К Серёжке и Оксанке пришла бабушка и принесла им в подарок
небольшую дыню. Вымыли её, разрезали и, всей семьёй, сели есть.
Папа торопливо съел ломтик, поблагодарил и ушёл по своим делам. Мама тоже съёла ломтик и ушла к себе в комнату дошивать наволочки.
За столом остались только бабушка с внучатами.
Серёжа тщательно выгрыз мякоть дыни до самой корочки и, только
хотел протянуть руку за вторым ломтиком, как Оксанка опередила его.
Схватив последний ломтик, она соскочила со стула и, спрятав лакомство
за спину, попятилась к порогу. Серёжа заплакал.
- Эта лиса опять себе больше взяла!
- Ну и что? Я больше тебя, мне и есть надо больше, - тут же нашлась девочка. Бабушка взглянула на внучку и, в самом деле, нашла в прищуренных
хитроватых глазах нечто лисье.
- Погоди, милая. Давай разберёмся. Ты уже большая, во второй
класс нынешней осенью пойдёшь. И считать, я так думаю, умеешь.
- Мы до ста задачки решали, - похвасталась внучка.
- Вот-вот, а тут всего восемь ломтиков. Ну-ка, загибай пальчики.
И так: папа съел один ломтик, мама - ломтик, я - ломтик и Сережа -
ломтик. Сколько пальчиков загнула?
- Четыре! - ответили в один голос брат и сестра.
- Ещё один, тоесть пятый, ты держишь за спиной. А от восьми
отнять пять, сколько останется?
- Три, - неохотно ответила девочка.
- Лиса! - презрительно зашипел Серёжа.
- Теперь давай посмотрим, кто как ел. Вот папина тоненькая корочка и мамина тоже тоненькая. Я свой ломтик ещё не доела.
- У меня тоже тоненькая, смотрите, гнется, - продемонстрировал
мальчик.
- А вот три твои, Оксана, ломтики. Ай-я-яй! Ты обкусала серединку, где послаще и за новый ломтик бралась. Ну, как не стыдно... - журила бабушка внучку.
- На-а, - неохотно положила пристыженная девочка ломтик дыни перед братом.
- Вот и правильно. Ты свои ломтики догрызай, пока Серёжа будет
свой есть. А я вам сказку расскажу.
- Какую сказку? - застыл, с нетронутым ломтиком дыни у самых губ, Серёжа.
- О шёлковых петушках.
- Таких не бывает, - хмыкнула Оксанка.
- Ну, положим, в сказке всё бывает. Так вы будете сказку слушать?
- Будем, будем! А ты, если не хочешь, то можешь идти к своим куклам.
Ма-мо-чка! - передразнил сестру Серёжа.
Оксана хотела дать ему подзатыльник, но тот увернулся и показал ей язык.
- Давным-давно, когда некоторые животные ещё могли разговаривать
человеческим языком, а чудеса происходили, как по нынешним временам
идёт снег или дождь, жили себе на краю деревушки старик со старухой, -
начала рассказывать бабушка. - Пока молодыми были - им горе - не беда,
а состарились - все беды разом навалились. Нужно пахать да сеять, а у
пахаря поясницу ломит. Без овса у коняки рёбра повыперло. Коровёнка,
ещё в крещенские морозы пала. Старуха, наплакавшись досыта, решила
хоть чем нибудь руки занять и за делом грустные думы развеять. Открыла сундук, вынула, ею же сотканное полотенце, и стала вышивать.
Низко головушку клонит над пяльцами, ниточки считает и ровненькие
крестики шелковыми нитками кладёт. Мало-помалу вырисовались, по
обоим концам полотенца по петушку. Красавцы получились. Пёрышки,
что радуга на небе.
Вот как-то раз, стучится им в окошко прохожий человек. Старушка
выглянула, а он и говорит:
- Хозяева добрые, дайте водички попить, а то так есть хочется,
что аж ночевать негде.
Старуха вопросительно поглядела на хозяина, а тот хохотнул и велел
дверь гостю отворить.
- Садись мил человек, за стол в красном углу, под образа. Что
сами есть будем, тем и тебя угостим.
Хозяйка налила ему постных щей и пареной репы из печи достала.
- Не прогневайся, гостенёк. Нищета со всех углов глядит, да
старость донимает.
- Вижу, чего там говорить. Только и это горе не беда. Будем есть
хлеб со щами и радость с удачею пребудут с нами.
- И то верно, - подтвердила старуха, радуясь весёлому гостю.
А гость, не кривя душой, аппетитно так ест, причмокивает. Поел,
посмотрел на хозяйку и говорит:
- Щи твои хороши, но зачем же прячешь пироги? Я всё вижу, всё знаю.
Хозяйка растеряно руками разводит, а старик, со вздохом, отвечает:
- Хорошо шутковать коли, есть чего кусать. Я уже забыл, как они пахнут.
Гость проворно соскочил с лавки, взял только что вышитое полотенце
и раскинул его вдоль всего стола. Сам, разглаживая морщинки на ткани,
чего-то прошептал и, хохотнув, громко сказал:
- Шелковые петушки испеките пирожки.
Вдруг ожили вышитые петушки, встрепенулись, крылышками захлопали,
протяжно с поклоном запели и деловито застучали клювами о столешню.
Стучат и приговаривают: "Тук-тук носок - вот вам с творогом пирожок,
тук-тук носок - с яблоками пирожок..."
На глазах у изумленных хозяев выросла целая горка исходящих паром
пирогов. А петушки стучат и стучат себе клювиками о столешню. Взмолился тут старик:
- Мил человек, довольно уже пирогов! Мы ж за неделю их не съедим.
Гость улыбнулся и в пол голоса сказал:
- Довольно стряпать пироги! Станьте шелковыми петухи!
Петухи подняли головы, захлопали крыльями, с поклоном пропели и
плюх по обеим концам полотенца. Опять стали вышитыми крестиком
петушками.
- Ставь старуха самовар! Нынче праздник в дом пришёл! - подправляя скрюченным пальцем усы, велел хозяин.
А старуха, будто десяток годков с плеч скинула, проворно захлопотала у самовара.
Пьют старики чаёк, откусывают пирожок, что было вспоминают и
новости у гостя выспрашивают. Он же речь свою шутками-прибаутками
пересыпает, а о себе помалкивает. Дед не стал долго докучать, помолившись, полез на печь отдыхать. А гостю хозяйка на лавке постелила и лучину потушила.
На утро проснулись старики, глядь, а на лавке пусто. Даже подушка
не примята. Будто никто там и не ночевал.
- Что ж, ему, стало быть, видней. Ставь жена самовар побыстрей,
авось и нас петушки пирожками попотчуют.
Вскипел самовар. Старик раскинул по столу полотенце и робко так говорит:
- Шёлковые петушки испеките пирожки!
Петушки встрепенулись, отряхнулись, с поклоном пропели и ну постукивать клювами о столешню.
- Ну, милые, довольно стряпать пирожки. Станьте шелковыми петушки!
Петушки с поклоном пропели и улеглись себе спать-отдыхать по краям
полотенца. Старики едят пирожки, похваливают. На то время соседка за
ситом зашла, хозяева и её пирожками угостили. А та, с дуру, куме своей сболтнула, что, дескать, отродясь таких вкусных пирогов, как у стариков, не едала. Кума, бабёнка вредная да завистливая была, тут же попадье и шепнула: "У людей пост да покаянье, а у стариков пир да гулянье!" Матушка к мужу-попу. Тот насупился, в бороде почесал, а про себя подумал: "Ишь чего выдумали! - а у самого, от упоминания о сладких пирогах, в животе заурчало.
- Не поленюсь, пойду сам погляжу на такое непотребство. За одно и наставлю глупых людишек на путь истинный..." - и за дверь.
- Батюшки-светы, отец Куприян к нам пожаловал! - удивлённо воскликнула старуха, глядя в окно.
- Поп идёт, беду несёт, - проворчал старик, раздумывая: "Какая нелёгкая несёт его спозаранок?"
Переступив порог, ещё не старый поп, наскоро перекрестился на святой образ и, зыркнув на притихших хозяев недобрыми глазами, сказал, словно колокол беду возвестил:
- Чревоугодничаете? Бога не боитесь? Вероотступники! На бесовский харч позарились? Ну-ка, показывайте тех петухов, которые пироги стряпают!
Оробели старики, слова вымолвить не могут. А поп ногами топает,
поторапливает. Раскинул старик по столу вышитое полотенце и чуть
слышно говорит:
- Шелковые петушки испеките пирожки.
Ожили вышитые петушки, встрепенулись, крылышками захлопали, протяжно, с поклоном пропели и застучали клювиками о столешню. "Тук-тук
носок - вот вам с творогом пирожок, тук-тук носок - с яблоками пирожок..."
Пирожки румяные, паром исходят, сами в рот просятся. У попа слюны полон рот, а он, знай, о грехе твердит, страшным судом стращает. Сам же с пирожков глаз не спускает. Не в силах справиться с соблазном, вконец осерчал, схватил полотенце, сунул под мышку, петушков изловил за крыло и, ни слова больше не сказав, вышел за порог.
Старуха в слёзы, а старик почесал в затылке, вздохнул и молвил:
- Не плачь жена. Получит и он своё сполна. Чужое добро никому впрок не шло.
Воротился домой отец Куприян и, прямо с порога, велел матушке
запереть ворота на засов, дочерям окна ставнями затворить. А как всё
было сделано, домочадцы вокруг стола собрались и рты разинули. Батюшка раскинул полотенце по столу во всю его длину и выпустил петушков. Те, как будто ничего и не случилось, застучали клювиками о столешню. "Тук-тук носок - вот вам с творогом пирожок, тук-тук носок - с яблоками пирожок..."
Толстушки-дочери хвать по пирожку и целиком в рот затолкали. Попадья только головой покачала:
- Не утерпели. Без батюшкиного благословения слопали!
А те, будто и не слышали ничего, за другим руки тянут.
- Вперёд я попробую! - зарычал отец и сам, лба не перекрестя,
затолкал пирожок в рот.
Так и ели пирожки, кто вперёд кого выхватит. Неутомимые петушки
все постукивали клювиками о столешню и друг другу подмигивали. Попадья, которой никак не удавалось испробовать пирожка, сердито проворчала:
- Да погодите же вы трескать! Я самовар поставлю. Что же вы так,
в сухомять? Вкруг стола толпитесь. По-людски, на лавку садитесь и
вдоволь угоститесь...
Матушка захлопотала у самовара, а тем и оглянуться некогда. Жадность одолела. Каждый боится, как бы его не обделили. И странное
дело приключилось. Старики по два пирожка съели и по горло сытыми
были, а поп с дочерьми за обе щёки уплетают, и сытости не замечают.
Что-то неладное почуяла попадья. Стала их увещевать:
- Не ешьте вы столько, как бы животы не разболелись.
Да где там, они матушку и слышать не хотят.
Через какое-то время в доме дурным духом запахло.
- Родненькие! - взмолилась попадья. - Неужто вам во двор, до
ветру, выйти некогда?
Отец с дочерьми и вовсе очумели. Чавкают, как свиньи, и тут же
гадят под себя. Заплакала хозяйка, руки заломила.
- Миленькие мои! Опомнитесь! Срам-то, какой! Что люди скажут?
Дочери, кто ж вас замуж возьмёт после такого непотребства?
Когда ни слёзы, ни увещевания не помогли, решила матушка изловить тех петухов и головы им поотрубить. Стала незаметно подкрадываться к ним. А те переглянулись, перемигнулись, взлетели и ей на голову сели. Клювами в темя постукивают, а пирожки сами ей рот лезут. Попадья зубы сцепила и вон из избы. Петушки не стали её преследовать. Перелетели на стол и опять батюшку с дочерьми пирожками подчуют.
Вытерла слёзы матушка и призадумалась. "Надо бы мне такое придумать,
чтоб тех петухов сгубить. Они же раньше вышитыми были. А нельзя ли
погибель ихнюю тоже вышить?" Открыла она сундук, Отрезала два локтя
полотна, захватила с собой несколько свечей, накинула платок на голову и побежала к старикам.
- Что за напасть! Не поп так попадья в избу тащатся. Этой злыдне
чего от нас надо? - завидев в окно незваную гостью, всплеснула руками старуха.
- А бес её знает! Погоди маленько, войдет в избу и обскажет,
что к чему.
- Доброго здоровьица, хозяева дорогие! - слащаво с порога запела
попадья. - Прослышала я, что вышивать ты мастерица. А нельзя ли вышить лисоньку, рыжую да пушистую? Дочери у меня на выданье, надо
о приданом заботится, - соврала лукавая женщина.
- Сроду я лисиц не вышивала. Незнаю, сумею ли спроворить твою
затею. Да и вижу уже плоховато. Сама знаешь, крестиком вышивать надо
ниточки считать.
- А я тебе свечечки принесла и за труд твой, голубушка, отблагодарю.
Уж будь покойна, не поскуплюсь... - затараторила попадья. - Только,
миленькая, скорей бы, скорей. Сколь хочешь уплачу. Уж больно мне хочется лисоньку, да поядрёней.
Получив согласие хозяйки, спешно простилась и вон из избы. Переглянулись хозяева, незнают сердешные, что и думать. Старушка вздохнула,
зажгла свечечку и развернула полотно. Всю ноченьку, до самой зори вышивала. С первым солнечным лучом последний стежок сделала искусница и
облегчённо вздохнула. Расстелила на столе полотно и деда покликала:
- Погляди-ка, ладно ли получилось?
Старик после сна протер глаза и внимательно посмотрел на вышивку.
В этот самый момент лиса подмигнула старому и облизнулась. Тот даже
рот открыл от удивления. Не успели хозяева и, словом перемолвиться,
как скрипнула дверь, пропустив пронырливую попадью. Ни слова, ни пол
слова не сказала вошедшая, схватила полотно и шасть за порог. Даже
дверь за собой не затворила.
- Вот те на! А обещала за труд заплатить не скупясь. Ай-я-яй!
До чего же бессовестным стал народ, - развела руками старушка.
- Что-то неладное у неё в дому деется. Погляди, как понеслась вдоль плетня. Будто за подолом собаки гонятся.
- И дурной дух после неё в избе остался, - заметила хозяйка.
- Ладно, уж, не печалься жена, поглядим, что дальше будет, - хохотнул в усы старик.
Прибежала домой попадья, в избу вошла, глядит, а муж с дочерьми
уже по колено в дерьме стоят. На неё и не взглянули. Как заведенные
челюстями пирожки перемалывают. Развернула матушка полотно и говорит:
- Ну-ка, лисонька-лиса излови-ка петуха!
Встрепенулась лиса, облизнулась, но, дохнув смрадного духу, чихнула
и, мимо неё, в сени сиганула.
- Да куда же ты, глупая? - побежала вслед за нею хозяйка.
А лиса выскочила во двор, схватила хозяйского петуха, мотнула хвостом и только
её видели. Заголосила попадья, руки заломила, а что делать - не знает.
Вдруг, откуда не возьмись, мужичок перед нею объявился, искоса поглядывает и головой качает.
- Коли завыла от тоски, видать не впрок пошли чужие пирожки.
- О-ой, если б знала, что так будет, я и словом бы не обмолвилась.
А теперь срам-то, какой...
- Грех да срам с бедою пополам. Сходи матушка в избу, возьми со стола
полотенце и отнеси его старикам. А не отнесёшь, муж и дочери твои к
полудню утонут в дерьме.
Завыла попадья волчицею да делать нечего. Закрыла нос рукавом и в
избу вошла. Взяла со стола полотенце и за порог. Вслед за нею полетели
петушки, за петушками поп побежал, за отцом дочери его плетутся. Петушки сели на оба плеча попадье, в виски её клюют и приговаривают:
"Тут-тук носок - вот вам с творогом пирожок, тук-тук носок - вот с
яблоками пирожок..." Пирожки прямо попу и его дочерям в рот летят,
те на бегу их едят, а вслед за ними смрадная дорожка тянется. Люди
глядят на такое чудо, дивятся и вздыхают. Детишки следом бегут и,
от хохота, за животы хватаются. Вдоль улицы собаки лают, хозяев к
воротам подзывают.
На ту пору старики во дворе были, кур кормили. Услышали собачий
брёх к воротам подошли. Только выглянули за калитку, а попадья уже тут.
Бухнулась перед ними на колени и со слезами стала просить:
- Простите нас, за ради Христа! Заберите своих петушков. Вышитая лиса
самого большого петуха в хозяйстве своровала и в лес убежала. Ох,
горюшко-горе, как теперь жить да людям в глаза глядеть?
- То-то же! Видать вдоволь объелись пирогами, коль не довольны
петухами, - старик с укоризной покачал головой, взял у попадьи полотенце и тихо прошептал: "Довольно стряпать пироги. Станьте шёлковыми петухи!"
Петухи с поклоном пропели и на оба конца полотенца сели. В тот же миг превратились в шёлковых. Как только это произошло, очнулись от наваждения поп и его дочери. Оглянулись, поглядели друг на друга и, от стыда, лица ладонями прикрыли.
Ничего им не сказали старики. Затворили калитку и в избу пошли.
С тех пор стали они жить-поживать и чаёк с пирожками попивать. А
поп с попадьёй и своими дочерьми, поздней ночью, скидали на воз
свои пожитки, выехали за село и затерялись на больших дорогах.
- Вот такое с теми людьми случается, кто на чужое добро зарится! -
закончила рассказывать сказку бабушка, вздохнула и принялась убирать
со стола.
10 ноября 2003 г.