Тихон

      
          ЗвЕрик пребывал еще в нежном возрасте кошачьего тинейджера.

 И, хотя я обзавелась им почти против своей воли, - исключительно из-за пиратского произвола кухонной мышки, - он вскоре очаровал меня, несмотря  на весьма своенравный характер, о котором, впрочем, рассказ не здесь и не сейчас.

 В свободное же от своих бандитских изысков время он был исключительно мил : никогда не устраивал истерик по поводу кормежки,требуя лакомый кусочек во время чужой трапезы,  но смиренно садился у ног и молча смотрел огромными зелеными глазами, лишь изредка, привстав, деликатно притрагивался белой лапкой к моей коленке.

     Вообще, этот милашка,достаточно распространенной черно-белой масти,был убежденно молчалив при любых обстоятельствах :философски наблюдая ли жизнь за окном нашего второго этажа,производя ли свои изощренные паскудства, или даже в минуты страстной нежности, когда от избытка чувств морща розовый пятачок, он, то покусывал ласкающие пальцы, то заглаживал укусы шершавым язычком.
    В тех же исключительных случаях, когда  испытывал потребность обозначить звук, - он произносил изысканно розовым ротиком крайне несолидное тишайшее «миу»,- за что и был наречен Тихоном.

    В один из дивных дней начала бакинского лета, когда на город не упала еще жара и в распахнутых окнах кисеею колеблется аромат серебристого лоха,- я возвращалась с работы и , отперев дверь, увидела кота, торопливо вышедшего из спальни и поспешающего мне навстречу с приветственно приоткрытой пастью.

     Я споткнулась о высокий порог и в ужасе застыла, ощущая, как шевелятся встающие дыбом волосы. Живо всплыли в памяти кастанедовские главы о диаблеро : оборотнях, проникающих к людям под личиной животных, и … что там ?   Ну, мало ли чего …!
 
     А между тем киска бежала ко мне, обнажая язычок и крохотный ротик извергал басовое, вводящее в ступор : «Бэ-э» на хриплых низах и опять : «бэ-э-э! бэ-э-э!»…

     Не так чтобы сразу я поняла, что кому-то тут хуже, чем мне.
Дело в том, что прямо под открытым окном , рядом с мангалом был привязан весьма крупный овец, горестно блеявший в унисон с Тихоном.