Всемилостивейший государь!
В 1824 году, имев несчастие заслужить гнев покойного императора легкомысленным осуждением касательно афеизма, изложенным в одном письме, я был выключен из службы и сослан в деревню, где и нахожусь под надзором губернского начальства.
Ныне с надеждой на великодушие Вашего императорского величества, с истинным раскаянием и с твердым намерением не противуречить моими мнениями общепринятому порядку (в чем и готов обязаться подпискою и честным словом) решил я прибегнуть к Вашему императорскому величеству со всподданнейшею моею просьбою.
Здоровье мое, расстроенное в первой молодости, и род аневризма давно уже требуют постоянного лечения, в чем и представляю свидетельство медиков: осмеливаюсь всеподданнейше просить позволения ехать для сего или в Москву, или в Петербург, или в чужие края.
Всемилостивейший государь,
Вашего императорского величества
верноподданный Александр Пушкин
На отдельном листе
Я нижеподписавшийся обязуюсь впредь ни к каким тайным обществам, под каким бы они именем ни существовали, не принадлежать; свидетельствую при сем, что я ни какому тайному обществу таковому не принадлежал и не принадлежу и никогда не знал о них
Пушкин – Николаю I.
11 мая – первая половина июня 1826 г. Из Михайловского в Петербург.
Известна мудрая пословица,
Что плетью обуха не перебить;
Опасно с властью всякой ссориться,
Разумней зверя не дразнить,
А в меру сил своих трудиться
И тихо своим домом жить.
Жуковский, Вяземский, другие,
И собственный житейский опыт
Его, как видно, убедили,
Что неразумен буйный ропот;
Куда полезнее молчать
Да книжки мудрые писать.
В итоге он прося прощенья,
Дал слово честное царю
Не возбуждать чужое мненье,
Быть сдержанным в своих реченьях
И лично преданным ему.
18.08.06