Предисловие
Можно было бы начать его так: если краткость – это сестра таланта, то
длиннота – это его тёща (или сестра бездарности). Но это было бы несправедливо по отношению к корифеям прошедших – сентиментальных велеречивых веков.
Тогда скажем так – злободневно и горестно: мы уже давно общаемся на уровне наскальных надписей (М. Жванецкий), а молодежь и вовсе с помощью одних междометий. Как ни грустно, но – объективно. Развитие информационных технологий нашего стремительного века привели к тому,что мы все чаще общаемся друг с другом посредством мобильника или Интернета
и отпадает надобность в использовании т.н. второй сигнальной системы – речи.
Мы превращаемся в биопридатков компъютеризованных автоматов, в антропороботов.
И чтение не исключение. Ну, у кого найдется время и желание прочесть,
пусть прекрасную, но очень толстую книгу? Например – «Дон Кихот».
И вот я набрался смелости и наглости и представляю здесь очень краткую биографию гениального автора книги «Дон Кихот». Быть может кого-то это покоробит, кому-то понравится, а кто-то, может, захочет прочесть этот гениальный роман. (Если бы еще нашелся гений лаконичности, который смог бы пересказать роман кратко!). Итак:
Поэт с копьем(Сервантес)
(к 405 летию начала работы над романом Дон Кихот (1605г)
«…и это таинственное человеческое величие хранит
его среди бесконечных опасностей, чтобы однажды
появился на свет плод его жизни» Бруно Франк
Какой ужасной и нелепой была судьба Сервантеса. Вся жизнь его – долгий список неудач и потерь. Вначале крах и рассеяние честолюбивых стремлений юности – мечты о поэтической славе, о любви. Губительный дар судьбы, лихорадка – боль за чужие страдания. Потом – крах веры и рыцарских идеалов – битва при Лепанто – поэтический блеск и кровавая
бойня. Он стал героем этого сражения, заплатив за это слишком большую цену – он лишился руки.
Потом скитание по Италии, корабль в Испанию, рекомендательное письмо
охмелевшего от побед и призрака короны мальчика-принца Дона Хуана
Австрийского – корабль, свет его надежды, «El Sol» - и снова крах, пятилетнее рабство в Алжире.
И – как странно – именно там, в этом аду, сталкиваясь ежедневно с изощренной жестокостью, он не только сумел сохранить достоинство, но
и ощутил в себе необыкновенное величие, почувствовал, что он наделен
силой, которой нет в других.
Тогда он решает устроить побег группы пленников и, вернувшись сюда во главе христианского войска, разгромить эту индустрию рабства. Он хочет стать рыцарем.
Несколько раз пытался он организовать побег, но каждый раз его предавали.
В этой стране, где свободно продавали все: титулы, посты, веру – недорого стоила и честь.
Но, как странно – за преступление, которое каралось самой жестокой казнью (попытка увезти товар, стоивший большого выкупа) его не наказывали. Мерзкие его хозяева – Далимами и Гасан – не только уважали его, но и по-своему любили. Они-то видели, что он поэт, а не рыцарь, видели
в нем то, чего не видели другие – видели в нем храбрость героя, отличавшуюся от их безрассудной храбрости, видели в нем то, что погибло некогда в них самих. Это была святыня, на которую они не смели поднять руку.
После двенадцати лет скитаний он вернулся в Испанию. Он еще надеялся найти себе место в этой самой могущественной и самой нищей стране. Он
мечтал поставить в театре свою пьесу «Житье-бытье в Алжире». Но в Испании царил блестящий баловень Лопе де Вега, утопивший свой великий дар в стремительном потоке изящных театральных безделушек.
Потом – отчаяние, поиски короля, проблеск удачи – неожиданный визит в Оран и вновь крушение, горькое сознание своей отверженности.
Но судьба готовила ему новое испытание – любовь. Он принял ее как спасение, он кинулся в нее, забыв обо всем. Когда же он опомнился – было поздно. Его сердцем владела пышнотелая потаскуха с серо-зелеными холодными глазами. Она оказалась благодарной, оставила ему плод их любви – зеленоглазую дочку и сбежала с любовником. Однорукий калека остался один с грудным ребенком.
Все же судьба не разила его насмерть. Она щадила его, оставляя ему каждый раз последнюю надежду. Метя в сердце, она отняла у него руку,
ввергнув его в рабство, она сохранила ему достоинство и честь, она отняла у него любовь, но оставила ему дочь.
Он едет в Толедо к родителям, где его сватают за Каталину де Саласар, скудоумную деревенскую девицу, помешанную на рыцарских романах.
Он вновь обманывает себя надеждой – на этот раз о безбедной идиллической жизни в деревне.
Но и тут он жить не смог. Сытая чопорная тупость, царившая в доме его жены, была хуже прозябания. Даже его прежнее бесприютное нищенское существование – было жизнью.
Он вернулся в Мадрид. Ему предстояло до конца испить чашу унижения.
Оставалась еще одна капля, может быть самая горькая – должность королевского продовольственного комиссара. За эту работу платили много денег. Их хватало, чтобы помочь матери, поддержать сестру и отослать в Манчу для дочери. Но для этого он должен был забыть о совести. Один бог знает, чего ему это стоило. Он, который мечтал сделать людей свободными и счастливыми, должен был теперь обирать крестьян.
Впрочем, самым страшным было не унижение. Он уже привык унижаться.
Разве не было унижением его женитьба, выклянчивание денег у хозяев трактиров, вся его жизнь? Разве не унижался он, когда писал «Галатею»,
в особенности, когда писал «Песнь Каллиопы», наполненную приторными восхвалениями всевозможных писак и одописцев, которых он сам презирал ранее за подобную лесть. Самым страшным была ненависть крестьян, которых он грабил от имени короля. Он не утешал себя тем, что он лишь исполнитель всемогущей воли, что другие комиссары мародерствовали и
грабили почище его. Один бог знает, чего ему это стоило.
В Севильской королевской тюрьме, куда он попал по ложному обвинению в растрате, он мог, наконец, немного передохнуть. Его друг, хозяин гостиницы, бывший актер Гутьерос устроил так, что его хорошо содержали и кормили в тюрьме. Он отдыхал от жизни и от людей.
Чего еще он мог ждать от жизни? Он объездил, обошел много городов, перепробовал множество занятий, но ни в чем не знал успеха. Так стоило ли надеяться на что-нибудь еще?
Но именно теперь пробил его звездный час: он должен был совершить главное дело своей жизни, он должен был обессмертить ее. Именно поэтому щадила его судьба, именно для этого уберегало его от опасностей «таинственное человеческое величие».
Он начал писать свою великую поэму как пародию на рыцарские романы.
Его Дон Кихот был не безупречным молодым красавцем, а хилым долговязым стариком. Пусть он будет смешон – чем смешнее, тем лучше.
Пусть вместо огромных великанов будут ветряные мельницы, пусть вместо
вражеского войска будет стадо баранов. Смех сделает то, что не под силу самой убедительной критике.
Но, написав несколько глав, Сервантес почувствовал, что герой не слушается его, он ускользает из-под пера и начинает жить своей собственной жизнью. Он превращался во что-то необычайное, в какой-то невиданный доселе образ.
Смешной нелепый рыцарь по-детски наивно и по-стариковски мудро
судил о том, что видел. Под рыцарской броней оказалось любящее беззащитное сердце. Это был уже не рыцарь. Это был поэт с копьем,вышедший драться
со всем жестоким и несправедливым миром.