- Сонь, долго ты там еще? Уже темно на улице, пошли домой! – Дмитрий Иванович крикнул в который раз через весь коридор пустого первого этажа школы.
- Да щас… Погоди ты! Поделай там еще что-нибудь в своем спортзале. – Так же громко отозвалась Софья, продолжая выскребать из развалившегося в труху порожка дверного проема остатки жвачки, скорлупы от семечек и другого какого-то мелкого мусора. И уже тихо, про себя, продолжала бубнеть.- Господи, весь вечер на один класс убила. Вылизала, как операционную какую-то…
В конце коридора зазвонил телефон. Софья бросила тряпку – мешковину в ведерко с темной водой и направилась в сторону учительской, думая раздраженно о том, кто бы это мог звонить так поздно.
- Алё! Ага, я, Соня. Привет, привет, Генка! – ответила она и присела за стол. – Чего так поздно звонишь? Меня могло бы уже и не быть, между прочим.
- Сколько раз мне тебя просить, чтоб не называла Генкой, а?! – Возмутился хриплый голос на противоположной стороне провода. – Какой я тебе Генка, я, все- таки, председатель сельсовета…
- Ой, ну, прости. Я ж не при людях. По телефону только. За одной партой сидели ж, вроде, а теперь Геннадием звать? Ладно. Чего ты хотел-то?
- Соня, ты ж смотри, вся надежда на тебя. Чтоб все было чики-пики. Хоть и одноклассники, хоть и свои все, деревенские, а люди они теперь серьезные. Тем более, Славка – министр. Пресса, говорит, будет. Мало ли что…
- Ген… То есть, Геннадий Иванович, докладываю: так чисто я класс наш еще в жизни не убирала. Из других кабинетов поприносили с Димкой столы и стуль поцелее, доску из лаборантской белую новую он прицепил. Короче, все красиво, чисто. Завтра в нашем классе уроки отменили, детей в другие кабинеты пораспихивают, чтоб грязи не наносили. Не переживай. Мы, кстати, вот до сих пор тут с Димкой возимся. Он спортзал прибирает, на всякий пожарный, я тут, на втором этаже заканчиваю только. Дети дома голодные сидят, блин…
- А! Сонь… Я, самое главное, чего звоню-то… Славка, то есть Вячеслав Викентьевич, просил, чтоб нашли там что-нибудь интересненькое про нас. Ну, может, классный журнал, анкеты какие- нибудь, дипломы… Так ты с Зоей Васильевной, классной нашей, покумекай завтра, где, что найти можно, ладно?
- А чего мне еще и старушку нашу напрягать? Я знаю, где старая вся документация, пойду, поищу сейчас. Не волнуйся ты, вечер встречи выпускников некоторые нормальные люди устраивают себе каждый год. Не то, что наши- первый раз за двадцать пять лет собрались… занятые такие… Все поняла, пока, Гена!
Соня вернулась в класс, еще раз осмотрела собранные со всей школы вазоны с цветами, подтерла за собой следы на влажном чистом полу, вздохнула, закрыла класс и отправилась за мужем в спортивный зал.
- Закончила, наконец? Кто там звонил, Генка, что ли? – Закрывая двери- гармошку спортзала, поинтересовался Дмитрий Иваныч.
- Ага. Волнуется, бедный. Пресса, говорит, будет. Министр наш, отличник хренов, Маринка, кукольный режиссер, приедет… Да и остальные – тоже птицы, чувствую, еще те! В люди повыбивались! Работать никто не хочет, только бы звездить, да задницами стулья в кабинетах своих протирать… Пошли, пошли уже. Пацаны голодные дома, небось. Ой, стой. Сбегаю в архив, на всякий случай сейчас сразу проверю, осталось ли что-то от нашего 10 «Б» там, Генка просил…
В кладовке- архиве Софья сразу же наткнулась на коробку с надписью сбоку «10 «Б». 1984 г. Дорофеева З.В.»
- Дотащишь до дома, Дим? Я там разгребу, может, что интересное найду, ладно?
Дмитрий Иванович, недовольно буркнул что-то в ответ, но послушался, поставил коробку с бумагами на свой пивной животик, и они вышли, наконец, из здания двухэтажной старенькой школы.
По дороге вспоминали всех тех, кого завтра могут и увидеть. Класс 10 «Б» считался одним из лучших в годы их учебы. Практически все выпускники устроились в жизни очень хорошо. Славка Игнатович стал министром сельского хозяйства; Маринка Петрова – режиссером ТЮЗа; Игорь Надольский – известный теперь в столице адвокат; Ленка, вообще, писательницей стала, по ее книжкам внеклассное чтение в школах преподают… Да что говорить, одни только супруги Шавель так в деревне и остались жить и трудиться, как ни пыталась воодушевить их на интересную жизнь классная, теперь уже старенькая работающая учительница русского языка и литературы Зоя Васильевна.
Во времена их учебы в поселке размещалась крупная воинская часть, школа потому славилась сильным преподавательским составом – военные в плохих и слабых школах детей своих не учили, военные тогда и были элитой общества, за ними тянулись к свету заодно и другие, местные, деревенские.
Дома, едва скинув с плеч пальто, Софья, уставшая за день до «немогу», прошмыгнула быстренько на кухню, включила газ, и принялась разогревать ужин. Пацаны были заняты, как всегда, каждый своим: Андрей строчил уроки на завтра, одним глазом глядя в тетрадь, другим- в телевизор; Мишка сортировал на диване кучу мелких купюр- собранные и не «съеденные» за неделю накопления- мелочь, выданные родителями на карманные расходы.
- Оболтусы, уроки сделали? – Спросил, делая строгий вид, отец.
- Почти. – Хором ответили мальчишки.- Есть хотим. Мам, скоро?
- Уже. Руки мойте! – отозвалась из кухни Софья.
Пока дети и муж ужинали, Софья стояла у окна и шебуршила в принесенной коробке, которую Дмитрий Иванович плюхнул прямо на подоконник между горшками с кактусами.
- Глянь, тут и журнал, и какие-то тетрадки, рисунки… а вот целая пачка сочинений. Зоя Васильевна ленточкой даже связала.
- А ну, почитай чье-нибудь! Наши там есть? – Потягивая длинную макаронину прямо из тарелки, попросил Дмитрий Иваныч. – Что там за сочинения? Представляю, как я писал… У меня все время было « пять/ два», безграмотный фантазер я всю школу был, признаю. Мне интересно, что там наш председатель писал, Генка. Найди-ка, Сонюшка! Посмеемся.
- Есть, есть. Вот Генкино. Да, тут целая пачка. « Сочинение на свободную тему. Кем я хочу стать». Так… « Мои родители – хлеборобы. Когда я смотрю, как тяжело работает мой отец, я мечтаю придумать такие машины и комбайны, которые смогли бы делать сами всю работу на поле от начала и до конца, до уборки урожая. Чтобы я сидел в чистом кабинете у компьютера, наблюдал за процессом, и только нажимал кнопки…» Глянь ты, еще в школе начальством быть мечтал! Так оно и вышло почти: кабинет есть, машин умных, правда, не придумал, но техника у нас в колхозе нормальная, хоть что-то есть, чем похвастаться можно.
- Конечно! Хорошо ему, ему ж Славка помогает. Спелись: один – председатель колхоза, другой, вообще, министр сельского хозяйства! Крутизна, елы- палы! Ты глянь, ради интереса, а Славка-то сам, министр наш, что писал про мечту свою?
Cофья долго перекладывала одну за другой тетрадки, пока не нашла, наконец, тетрадь с сочинением Вячеслава Игнатовича.
- Вот, есть! Так… «Раньше я мечтал быть военным, потом, когда подрос, - космонавтом. А теперь я понимаю, что самое важное – чтобы все в твоей стране хотели стать космонавтами. А для того, чтобы помочь людям стремиться к хорошему, жить в радости, а не в постоянных заботах, нужен хороший человечный правитель. Вот я и решил сделать все, чтобы стать президентом страны. Пусть вам это покажется смешным, но я твердо уверен, что у меня получится. Я буду делать все на пути к своему желанию. Надеюсь, когда-нибудь вы будете мной гордиться!»
- Да… Это Славка такое «загнул»? Во, дает! Завтра дай ему почитать! Нет, прочитай вслух, чтоб все посмеялись!
- А чего смеяться? Почти так и получилось. Ну, не президент, но и министра вырастить в деревенской школе, тоже, знаешь, не хухры- мухры! Молодец он, что ни говори!
Софья и про ужин забыла, присела на освободившееся место ( дети поели и ушли) рядом с мужем, и они открывали одно за другим сочинения одноклассников… и все читали и читали… И одна и та же мысль все нагло вползала и вползала в мозг…
Над Маринкой Петровой все смеялись: носила до десятого класса куклу в портфеле, да все шила обновки на уроках труда. Сказки сочиняла, и рассказывала кукольным голосом. Пишет, что хочет стать художником- модельером или артисткой. А ведь почти ею и стала. По профилю. Только круче- режиссер известный, театром детским руководит.
Игорь Надольский, когда батьку его посадили за какую-то ерунду, несправедливо, сказал и в сочинении вот пишет, что станет хорошим адвокатом и будет защищать людей от несправедливого суда. Имя теперь его гремит на всю страну. Все сложные дела берется вести, сколько людей спас, можно сказать. Молодец он, всегда таким был, справедливым и не выступалистым, простым пацаном.
- Слушай, Сонь, это что ж получается… Все сочинения, ну, прямо, как пророчества какие… Ничего себе! А ты помнишь, что ты писала? Где твоя тетрадь-то?
- Не знаю. Может, я не была, не писала… А! Нет! Вот мое… И твоя тетрадь тут же…
- Не надо! Мою не читай! Я помню, что писал. Стой-ка… Мишка, Андрюха, идите-ка сюда! – Крикнул Дмитрий Иванович, обернувшись в комнату с кричащим телевизором.
- Чего?! – недовольно огрызнулся Мишка из глубины квартиры.
- Сюда идите, сказал! Оба! – Повторил грозную команду отец.
Сыновья показались в дверном проеме, и, увидев пригласительно- приказной жест отца «Присядьте!», водрузились опять на табуретки за обеденным столом.
- Андрей! Сочинение по русскому писали?
- Писали. И пишем. А что? Какое сочинение? У меня нормальные оценки. Показать, что ли? Совсем со своим министром с ума сошли… Не будет же он проверять успеваемость…
- Чего ты ворчишь? Я конкретно спрашиваю: писали сочинение на тему «Кем я хочу стать»?
- Писали. Еще в начале года. А что?
- А то! Что писал-то? Ну, говори, чего вылупился? Я – отец, имею право знать, о чем сын мечтает! – как-то засмущавшись, сделал вид внимательно слушающего родителя Дмитрий.
- А я и не вылупился! Я знаю, кем хочу стать, можете смеяться, сколько угодно – я стану Жаком Ивом Кусто!
- Кем, кем? – почти шепотом переспросила уже Соня.
- Ученым, океанологом! Вот! Я хочу океаны изучать, ну, и всякое такое…
- Гы-гы-гы! – заржал Мишка.- Плавать сначала научись хоть в пруду нашем рыбхозовском! На лодке ни разу веслами не греб, а на батискафе кататься мечтает, блин!
Дмитрий Иванович засветил такой подзатыльник Мишке, что тот чуть не упал с табуретки.
- Щас до тебя очередь дойдет, дурень! Молчи! – Строго остановил взглядом Мишку, который уж было собрался убежать из кухни. – Сидеть! А ты, Андрюша, иди, иди. Сейчас приду, проверю уроки. Молодец, сынок!
- Ну, а какие мечтания в твоей голове по этому поводу? – продолжил допрос отец, поближе придвинув себя вместе со стулом к младшему сыну. – Расскажи-ка родителям!
- Бать, чего ты, а? Если у Андрея болты в голове не так закрутились, насчет меня не беспокойся. Я, как Георгич, заработаю денег после школы… ну, или даже кредит возьму, куплю «бочку», и буду деньги нормальные, реальные зарабатывать! Нафига мне по институтам тягаться? Туда все по блату идут, за «корочками», чтоб, типа, умными быть. А Георгич, хоть и смеются на ним, с утречка, вон, проехал, пару ям откачал… а каждая яма, сам знаешь, - полтинник баксиков! Он малым своим всем новые nokia прикупил недавно…
- Что, что?! Ямы откачивать?! Пятьдесят долларов, говоришь? В ассенизаторы собрался? Дерьмовых денег захотелось? А дальше что? Мобильники каждый месяц менять детям будешь? И в кого ты у нас такой?
- Чего ты? Сам говорил, что целый день в школе, как пацан, скачешь, а Георгич по телефону заказ принял, бочку откачал говна, и – целый день свободен…
- Не выражайся! Иди, уроки делай! Щас проверим все! Поговорим завтра. Серьезно!
Потом Дмитрий Иванович помогал мыть посуду, нервно гремя тарелками, потом долго пил чай, потом опять и опять перелистывали вместе с женой сочинения одноклассников, с которыми завтра предстоит встретиться, вздыхали расстроенно…
Вместо «Спокойной ночи!», Дима сказал ни с того, ни с сего жене: «Надо спросить у Славки, в каком это институте на океанолога учатся у нас. Может, только в Москве? Это ж денег столько собрать надо нам за год… Нет, надежда у нас есть. Надо только Мишке больше внимания уделять. Может, нам по выходным куда в театр выезжать в город или..?
-Спокойной ночи, Димка. Завтра поговорим, я так упахалась с этой генеральной уборкой… Давай уже спать… - Соня перебирала сонными мыслями остатки своих нарядов в шкафу, ей очень хотелось выглядеть завтра такой же красивой, как бывшие и, наверняка, ухоженные и веселые, одноклассницы.