"Летний дождь, что конфетка для моего внука, Витеньки. Прожевал
и забылось. Только лужи кое-где остались, а, впрочем, эта лужа сколько я помню, никогда до конца не высыхала", - думала бабушка Варвара Денисовна, осторожно ступая по мокрой траве. В одной руке она держала небольшое ведерко с первой клубникой, а второй отводила забрызганные грязью вербовые ветки. В эту самую минуту холодные брызги окатили старушку. Она вздрогнула и выронила ведёрко. Белая, красивая легковушка выкатила на сухое место и остановилась. Неслышно отворилась дверка. Из машины вышел мужчина, немногим больше тридцати лет, хорошо одет, с дорогим перстнем на толстом пальце. Лакированные туфли проделали три коротких шага и остановились. Мужчина молча смотрел на Варвару Денисовну холодными глазами, видимо ожидая в свой адрес справедливых упрёков.
Женщина сняла с головы косынку, вытерла ею лицо и, глядя ему в глаза, тихо, будто разговаривая с внуком, молвила:
- Хочешь, я расскажу тебе сказку?
Ничто не дрогнуло на каменном лице владельца дорогой легковушки.
Немигающий взгляд прошивал насквозь, будто не человек она вовсе,
а былинка придорожная. Старушку не смутил взгляд незнакомца. Видать
со всякими людьми ей приходилось встречаться. Пригладив волосы,
и показывая на лужу рукой с зажатой в кулаке косынкой, начала рассказывать.
- Давным-давно, на этом самом месте встретил богатый помещик,
ехавший со своей свитой на охоту, маленькую крестьянскую девочку.
Их разделяла лужа, только она в то время немного глубже была. Важный
господин остановил коня у самой воды и повелел челяди стать по обеим
берегам лужи. Сам же слез с коня и, предвкушая некое развлечение,
насмешливо обратился к девчушке:
- Что ж ты стала, как вкопанная?
Девочка попыталась свернуть на обочину, но ей преградили дорогу,
вынуждая вброд перейти лужу.
- Иди же, поклонись своему господину! - зычным голосом прикрикнул
на неё верзила, который придерживал за уздцы господского коня.
Девочка робко подошла к воде и, зажмурясь, часто перебирая ножками,
побежала по воде, оставляя за собой мелкую рябь. Добежав до середины,
оглянулась, охнула и превратилась в беленький цветок. Среди позеленевшей стоячей воды он был непорочно чист и притягателен.
Такой оборот рассердил господина. Страшно ругаясь, он решил самолично войти в лужу и растоптать ослушницу, чтоб другим неповадно было.
Но только он коснулся начищенным сапогом воды, как превратился в
большой, с куриное яйцо, слиток золота. Блеснув на солнце дорогой металл упал в воду и зарылся в ил. Верзила даже застонал, когда увидел золото и тут же ринулся на поиски слитка. За ним поспешила и челядь.А пока искали, Зависть и Жадность овладели их рассудком. Схватились молодцы за оружие и бились меж собой до тех пор, пока нечистый не унёс их грешные души. От пролитой крови вода в луже стала красной. Только беленький цветок, доверчиво, как дитя смотрит на мать, глядел в чистое небо, не замечая ничего вокруг.
К заходу солнца уронил на воду тот цветок все свои лепестки, а ночной ветерок унёс и развеял по земле лёгкие пушинки-семена. Ровно в полночь над этим местом послышалось: "Ух-ух-ух!" Это гибельно захохотал старый сыч. В ту же минуту земля приняла бездыханные тела господской челяди. А когда вновь взошло солнце, на берёзовой ветке запел соловушка, оповещая всех вокруг, что место сие чистое и пригожее.
Потом, в самую, июльскую жару, когда вода в луже поубавится, находил кто-то из прохожих золотой слиток. Но не долгим была радость. В случайном обладателе слитка жабьим пузырём раздувалась зависть и, опять, лилась кровь, а презренный металл принимала в свои объятья дорожная лужа.
Через малое время частый дождик смывал кровушку людскую и тишина воцарялась над этим, с виду, неприметным местом. А за дорогой, на лужайке,
аж до самой речки, цвели цветы, которых нигде больше не встретишь.
Тем, кому посчастливилось видеть цветущий луг, несли в сердце своём
великую радость, чтоб преумножить её и, переплавив в добродетель, одарить страждущих и немощных братьев своих. Так было и так будет, пока,
по воле Божьей, будет существовать этот мир.
Старушка умолкла и, проследив за полетом стрекозы, посмотрела на
успокоившуюся поверхность лужи. Мужчина посмотрел на плавунца, который
беспечно выбежал на самую середину лужи, окинул задумчивым взором
некошеный луг, старушку в забрызганном платье, вздохнул и, не проронив ни слова, сел за руль своей дорогой машины и, так же бесшумно, дверка захлопнулась. С места, набрав скорость, белая легковушка быстро удалялась.
Варвара Денисовна отряхнула подсыхающий подол платья, подняла ведёрко и стала подбирать просыпанные ягоды. Тихо, пятясь назад, подкатила белая легковушка. Опустилось стекло, из глубины салона послышался хрипловатый мужской голос:
- Я всё понял, мать. Спасибо. А за обиду, прости. Дел много, задумался.
Приходи по этому адресу и проси, что хочешь.
Он протянул визитную карточку. Машина рванула вперёд и вскоре скрылась из виду. Старушка пожала плечами, подумав при этом: "Дай Бог, дай Бог!" И только на следующий день, по радио в "Вечерних новостях", диктор, хорошо поставленным голосом, сообщил, что крупный предприниматель перевёл большую сумму денег детскому дому, но, при этом, пожелал не упоминать его имени.
В тесной кухоньке, Варвара Денисовна пробовала ещё не остывшее
клубничное варенье. Услышав сообщение, подумала: "Вот они, какие эти
"Новые русские!" В глазах холодная зола, а в груди ещё теплится
уголёк от костра христианской добродетели, коли детишкам в приют
денежки отдал. Вот и славно, что и нынешние молодые люди с Богом
в душе по жизни идут. Ничего, всё образуется. После грозы и воздух чище".
25 декабря 2003 г.