проживала Нина Гарнич-Гарницкая, кузина матери, с ее младшим братом Колей, скучавшем в свое время по яхте в Киеве, о которых мать пишет в своих воспоминаниях. После революции и гражданской войны судьба занесла Нину в Берлин. Там она продолжала выступать в каком-то театре. На серьги - свадебный подарок от мужа еще в Киеве, с которым у нее так и не сложились отношения – она купила дом в Берлине, который вскоре стал «салоном» для русской эмигрантской богемы. С приходом к власти Гитлера жизнь в Третьем Рейхе для нее и ее труппы (там были русские, евреи и цыгане) стала по ее словам “etouffante” т.е. гасила все, что было связано со светом, творчеством и свободой. Продав дом, она переехала в Париж, где купила ресторан в нескольких шагах от собора Св. Александра Невского. Ресторан она назвала «Маяк» и действительно там маячило многих русских, особенно по субботам и воскресениям. Нина была щедрой душой. Среди клиентов ее ресторана было много генералов и адмиралов, с которых и деньги-то брать было как-то неудобно. Да и она сама не была прочь провести время в хорошей компании до самого утра. В результате, нельзя было сказать, что дела у нее шли хорошо.
У Нины был сын Николай, служивший во французской армии, отличившийся в бою против немцев в 1940 году и получивший высочайшую награду за храбрость Croix de Guerre, попавший потом в плен.
Нина с братом и сыном жили на севере Парижа около Garе du Nord, и я несколько раз у них бывал. Бывал я у них потом несколько лет спустя на православную пасху вместе с матерью. Это было по дороге из Мюнхена (где я тогда работал на Радио Свобода) в Лондон. Но об этом - в другой раз.
Левизна парижских студентов была поразительна. Однажды в библиотеке я познакомился со студенткой, сидевшей напротив. Она пригласила меня составить ей компанию на вечере в Сорбонне, где какой-то очень почитаемый французский ученый должен был выступать на тему «Политическая философия» или «Философия политики». Что-то в этом духе. Так как девушка, сидящая напротив, мне понравилась, я согласился.
С трибуны старый бородатый мудрец, внешне – точная имитация Карла Маркса, плел какой-то марксистский бред. Зал слушал, затаив дыхание. Во время вопросов и ответов лишь один голос поднялся с вежливым протестом. Помню лишь, что прозвучало слово “mystification” – «мистификация». Вечер завершился показом кинохроники о том, как китайские красногвардейцы со штыками наперевес штурмовали буддистские монастыри в Тибете. Зал аплодировал.
…………………………
Однажды—стук в дверь. Заходит стройная дама очень высокого роста, очень представительная, с необыкновенно большими и выразительными глазами. Одета она была просто и элегантно. Рядом с ней тетя Ася выглядела миниатюрной. Тетя представила ее лишь по имени и отчеству и даже без титула, просто «Марина Петровна». Я сразу понял, кем была эта незнакомая дама, так как тетя заранее предупреждала меня о возможности ее визита.
Мне представился один их тех редких и счастливейших моментов в жизни, когда чувствуешь, что находишься в присутствии человека, о котором никогда не забудешь.
Княжна императорской крови, правнучка императора Николая I, Марина Петровна была дочерью великого князя Петра Николаевича и племянницей великого князя Николая Николаевича, Главнокомандующего русскими войсками во время. Первой Мировой войны. Оба брата, великие князья, были женаты на черногорских принцессах сестрах: Петр Николаевич—на Милице, Николай Николаевич на – Анастасии. Марина Петровна приходилась кузиной Государю Императору Николаю II.
Мы поздоровались. Я поцеловал ей руку.
Марина Петровна окинула меня взглядом и улыбнулась. Затем она стала осматривать мои «апартаменты». Их типичный французский кафельный пол, недавно доведенный мною до цвета приблизительно схожего с его первоначальным краснокирпичным. Скатный потолок, в который было встроено окошко, смотревшее на дворик, покрытый старинными булыжниками, по которым с утра стучали колеса повозок, будивших меня. Стены, завешанные всяким антиквариатом и сувенирами из сундуков кругосветного путешественника Альбертини…
« Ах, какая красота!» – сказал княгиня, сложив руки под подбородком и слегка покачав головой.
Мы спустились вниз к тете Асе и провели час-два за чаепитием. Это было началом не только знакомства, но и дружбы на много лет.
Фото: Княгиня Марина Петровна Романова
О жизненном пути Марины Петровны и о судьбе ее семьи я узнал от нее не сразу, а с течением времени, но остановлюсь на некоторых фактах сейчас. Марина Петровна была замужем за князем Александром Голицыным, сыном последнего председателя Совета министров императорской России. Жили Голицыны в Провансе, на юге Франции недалеко от города Тулона. Когда Марина Петровна приезжала в Париж, она всегда заходила к тете Асе. У дяди Шуры и тети Аси был маленький участок земли рядом с домом Голицыных, где они уже многие годы собирались построить домик, но средства все не позволяли.
Дом Голицыных, и сад окружающий его, носил название Bastide Galitzine. Средневековое слово «бастид» означает населенный пункт, как правило, укрепленный крепостными каменными стенами, и относится специфически к юго-западной Франции. Этот дом был подарком последнего короля Италии Виктора Эманнуила в 1930-ых годах, который был дальним родственником Марины Петровны по материнской черногорской линии. После того, как король лишился короны и родины в 1946 году и поселился в Швейцарии, «Бедный Виктор Эманнуил сам приезжал к нам в гости»,-- вспоминала Марина Петровна.
Бастид Голицин. Фото Олега Волконского
Бастид Голицыных стоял (и по сей день стоит) на склоне горы в двух-трех километрах от рыбацкой деревушки Ле Брюск. Оттуда открывалась великолепная панорама Средиземного моря. Архитектура дома была своеобразной. Дом был разделен на две половины. Их соединял крытый мост над аркой—подобие знаменитого моста Риальто в Венеции. Первая и нижняя часть дома состояла из маленького старинного коттеджа. Вторая часть состояла из квадратной гранитной башни, как в средневековом замке. Первый этаж башни служил парадной комнатой. Второй этаж, куда вела повисшая в воздухе лестница, уже несколько лет находился в стадии строительства.
Но главное, что отличало Бастид Голицыных – это маленькая православная часовня, стоявшая рядом, и которая могла вместить человек двадцать-тридцать. Эту часовню княгиня построила сама, камень за камнем.
На территории Прованса можно найти немало развалин старинных замков и монастырей. Марина Петровна их выискивала по картам, архивам, рассказам краеведов и ездила туда собирать «стройматериал» для своей часовни. Получился маленький шедевр православной церковной архитектуры. Другие архитектурные элементы – колонны, арки, барельефы—украшали «башню» и разные части дома и часовни.
Помимо увлечения архитектурой и строительством Марина Петровна занималась литературой и наукой. Она работала над антологией старинных провансальских баллад и рождественских колядок под названием «La Sainte Nuit» - «Священная Ночь». «Манускрипт» этой книги Марина Петровна иллюстрировала собственной рукою. Научная деятельность заключалась и в разработке нового вида электронной аппаратуры – плоского экрана для телевизора (уже тогда!), не искажавшего образ на экране. Княгиня говорила, что идея для ее изобретения явилась ей во сне. Она также жаловалась на то, что у нее уходило больше времени на переговоры с адвокатами и специалистами по патентному праву, чем на саму разработку.
Такой широкий круг интересов Марины Петровны оставлял мало времени на хозяйственные дела. Ими занимался в основном князь Голицын. Он ездил на своем маленьком Ситроене «Deux Chevaux» («Две лошадки») в деревню за покупками и поддерживал, как мог, чистоту в доме. Раз в неделю к ним приезжала уборщица – милая русская женщина. Но это мало чем помогало. Поддерживать порядок и чистоту в таком сооружении, как Бастид Голицыных, идеальном для накопления пыли, было делом героическим.
Хотя Голицыны жили в доме, который уже тогда имел немалую рыночную стоимость, жили они, «как бедняки», говорила Марина Петровна.
Я потом несколько раз гостил летом у Голицыных. Иногда я наталкивался на необычные вещи. Стелешь себе простыню и видишь на ней в углу вышитый царский вензель. Роешься на кухне в поисках чайной ложечки и среди самых дешевых жестяных в руки вдруг попадается золотая с царскими инициалами. В «башне» на стене висел огромный двуглавый орел, выделанный из черного дерева с позолоченными когтями и короной. Размах его крыльев достигал, наверное, около двух метров.
Впрочем, когда Голицыны куда-то уходили, они часто забывали закрывать дверь на ключ. И никто за все эти годы их не ограбил. “Dieu protegе les innocents” – «Бог хранит невинных», -- говорится в старинной пословице, которую с улыбкой повторяла княгиня.
Часто мы засиживались допоздна на веранде, над которой нависала как купол крона высокой сосны. Княгиня ставила на стол кувшин совсем недорого, но отличного местного вина. Месяц отражался в море. С неба тихо смотрели звезды. Говорили в основном о России.
И откуда эти предметы и символы царского богатства и славы?
Марина Петровна рассказала мне в общих чертах историю того, как эти вещи попали в далекую деревушку на юге Франции, и при каких обстоятельствах она и ее близкие покинули Родину.
После падения династии Романовых довольно большая группа ближайших родственников последнего Российского Императора волею судеб оказалась в Крыму. В эту группу входили среди других его мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна, великий князь Николай Николаевич, Главнокомандующий русскими войсками в Первую Мировую войну, его брат, великий князь Петр Николаевич, Генерал-инспектор Инженерных войск, великий князь Александр Михайлович, основатель Русской Военной авиации, члены их семей и другие.
Марина Петровна рассказывала, что ее отец Петр Николаевич всегда был, как бы в тени своего более прославленного брата, хотя он был равен с ним по своему гигантскому росту (что Марина Петровна унаследовала от отца). Хотя Петр Николаевич исполнял честно свои обязанности Генерал-инспектора Иинженерных войск, военная служба лежала тяжелым бременем на нем. Это объяснялось состоянием его физического здоровья и его характера. По натуре он тяготел к литературе и искусству – особенно к архитектуре. Он очень увлекся строительством своего дворца Дюльбер в Крыму. Дворец был построен как крепость с башнями и массивными стенами в мавританском стиле. «Никогда не знаешь, что будет», -- говорил он. В этом отношении он, может быть, был самым дальновидным из всех Романовых. Потом башни и стены Дюльбера действительно пригодились. Рассказы Марины Петровны о Крыме потом пополнились и подтвердились другой информацией из разных источников.
События развивались примерно так… Еще при Временном правительстве до прихода большевиков все императорские родственники в Крыму находились под домашним арестом и разбросаны по разным владениям. Не раз им грозила кровавая расправа со стороны местных Советов пьяных матросов и бушующей черни. Хотя официально Керенский выдавал себя за их «защитника», но на самом деле этот выскочка из второсортных адвокатов, вдруг оказавшийся на вершине власти, лицемерил. Он устраивал унизительные обыски, «конфискацию» личных вещей Романовых и явно пользовался случаем поиздеваться над ними. В сердце своем Керенский ненавидел Императора Николая II, и его ненависть распространялась на всех царских родственников. Таково было мнение Марины Петровны…И не только ее.
С приходом большевиков положение стало крайне угрожающим для жизни всех Романовых в Крыму. Ждали кровавую бойню.
Массовые убийства неугодных молодому советскому государству начались еще осенью 1917 года.
В период с декабря 1917 г. по январь 1918 г. в одном Севастополе было зверски убито около 800 офицеров и гражданских лиц. В Евпатории казнили свыше 300 человек, предварительно подвергнув их чудовищным пыткам. Казни производились на борту гидрокрейсера «Румыния» и на транспортном судне «Трувор». Жертв выводили по очереди из трюма на палубу, раздевали, потом медленно отрезали носы, уши, губы, половые органы, отрубали руки, ноги и сбрасывали в море. Дикие нечеловеческие крики раздирали воздух. Весь этот «красный кошмар» происходил на глазах у собравшихся на набережной близких и родных.
«В Симферополе «врагов революции» убивали на железнодорожном вокзале. Несчастных избивали прикладами, кололи штыками, живыми бросали в паровозные топки».
Но такие сцены происходили не только в Крыму. Начиная с 1917-18 годов красные развернул волну подобных зверств по всей стране.
«Вспышками невероятной жестокости сопровождалось подавление восстаний в Ярославле, Рыбинске, Муроме, Ливнях». Именно к этому периоду относятся указания Ленина с требованиями «провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев», «расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты»». («К 90-летию декрета «О красном терроре» «Великая Эпоха» Дмитрий Соколов. 03.09.2008. С-Петербург. www.epochtimes.ru).
Романовых перевели под одну крышу в Дюльбер – с одной стороны зловещий признак, с другой стороны это, может быть, их и спасло. Между двумя местными Совдепами – севастопольским и ялтинским – возникли разногласия по поводу судьбы Романовых. Ялтинский совдеп хотел их всех немедленно перебить. Севастопольский же ждал распоряжения из Петрограда. Начальник стражи Дюльбера, представитель севастопольского Совдепа моряк Задорожный расставил пулеметы по башням здания и не раз отгонял банды из ялтинского Совдепа, требующие выдачи Романовых.
Под арестом находился также князь Феликс Юсупов. Очевидец событий, он вспоминал: «Ужасное избиение морских офицеров произошло в Севастополе, грабежи и убийства множились по всему полуострову.<…>Казалось, видишь адский маскарад. В Ялте мятежные матросы привязывали большие камни к ногам расстрелянных и бросали в море. Водолаз, осматривавший потом дно бухты, обезумел, увидав все эти трупы, стоящие стоймя и покачивающиеся, как водоросли, при движении моря. Ложась вечером, мы никогда не были уверены, что утром будем живы».
Читая эти строки, я прихожу к мысли, что моему отцу очень повезло. Он тоже одно время служил офицером в Севастополе и мог легко оказаться среди тех, кто покачивался «как водоросли, при движении моря».
В те темные и страшные дни, когда сатана широко раскрыл свои крылья над русской землей, дети и молодежь Романовских семейств, как вспоминала Марина Петровна, собравшиеся вместе, заучивали театральные роли и ставили пьесы, чтобы отвлечься от кошмара, окружающего их. Угнетающе действовала полная изоляция от внешнего мира и информации. Была только «Правда», а в ней, как известно, «нет известий».
В «Правде» появилось сообщение о Брест-Литовском мире, но неизвестно было, -- продолжались ли военные действия против Германии или нет. «Ни войны, ни мира», -- как выразился главный переговорщик с советской стороны – Троцкий.
Стояла весна 1918 года.
Однажды ранним утром прибежал красный комиссар, начальник стражи (моряк Задорожный), бледный, как смерть. Дрожащим голосом и с трясущимися руками он заявил великому князю Николаю Николаевичу: «Ваше величество!»…(раньше было только «Гражданин Романов»…) – «Через час в Дюльбере будут немцы!».
Так оно и было. Вскоре после подписания Брест-Литовского мира немцы заняли Украину, севастопольскую крепость и высадились в Ялте. Они связались с главным «охранником» Задорожным и поставили его в известность, что если будет тронут хоть один волосок хоть одного из Романовых, то они его повесят.
Хотя немцы вели себя крайне уважительно и корректно, великий князь принял их очень холодно, разговаривая с ними через своего адъютанта. Он предложил сдаться им как военнопленный. Это предложение немцы отклонили, но выразили готовность предоставить ему охрану и гарантировать ему безопасность.После этого разговора бывший Главнокомандующий русскими войсками во время Первой Мировой войны, на которой Россия потеряла несколько миллионов человек, впал в глубокую депрессию, ушел в себя и не хотел ни с кем общаться.
С немцами отказалась разговаривать и вдовствующая императрица Мария Федоровна, не зная о том, что они в самый последний момент успели предотвратить приказ ялтинского совета открыть артиллерийский огонь по Дюльберу и что таким образом спасли жизнь всех Романовых в Крыму.
В своем спешном бегстве из Ялты местные коммунисты также оставили списки многих, которых они заранее приговорили в смертной казни. Среди них было много малолетних детей.
По свидетельству Феликса Юсупова через некоторое время к Романовым прибыл адъютант кайзера Вильгельма II c предложением «провозгласить Императором Всея Руси» того из членов императорской семьи, кто согласится подтвердить Брест-Литовский договор. Все отвергли это предложение, заявив, что никто из них не собирается стать «предателем».
11 ноября 1918 года закончилась Первая мировая война победой западных союзников уже без России. По условиям мирного договора немецкие войска покинули Украину, Крым и другие занятые ими территории на востоке.
Вскоре на севастопольском рейде появились английские корабли. С севера надвигалась Красная Армия. У командования британской эскадры было распоряжение от короля Георга V, мать которого королева Александра была родной сестрой императрицы Марии Федоровны, спасти ее родственников в случае смертельной опасности. Предполагалось вывести около дюжины человек. Красные рвались на юг. Медлить с отплытием стало невозможным.
Императрица категорически заявила, что она покинет Крым лишь при условии, что все, кому угрожает опасность, тоже будут эвакуированы. Союзники прислали и за ними свои корабли. Таким образом, лишь благодаря императрице Марии Федоровне было спасено от зверств красных много человеческих жизней.
Фото: H.M.S. Marlborough
На открытке видны автографы многих именитых пассажиров
Мария Федоровна, великие князья Николай Николаевич и Петр Николаевич с семьями и другими близкими взошли на борт линкора Мальборо. Список пассажиров был довольно длинный. Некоторые успели погрузить немало багажа, вспоминала Марина Петровна. Другие пришли, «как стояли, с чемоданчиками».
Мне представился великий князь Петр Николаевич, идущий вверх по сходням на борт корабля.. На его руках—большой тяжелый черный двуглавый орел, тот самый, который потом висел в Бастиде Голицыных на юге Франции.
Свои записки оставил очевидец событий, заместитель командира линкора «Мальборо» -- старший лейтенант Францис Прайдэм, ставший потом вице-адмиралом. В частности, он вспоминает:
«В связи с тем, что никто из нас не знал ни слова по-русски, возникла большая проблема. <…> Мы справились с багажом ея Величества, так как он был небольшим и отмечен ее монограммой. Без помощи в качестве переводчицы княжны Марины, девушки высокого роста и приятной внешности <…>, произошла бы путаница. Княжна Марина оказалась очень компетентным «старшим лейтенантом».
Корабль отплыл. Позади осталась Россия, исчезнув за далеким синим горизонтом навеки, как Атлантида античных времен.
……………..
Время моего пребывания в Париже подходило к концу. Занятый беготней по урокам и библиотекам в Латинском квартале я почти не заметил, как дома дядю Шуру стало все меньше и меньше видно. Однажды тетя Ася заявила, что дядя Шура болен и уехал лечиться в дом для русских престарелых в пригороде Парижа Сан Женевьев де Буа. Мы поехали его навестить. Не знал я тогда, что вижу его в последний раз. Вскоре после моего возвращения в Англию мы получили письмо от тети Аси, в котором сообщалось о его кончине от какой-то банальной болезни.
Князь Александр Михайлович Волконский похоронен на кладбище Сан Женевьев де Буа под Парижем, где похоронена, можно сказать, половина русской истории.
Многие белогвардейцы остались на Родине. Многие из них пали смертью храбрых. О них есть песня «Русским героям посвящается»:
Наших имён не запомнит Россия,
Наши следы заметелят снега.
В годы последние, пороховые
Грянет салютом пуля врага.
Нас не накроют флагом военным,
Не прозвенит над нами салют.
Разве, что в небе
Вечно нетленном
Ангелы Божьи нас отпоют.
Нет, не закроет холмик могильный
Наши надежды и наши сердца.
Господи славный,
Боже всесильный
Дай же с Тобою дойти до конца.