Когда я вчера ложился спать, в который раз вспомнил солдатскую шинель.
Дело было году в 1989, тогда я служил в армии в Казахстане. Так как меня готовили разведчиком в десантной - штурмовой бригаде, а из Афганистана войска вывели, то посадили на командный пункт в одной из частей. В селе Георгиевка стояла бригада ВДВ, и меня направили туда. Выполняли мы там разные работы, по городку связь телефонную устанавливали и поддерживали, и поддерживали связь в боеспособности нашей бригады.
Тогда в воинских частях боеспособность находилась в штабе, где принимали сообщения даже не по телефону, а через огромную рацию, которая работала на азбуке Морзе, которую я тогда хорошо знал. Меня посадили в отдельную комнату на боевое дежурство, и огромное радио постоянно выдавало одни звуки, это три коротких и один длинный сигнал, что мы в учебке, когда нас этому учили, напевали как
- я-бук-ва-жееееее, и это жеееее было длинным.
И вот так постоянно, мне приходилось по нескольку часов сидеть и слушать это радио. Чем я тогда себя только не занимал, я ловил мышей в коробку от посылки, которую мне мама прислала.
А ловил так. Ставил эту коробку, в которой был еще запах питания, и приоткрывал крышку, ставил в угол предбанника, будто я не вижу. Когда видел из далека, что мышонок пробирался туда, то ловко закрывал крышку и издавал победные крики, что поймал.
Меня даже иногда звали там не ЧерНышов, ЧерМышов.
Еще чай делал себе в стеклянной трехлитровой банке. Главное было раздобыть заварки, а остальное дело техники. Банка была, а вот кипятильник делал себе из двух лезвий. Нужно было только два провода и два лезвия, скреплял их, и засовывал в розетку. Через несколько минут появлялись пузырьки, а потом вскипала вода, вытаскивал из розетки провода и сыпал чай, естественно, без сахара, и это если получалось раздобыть заварку, то это был просто праздник. В закипевшую воду насыпал заварки и она сверху вниз, окрашивала прозрачную воду. Тогда вообще я не знал, что чаи бывают разными, ароматными и так далее, был только один сорт чая - чай.
Еще читал книги, которые брал в библиотеке. Однажды взял книгу Виктора Гюго - человек, который смеется. Помню, что стал ее читать, а вот не нравится и все тут. Потом заставлял себя читать, и через страниц несколько вчитался, втянулся и так понравилось, что каждый раз ждал встречи с книгой, даже боялся, что она кончится. Сейчас даже не помню подробностей книги, но очень хорошо помню, как не мог дотерпеть, чтобы скорее придти на дежурство и читать ее дальше. Книга включает самое сильное, что у нас есть, это воображение. Лежала в укромном месте стопка бумаг, можно сказать, стопка с буковками, но когда открываешь ее, оказываешься в мире, будто в другой реальности, где начинает дальше разворачиваться действие, оживают персонажи, когда читаешь. Катятся кареты, люди в одеждах соответственных ходят, шпаги, растения, женщины.
Но самое яркое, это были моменты, что я прикладывался полежать. Моя комната закрывалась изнутри, был небольшой предбанник, в котором две полки большие. Я клал шинель свою солдатскую из грубого волокна, выключал свет в предбаннике и укрывался этой же шинелью, и просто хотел полежать. То есть я проводил сеансы борьбы с собой, смогу ли я не заснуть таким образом, но каждый раз проигрывал, засыпая. И вот эта шинель была таким гнездышком, островком тепла. Она простая, но грела тело, обволакивая солдата (что-то эротично получается).
И вот сейчас, часто когда ложусь спать, я также стал относиться к своему спальному мешку. Греет меня больше четырех месяцев, хотя я его при свете дня почти никогда не видел. Дома можно одеяло откинуть, температура воздуха в комнате часто бывает теплая достаточно, чтобы не замерзнуть, а тут если откроешься, то потом проснешься от того, что все тело дрожит, если проснешься, конечно. Сейчас стало теплее и ночи стали теплее, но спальный мешок всегда закрываю на совесть.
А еще сегодня, так получилось, что когда я работал в гостинице, я зашел в один номер, чтобы там перевернуть матрацы, их положено переворачивать в определенный период времени, чтобы они не слеживались. После того, как перевернул, я там был один, включил музыку по радио. Радио играло во всем гостиничном номере, и прилег на кровати. Лежал и сам не понимал, какие чувства испытываю. Сказать, что это кайф нельзя, я не был расслаблен, чтобы кайфовать. Но тут же я поймал себя на мысли, что я вот так днем или вечером или в другое время, не могу прилечь на кровать и просто закинуть руки за голову, полежать. И это сейчас месяцами, и я совсем не жалуюсь, просто именно на этом поймал себя на мысли.
Ложусь сейчас на деревянные поддоны, и немного скрючившись. Но опять же, что интересно, сны сняться не меньше, чем на широкой кровати, и сон не менее сладкий. Я часто просыпаюсь и смотрю на время на мобильнике до сих пор, и каждый раз хочется чтобы утро было подальше, ночь подлиннее, поспать побольше. В доме так не было, дома можно встать, пройтись и опять лечь, а тут спрятался к себе в берлогу и пригрелся у себя в ней сладенько, пока телефон не начинает опять звенеть в 5.40 утра, говоря, что пора просыпаться.