Ришелье стоял на коленях перед алтарем в маленькой часовне своего дворца. Но если бы кто – нибудь осмелился бы войти и помешать его одиночеству, то он бы смог заметить, что сегодня кардинал как раз не молиться. Пальцы левой руки нервно перебирают бусинки Розария, правой рукой он растерянно перелистывает молитвенник, но мысли у него заняты совершенно другим. Видимо осознав всю бесполезность и кощунственность подобного занятия, Ришелье встал и начал обеспокоено ходить взад и вперед, то и дело поглядывая на дверь. Он ждал очень важную новость из Рима. После нескольких бессонных ночей, терзаний и сомнений он наконец то решил поставить все на карту. «Aut cesar aut nihil» - гласила одна из его любимых латинских поговорок. И сейчас решалась его судьба – либо он будет главой всего христианского мира, сбудутся мечты о французском Папе или же он потеряет все. Но это уже зависело не от него. Все зависело от меткости, ловкости и хитрости одного человека, находящегося сейчас в Риме. Это был наемный убийца, посланный к Папе Григорию XV.
Ришелье ждал вестей из Рима. Он уже готов был отслужить реквием по почившему Папе и отправиться на конклав. «Или же на эшафот» -хмуро думал Ришелье.
И вот дверь открылась и вошла бледная Миледи. Ришелье тут же подскочил к ней и отрывисто выкрикнул мучавший его вопрос:
-Что?
-Монсеньор, - неуверенно начала Миледи. - Папа жив.
При этих словах Ришелье испытал целую массу чувств. С одной стороны, это была досада и разочарование. Разочарование как в себе, так и в людях, которые так бездарно выполняют важнейшие задания. Но, с другой стороны, Ришелье ощутил какое то облегчение. Папа жив.. Значит все же жив тот человек, который когда то покровительствовал ему. Жив тот человек, который когда - то и возвел молодого и амбициозного аббата в епископский, а потом и кардинальский сан. Итак, Папа жив…
-Что произошло? Почему не смогли выполнить поручение? - спросил Ришелье, когда его чувства немного пришли в естественное состояние.
-Монсеньор, - начала Миледи.- Убийца… не доехал до Рима..
-Как это может быть? - удивился Ришелье.
Вместо ответа Миледи положила перед кардиналом золотой перстень, который носил несостоявшийся вершитель папской судьбы.
-Что это значит? -непонимающе произнес Ришелье.
-Монсеньор, это я…Мои люди убили убийцу. -с большим трудом все же смогла ответить Миледи.
Ришелье был удивлен. Он вновь в размышлении начал ходить по залу часовни и наконец то остановился перед статуей Девы Марии с Младенцем. Словно поглощенный созерцанием статуи, Ришелье бросил сквозь зубы:
-И зачем Вы это сделали? – произнес он и вновь погрузился в созерцание Девы Марии.
-Монсеньор, я не могла позволить Вам уехать в Рим. Я долго и преданно служила Вам. И не только ради денег и положения. Я.. я.. я искренне полюбила Вас.
При этих словах Ришелье вздрогнул, но тем не менее продолжил неподвижно стоять перед статуей.
-Монсеньор, я просто не могла допустить, чтобы Вы убили столь важного для Вас человека. Монсеньор, Вам надо отказаться от Вашей затеи. Ну зачем Вам тиара? Неужели здесь Вам не хватает власти? Монсеньор, ведь есть то, что важнее всего этого -уже сквозь слезы договорила Миледи, и обняла кардинала сзади за мантию.
Ришелье уже не мог, да и не хотел сопротивляться этому порыву своей подопечной. Он просто смотрел на чистое и в чем - то детское лицо Девы Марии, стоящей перед ним, а сам был очень благодарен Миледи, на самом деле показавшей ему, что на свете есть нечто большее чем деньги и власть. Ришелье как никогда осознал всю глубину своего призвания и своего служения. Его место не в Риме, его место здесь. Он должен и может сделать счастливым не только целый народ, но и одну единственную женщину.
Он резко развернулся, и Миледи оказалась у него на груди. Она подняла голову и, смотря ему в глаза, с трудом произнесла:
-Монсеньор, Вы должны меня простить, но….у меня нет другого пути
Монсеньор, ради Вас же будет лучше сейчас уйти. Иначе Вас ввяжут в очередные интриги и заговоры и Вы падете от них.
Ришелье ласково положил Миледи руку на ее прекрасные черные волосы, провел по ним рукой, спускаясь ниже и закрывая ей губы как бы говоря , что он давно на это согласен, а слова сегодня не играют большой роли.
-Простите меня, монсеньор -еще раз проговорила Миледи и не успел Ришелье понять что происходит, как почувствовал какую то резкую боль в области сердца. Он с удивлением смотрел на свою красную мантию, по которой расплывалось багровое пятно.
-Простите меня, монсеньор, -рыдая и прижимаясь к его груди, почти прокричала Миледи.
Ришелье поднес руку к сердцу и с каким то удивлением смотрел на кровь, которая на ней осталась. И вновь, словно благодаря Миледи за совершенное, его кровавая рука погладила ее волосы и остановилась на губах, которые и так сегодня уже все сказали.
Кардинал пошатнулся и упал на пол. Прощальным взглядом он окинул маленькую часовню. Теперь уже над ним стояла статуя Девы Марии и сейчас кардиналу казалось, что из ее глаз льются настоящие слезы.
Потом его взгляд остановился на Распятии, висящем над алтарем. Именно Распятому на этом кресте Ришелье служил всю свою жизнь. Она была полна сомнений и грехов, взлетов и падений, но при этом кардинал всегда помнил о распятом за него и за все человечество Спасителе. И сейчас ему казалось, что Христос вместе с ним переживает последние минуты его жизни. Уже затуманенный взгляд Ришелье вдруг смог различить откуда то взявшиеся горящие алые розы, обвитые вокруг Распятия.
Взор становился все туманней и туманнее. И сквозь эту пелену Ришелье уже не мог различать каждую розу в отдельности, все они слились в некий единый красный ореол вокруг распятия. Такой же красный как и кровь кардинала на его мантии…
Последнее, что увидел Ришелье, были фигуры двух ангелов, венчавших алтарь его маленькой часовни. А, быть может, это были не хрустальные ангелы, а самые настоящие, посланные за душой Ришелье.