Глава 3.
Мне очень не хотелось брать трубку, однако, подняв ее, я ничуть не удивилась звонку.
– Лена, ты еще дома? – голос не то что бы совсем незнакомый, но и поручиться за то, что он принадлежал кому-то из моих знакомых, я не могла.
– Да, конечно, а кто это говорит? Очень плохо слышно. – Так я пыталась выиграть время и хоть что-нибудь сообразить.
– Это Анна Павловна. Приезжай скорее, шеф уже здесь, я пока тебя отмазала, так что поторопись. Голос был требовательный, и не было ни малейшего сомнения, что произнесенное относилось именно ко мне.
Но какой такой шеф, и почему я должна была торопиться? С Гогией мы благополучно распрощались, оставшись полностью довольные, причем безо всяких поползновений с его стороны. Мало того, он снова приглашал меня поработать осенью, суля чуть ли не золотые горы. Горы, но только арбузов – вполне реально, на остальное, девушка, не рассчитывай..
Спасибо, я решила при случае подработать, вряд ли если на кафедре предложат достойную работу и оплату. Там нас не подпускали к настоящей работе, а держали за лаборантов – подай, принеси, подготовь эксперимент, сделай расчет. Но никакой связи между тем же Гогией и Анной Павловной, звонившей мне дамой, я не уловила. Случайность или ошибка? А на расстоянии она мне представилась плотной, полногрудой, ярко-красивой, уверенной в себе женщиной…
И я решила выяснить, чем мне все это грозит. Лучший способ, как любили выражаться мои однокурсники, прикинуться шлангом, или шлангой? Поэтому покаянно произнесла в трубку, не упомянув некоторые обстоятельства, – где нахожусь и чем занимаюсь….
– Анна Павловна, электрички не ходили, сами знаете, не добраться было. Я подумала, что эта маленькая ложь ни к чему меня не обязывает, к тому же была не на шутку заинтригована.
– Ну, хорошо, я шефу сказала, что ты будешь к одиннадцати. Так что поторапливайся, или за выходные и адрес забыла?
– Угу, – сказала я, продолжив комедию – вдруг это все телефонный розыгрыш, – совсем из головы вылетело, загулялась, знаете.
– Ну ладно, – в ее голосе я не ощущала теплоты, но некоторую заботу и обязательность, – приезжай, – и почему-то она назвала адрес, – и не задерживайся, – после чего повесила трубку.
Я напрягла свои уставшие от извилин мозги – адрес мне ничего не говорил, больше того, я вообще редко бывала в том районе, чаще всего проезжала мимо. Вспомнила – пару раз выходила, чтобы зайти в Кировский Универмаг, и совершенно не подозревала о... О чем не подозревала? – да ни о чем…. Но нечто заставило меня вот сейчас встать, умыться, одеться надлежащим образом, и мчаться невесть куда, и бог знает, зачем. Взглянула на часы – пятнадцать минут десятого. Такая рань! Нет, конечно, мне все лето приходилось вставать гораздо раньше, но сейчас я находилась на заслуженном, так сказать, отдыхе – отучилась, подзаработала, и вот тебе. Проще всего отключить телефон, укрыться, и вздремнуть еще немного, но неведомая сила влекла меня, и я уже ничего не могла поделать. Все равно достанут. Чем черт не шутит, вдруг кто-то прознал про мои несомненные достоинства, предлагает хорошую работу? Но вряд ли. Блата и связей у меня нет, а что могла предложить кафедра? Однако все могло быть.
Я быстренько умылась, слегка поправила прическу, и, пока грелся чайник, немного покрыла ногти бесцветным лаком. Парочка сухариков и – вперед. Ослепительно белая блузка, коротенькая, по возрасту, темная юбочка, легкие туфельки и сумочка через плечо. Очень маленькая, да и зачем больше. Хорошо, что у меня студенческий проездной, и транспорт бесплатно. Ну, в крайнем случае, потеряю пару часов, съезжу туда и обратно, а потом зайду к врачу, узнать насчет возможности обследования мамы. Правда, как мне показалось, за пару дней ее состояние немного улучшилось, – может, мне просто надо быть с ней побольше, отвлекать от неприятных мыслей? Вчера она уже и на огороде со мной возилась, в основном в тени – опять было жарко, а потом прошел дождик, и, пока я не сорвалась, мы сидели в доме и смотрели какой-то очередной латиноамериканский сериал, и мама живо реагировала на совершенно чуждые нам события, и совершенно искренне переживала.
А сейчас я шла по Лиговке – решила прогуляться до метро, вся из себя такая, и немногочисленные прохожие оборачивались на меня. Мне хотелось запастись уверенностью, ибо разговор с таинственной Анной Павловной таил в себе много загадок. Возле Разъезжей – там, где она пересекается с Лиговкой, образуя вторые Пять углов, я остановилась, и купила какую-то бульварную газетку, а именно – “Сиреневый бульвар”, чтобы почитать в метро. И что-то мне показалось необычным – ба, так это название! Я же здесь садилась чуть ли не каждый день, когда ходила в институт, на фронтоне было золотыми буквами написано просто “Санкт-Петербургский метрополитен. Станция “Лиговский проспект””. Теперь же …. “Городской метрополитен”, станция “Лихачевская”. Господи, неужели я так заучилась и заработалась? А в пятницу, я же проезжала мимо, неужели я не обратила бы внимания? Нет, обязательно, я не могла не заметить любое изменение. Если, например, начинают ремонтировать дом, непроизвольно отмечаешь, вот сейчас так, а было эдак. Подобное происходит на подсознательном уровне, откладывается в памяти, чтобы всплыть в нужный момент. Ничего себе, как они успели за выходные провернуть. Хотя вряд ли, зная неповоротливость наших служб – сломать-то просто, а вот наоборот – совсем другое дело. Итак, это меня не столько насторожило, но привело в недоумение. Однако я продолжила свой путь, но, когда вставила магнитный проездной в прорезь автомата, он его элементарно сжевал, и я остановилась в недоумении – ведь продлила на прошлой неделе. Подбежала к сотруднице, и та, проверив карточку, объявила, что она недействительна. Но я не привыкла отступать – при мне была и бумажная половинка, и студенческий билет. Работница посочувствовала мне, вернула карточку, сказав, что все бывает, и пропустила через турникет. Ну и дела! Сначала метро переименовывают, а потом и вовсе не пускают! Народ же спокойно проходил, и я удивилась, что такое происходит, а никому и дела нет. – Ни малейшего намека на переименование, будто так и должно быть, и едут, занятые сами собой. Войдя в вагон, я взглянула на схему линий метрополитена, прикрепленную возле двери. Некоторые названия сохранились, кое-каких станций вообще нет, а другие… “По нашему, это – “Шок”!” – вспомнила я рекламный ролик, но на “Владимирской” мне нужно было делать пересадку, и запомнить все названия я не успела. Они были странными, но схемы были прикручены не только что, заметно. И никого не удивляло. Стала волноваться, но на нужной мне станции все оказалось, как и прежде.
Я поднимаясь по эскалатору. Он благополучно довез меня наверх. Я автоматически с поддона бесплатную газету, на первой странице – заголовок “Гренландия наступает. Есть ли спасение?” И знакомая с детства карата, с изображением северного полушария и псевдо материка, стремительно теряющего снежный покров. Ну да, глобальное потепление. Но чем грозит? Надо бы почитать, изучить подробнее, неужто я так отстала от жизни? Но тут на переходе загорелся зеленый свет, я перешла трамвайную улицу, остановилась на несколько секунд, вспоминая, куда же мне все-таки идти, немного покрутилась, а потом, не спускаясь в подземный переход, свернула к Нарвскому проспекту. Внимательно смотрела на людей, ничего особенного не заметила, однако на душе стало тревожно. Но вот, и тот дом с номером №., который назвала Анна Павловна. Раньше здесь был “Дом быта”, следа от вывески не осталась. У главного входа стояло несколько машин, он был переоборудован, и яркими золотыми буквами солидно отливала табличка с труднопонимаемым, но мне-то хорошо знакомым наименованием “СУПЕРМУМ”. Нет, буквы в слове кто-то переставил. Пару минут я постояла, набираясь смелости, а потом упрямо и независимо шагнула внутрь. Мне же ничего не грозило.
– Ой, здравствуй, Леночка! – ко мне обращался сидящий в застекленной будочке вахтер, – что-то ты сегодня припозднилась.
Если исходить из моих обычных представлений, то я должна была испытать шок. Совершенно незнакомый человек обращался ко мне по имени, и это выглядело совершенно естественно. Однако этого не произошло, то есть шока, и я также приветливо поздоровалась:
– Вы знаете, проблема с электричками, – и кокетливо пожала плечами. Оказывается, я и на это способна! И гордо пошла по ведущей на второй этаж лестнице, надеясь встретить загадочную Анну Павловну. Если честно, то у меня тряслись поджилки, но виду я не подавала. Более того, когда я только вошла в здание, у меня возникло ощущение, что я уже здесь когда-то была, хотя этого не могло быть в принципе. Но какие-то детали показались знакомыми, еще кто-то дружески кивнул мне, и я опять улыбнулась. Но что же делать дальше, куда идти? Я в нерешительности остановилась в холле второго этажа. Можно пойти и направо, и налево. И не спросишь. Пришлось сделать выбор самостоятельно. Одно из двух Немного помедлив, я в нерешительности остановилась в холле второго этажа. Налево или направо….. И я повернула налево, и пошла вдоль кабинетов с табличками.
Светлый и чистый коридор, из-за полуоткрытых дверей доносились незнакомые голоса. Вот отдел кадров. Может, мне сюда? Ну да, конечно, меня же приглашают на работу, значит. Нет, тогда почему узнал вахтер и не попросил предъявить пропуск? Положившись на интуицию, я открыла дверь кабинета, но в кабинете было пусто, лишь на столе рядом с компьютером лежали какие-то бумаги.
Ладно, я пошла дальше – вот дойду до конца, и потом пойду направо. Пока меня никто не выгонял, да и обстановка располагала. Потом посижу в холле и побегу по своим делам. И только я сделала еще несколько шагов, как одна из дверей – я не успела заметить, что написано на табличке, вышла дама – иначе и не скажешь, солидного вида, очень яркая, и, несомненно, красивая, которая с ходу обратилась ко мне:
– Вот и хорошо, что ты пришла, а то у меня много дел, а шеф тоже зарылся в бумагах. Да здравствует изобретатель бейджа! Я прочитала на нем – Анна Павловна, начальник отдела кадров. И она явно ожидала именно моего прихода? Но зачем? Впрочем, рассудила я, значит, несколько ковариантно я имею ко всему этому отношение. Нет, я, не была загипнотизирована, имела устойчивую защиту – ни в коем случае не подчиняться чужой воле, но почувствовала, что должна быть именно здесь, и подчиняться звучащему во мне внутреннему голосу. Я к авантюрам не склонна, однако…
Удивительно, но Анна Павловна была одета совершенно так же, как и я – в ослепительно белой блузке, выдающей прекрасные формы, темной юбке, в легких туфельках. И макияж соответствовал образу – скромный, лишь подчеркивающий достоинства чуть ли не в два раз старшей меня женщины. Пусть при ее должности и внешности в этом не было необходимости. Я сумела не смутиться, и я ответила, чисто рефлекторно:
– Не беспокойтесь, Анна Павловна, все будет в порядке.
Она лишь покачала головой – вот, мол, молодежь, бросила – не забудь в одиннадцать сходить к вахтеру за газетами, больно уж ты разъюстирована. Она точно определила – мои мысли были далеко, и скрылась в своем кабинете, а я, секунду помедлив, переступила порог и оказалась в небольшой приемной – я представляла, как она – приемная то есть, должна выглядеть, но совершенно не представляла, что сама должна делать. Почему Анна Павловна ничуть не удивилась, увидев меня? И не усомнилась? Разве бывают столь похожие друг на друга люди? Нет, здесь что-то иное. Неужели у меня была сестра-близнец? Единственное, что могло прийти в голову. Ага, нас взяли из детского дома и удочерили разные люди? Нет, и этого быть не могло в принципе, ибо мы с мамой почти идентичные копии, моих младенческих фотографий целый альбом. Этот следует исключить. Что ж думать – трясти надо. Ладно, осмотримся. Видимо, я здесь работаю секретаршей? Так оно и есть. Мой бейдж лежал на компьютерном столике, такого же, неброско-серого не раздражающего цвета, как и рабочий стол. Я взяла его, то есть бейдж, в руки, повертела и так, и сяк – все точно, мой. По крайней мере, написано правильно – Еремина Елена Владимировна (это я), секретарь-референт. Я усмехнулась про себя – вот, дослужилась. Но другое мое “Я”, о существовании которого я до сих пор не подозревала, но уже напомнившее о себе, ехидно подзуживало: “А ты обо все подумала? Может, сейчас самое время бросить все, и сбежать домой?” Однако ноги не слушались, и я впала в какую-то прострацию, и на какое-то время потеряла контроль над своими действиями.
Я опустилась в очень удобное, совсем мне по росту, кресло, повернулась и, отодвинув вертикальные шторы, посмотрела в окно, конечно же, евростандарт, стеклопакеты, защищающие от уличного шума…. Огляделась. Приличный компьютер, с прозрачным системным блоком и индикацией располагался под столом, на подставке, 17-дюймовый монитор, колонки. Хорошо, с этим разберусь, но факс – вот им я пользоваться не умела, канцелярские принадлежности, два телефона, один, я поняла, либо прямой, с шефом, либо местный, сейф, шкафчик с папками, еще шкафчик в маленьком закуточке рядом со столиком. На нем – кофейник, чашечки. И еще одна узенькая дверца. Заглянув в нее, я обнаружила малюсенькую комнатку, с умывальником и отделенным от нее шторкой туалетом. Чистенько и аккуратно. Да, умеют некоторые устраиваться! И вход в нее был незаметен для непосвященного, а сам факт наличия удобств порадовал – не надо будет, в случае чего, метаться по зданию в отчаянных поисках. Признаться, мне понравилось. Была не была, если уж меня признала Анна Павловна, а она, судя по должности, должна быть наиболее (или особенно?) бдительной, то не так уж и плохо. Поработаю, а отдохну в субботу и воскресенье, могло быть и хуже…. Только надо сориентироваться.
Я нескромно выдвинула ящик стола, внутренне опасаясь обнаружить там чужие, не мои, вещи. Но только деловые бумаги, и все. И в других ящиках тоже. Хорошо, мне не придется копаться в чужих вещах, место вакантно. Но что должна делать секретарша? Да, работать с бумагами и с шефом, подавать кофе и строить глазки особо важным персонам, приходящим к шефу. На столе – папки с деловой перепиской, новые документы, входящие – в одном поддоне, исходящие – в другом. Журнал регистрации. Я подумала, что копии всех документов должны быть на компьютере. Если я посмотрю в Word последние документы, то смогу сориентироваться. Ничего сверхсложного, но что же я должна делать и как себя вести? Я задумалась, и туман поплыл у меня перед глазами – раньше мне приходилось иметь дело преимущественно с конкретными вещами, с тем, что носило не абстрактный, а прикладной характер. И здесь, наверное, тоже было своя конкретика, мне недоступная. Однако внутренний голос упорно нашептывал мне, что я – это не собственно я, а только часть какого-то общего процесса или явления, и уже присутствовала в этой реальности. Стоп. Я произнесла про себя это слово, и меня как обожгло. А если и так? И еще более загадочными стали переименования метрополитена, то, что был заблокирован мой проездной билет. И я сделала то, что должна была сделать в подобной ситуации – просто набрала Наташкин номер. Она должна быть в городе, пусть мы пару недель не перезванивались, у обеих работа, попытки заработать средства к существованию, обстоятельства вынуждали. Но к телефону никто не подходил; я сделала еще пару звонков, и все безуспешно – конечно, лето, пора отпусков и каникул, кто будет сидеть дома.
И тут…. У меня внезапно закружилась голова, я стала, как сомнамбула или загнанный зверек, или заключенный, ходить по комнате. Только уютной и комфортной. Очередным побуждением было сбежать, домой, зарыться, спрятаться, засунуть голову под крыло. Но разве могло помочь! Я плюхнулась в кресло, и чуть не заплакала от отчаяния. А моим сознанием завладела девушка, прежде занимавшая это место.
Я потеряла контроль над собой….. И некоторое время могла быть лишь сторонним наблюдателем.
…
Раздался телефонный звонок. Машинально взяв трубку, я услышала: “Алло, это “Супермум””? – “Да, я Вас внимательно слушаю”. Я произнесла эту фразу чисто автоматически, ибо ничего другого не могла ответить. “Так не подскажете, как мне позвонить в отдел снабжения?” Я посмотрела на прикрепленный к монитору список телефонов, ответила и удостоилась благодарности. Потом было еще несколько звонков, я отвечала, как заведенный автомат, но это была как бы не я, и даже сообщила о подписании каких-то документов, лежавших в специальной кожаной папочке. А потом внезапно сорвалась с места, и меня понесло к закрытой двери кабинета, в котором, как я предполагала, находился сам Шеф. Я постучала, и, услышав утвердительный ответ, вошла. Шеф сидел в кресле, светлый пиджак его висел на спинке. В общем, он выглядел так, как можно было предположить – белая же рубашка и темный галстук, видно, немного за сорок – больше я, пожалуй, ничего не могла сказать, поскольку в зашторенной комнате – она выходила не на солнечную сторону – был даже некоторый полумрак, впрочем, мне и так представлялось все, как в тумане. И я выдала ту же тираду, что и при разговоре с Анной Павловной. Он что-то спросил про маму, я ответила, даже не успев задать себе вопрос, откуда это ему известно, и почему он не удивился, увидев меня. А потом, поняв, что разговор закончен, вернулась к своим обязанностям, по-прежнему наблюдая себя со стороны. Но с этого момента я полностью перестала ощущать себя, и все, что потом я ни делала, происходило как бы не со мной, но и со мною одновременно. Чужая воля подчинила себе мою сущность. Я исполняла заложенную в меня программу. Впрочем, это программа, как я поняла уже вечером, генерировалась внутри меня самой, и требовалось только нажать мышкой на нужную иконку. И тут мое второе “Я” полностью захватило власть надо мной.
Я набрала воды из аппарата для очистки, благо идти никуда не надо было, заправила кофе-машину Phillips, на автомате, и, через пару минут кофе был готов. Я открыла дверь и вошла в кабинет.
Немного смущаясь, 2Я, то есть Она, спросила:
– Семен Петрович, (как зовут шефа, я узнала, посмотрев пару документов), Вы кофе будете? Считается, что шеф пьет кофе в определенные моменты, а, если у него посетители, то положено сервировать стол и для них, уж об этом я осведомлена, маленькие печенюшки – да вот они. Интересно, какие предпочитает шеф – сладкие, или чуть подсоленные? На всякий случай я положила и те и другие на два блюдечка, извлекла из стенного бара-холодильника лимон, порезала на дольки, и поставила все это на поднос вместе с миниатюрными фарфоровыми же чашечками. И, гордая, (теперь уже просто Я), плодами своего труда, вернулась в кабинет. Шеф просматривал какие-то бумаги, и, оторвавшись от них, приветливо улыбнулся.
В кабинете со мной случалась метаморфоза – мною вновь руководила Она, я оставалась только наблюдателем, сохраняя свою физическую сущность и ощущения. Нет, моя душа вовсе не отлетела, но… Мой взгляд – а я опустила глаза – невольно упал на маленькую круглую ручку дверцы рядом с креслом шефа. Непосвященному могло показаться, что она играет чисто декоративный характер, но ведь что-то за ней скрывалось. Опять потайная комната? Слишком много загадок “А ты не хочешь узнать, что там?” – вопрошала 2Я. “Не знаю, может быть, потом”, – неуверенно отвечала я. “Потом, потом, – передразнила она, а сейчас-то ты хоть понимаешь, что должна сделать? Я всегда поступала так и ни разу о том не пожалела”. – “О чем ты?” – “О чем, о чем! Ты думаешь, он любит только кофе?” – “Не знаю, я ведь вижу его в первый раз”. – “Ну, не в первый, тут ты ошибаешься, не буду тебя расстраивать. Если сама не понимаешь, то придется потрудиться мне”, и Она отключила мое сознание.
– А кофе со сливками? – с ударением на последнем слове спросила Она, не отводя взгляда от волшебной ручки.
Шеф, Семен Петрович, как-то особенно улыбнулся, как бы солидаризуясь с ней, и, с нескрываемым энтузиазмом произнес:
– Если так, то сначала со сливками, если они такие же прекрасные – тут он запнулся, но улыбнулся опять как-то особенно и дружески.
Она помедлила, и я вдруг почувствовала, как делаю шаг, открываю потайную для кого-то, но не для Нее, а теперь – и для меня дверцу и скрываюсь за ней. Так и есть – полутемная комнатка, диванчик, бар, за зеркальным стеклом которого хрустальные рюмочки, коробка конфет, бутылки коньяка. И еще одна дверца, которую Она открыла для меня – с туалетом, душем…. Только джакузи не хватает. Возможно, Она была здесь не один раз, и теперь выступала экскурсоводом. И что? Она – я могла смотреть только со стороны – или мне только хотелось так думать – немного расстегнула…
Мимоходом глянула в зеркало – почти до полу, осталась довольна собой и лишь чуть поправила прическу. Аккуратно, не снимая юбочки, освободилась от трусиков, потом, расстегнув верхние пуговички на блузке, проделала то же самое с бюстгальтером, также аккуратно сложила на диванчик, еще раз оглядела себя с чувством собственной неотразимости. “Ну что, подруга, я тебе нравлюсь? Ну, не кривись. Видишь, я какая!” – уродиной ее нельзя было назвать – вот только руки чуть больше загорели, ножки стройные, по крайней мере, без видимых изъянов, и тоже загорелые. А длинные светлые волосы не выгоревшие, а натурального цвета, мягкие и чистые. Личико кругленькое, но не очень, и свежее. Может, следовало наложить тени, и тушь на ресницы, но они и так пушистые. Только вот взгляд несколько неуверенный, и даже робкий при внешней наглости. “Что ты собираешься сейчас делать?” – с ужасом поздней догадки спросила я. Она ухмыльнулась: “А ты что, не понимаешь? И неужели тебе не хочется попробовать?” – Так вот, значит, какие сливки! Разве без этого нельзя? Нет, я не могу! Я же еще…. ” – у меня подкашивались ноги, но Она одернула меня: “Ну, хватит! Нечего из себя строить. Помнишь, намедни, сама чуть не, и с кем!” – “Я, я так… случайно” – почему-то я оправдывалась. “Так ли? – она продолжала издеваться, – ведь я лишь продолжение твоих желаний”. Она пыталась упрочить уже завоеванную позицию, и полностью вытеснить мое сознание, и так абсолютно покоренное моим двойником. И, чтобы добить меня совсем, легонько надавила…. Нет, я не могу дальше! А потом, внезапно став робкой, вернулась в кабинет, и, не закрыв дверцы, и, потупив глаза, тихо спросила, кивнув вглубь комнатки: “Здесь, или?” Шеф, не отрывая глаз от бумаг, ответил, как будто речь шла о чем-то несущественном: “Можно и здесь, а вечерком, когда все дела закончим”.
Тем временем Она продолжала расстегивать блузку, хотя меня бросало в дрожь, потом, также спокойно, расстегнула молнию, и коротенькая юбочка упала на пол. Я шестым, не подконтрольным ей чувством, почувствовала, как забилось его сердце, он повернулся ко мне – наверное, у него тоже перехватило дыхание, и он только сказал “Подойди…”, хотя куда уж ближе. И Она сделала еще один шаг, и, приподняв ногу, поставила ее на краешек кресла….
А он лишь осторожно провел рукой по моему бедру, наверно, чувствуя его дрожь,… И все, будто ничего подобного не случилось, пусть мне стало страшно, и показалось, что выхода нет. Ибо мое тело чувствовало, но отказывалось повиноваться сознанию.
– Девочка, я же просил кофе, а не тебя. Выполнять, и быстро. Все понятно? И протянул мен конверт, – тут должно хватить…
…
Я вышла за дверь, ноги не слушались, и меня пробил холодный пот….
Глава 4.
За окном было прозрачно тихо. Если бы не звенящие вдалеке голоса – веселый смех молодежи, беззлобная ругань перебравших мужичков, да окрики останавливающих машины гаишников, усиленные мегафоном. Жизнь шла своим чередом и не затихала ни на минуту. Семен подумал, что и он, некоторым образом, ожил, и как-то зацепился в ней. И со вполне понятной теплотой подумал о Марине. Может, часть 2Семена перенеслась в него? Он усмехнулся этой мысли.
Однако он явился неплохим любовником, и то ему понравилось. И не только потому, что Марина была для него новой женщиной, а просто…. А как же его Маша? Как ни печально, он надеялся, что ей тоже хорошо, несмотря на ревность и сюрреалистичность такого предположения, и ее партнер, то есть, 2муж, влюблен и внимателен. Если предположить, что и Марина реальность изменилась. Ну почему он не сумел, хотя желал того, и это чувство раздвоенности не давало Семену покоя…
Закипел чайник…. Кофе-машины в доме не было, пришлось ограничиться растворимым, женщина спала, утомленная поездкой за покупками, работой, любовью, наконец….
Хорошо, у него образовалось немного времени, чтобы попытаться выстроить мысли в ряд.
…
Навалилось слишком много, и пришлось выдергивать из стека.
…
Стоп, Семен….
Каждый день, включая сегодняшний, он заходил в назначенное кафе, сидел полтора часа…. Татьяна не появлялась.
И странная девушка Анна тоже. Семен чувствовал себя неловко в непривычной обстановке, оговоренный час тянулся бесконечно долго…. К кофе он практически не притрагивался, потягивал минералку, пытался сосредоточиться, но не удачно. Приходилось то и дело оглядываться на входную дверь, вздрагивать, когда входила девушка, похожая на Татьяну. И сегодня, в пятницу, он выполнил свою миссию, но был рассеян. Вполне возможно, думал он в очередной раз, девушка нашла свое счастье, ведь и для нее мир изменился. Тогда зачем ей приходить сюда? Выполнить уговор, который, после внедрения в параллельную среду, не имеет ни малейшего значения? И еще – он боялся признаться себе, что его тянуло домой, к загадочной и страстной. К Марине. Вот такие дела. А фамилия жены? Не распространенная, но и не редкая, и все же…. Прорезало.
Нет, это невозможно! Он хорошо помнил обладательницу подобной фамилии, но та была на пару лет постарше, и совершенно непохожа, и звали ее Елена Николаевна. И Семен не знал, есть ли у нее сестра. Родная или двоюродная. Или когда-то пропустил мимо ушей. Спросить? Но 2Семен и сам должен был знать. Намекнуть? Очередной кроссворд, и еще нужно справляться с работой. Как ни странно, вот это не стало для Семена проблемой, ведь бояться и терять ему нечего….
…
В машине Семен с удивлением подумал, что вот, за несколько дней в его жизни появилось несколько женщин, с которыми он так или иначе был связан, жён2, сотрудники и коллеги, и двое – как минимум, переместившихся в эту реализацию. Не вместе с ним, каждый своим путем.….
ограничился только ласками, но не испытывал от этого ни малейшего огорчения. А, наоборот, даже определенный душевный подъем. И еще одна мысль пришла ему в голову, как это он, то есть не он, а 2Семен смог в то время жениться на девушке с такой фамилией – К.? Конечно, родители некоторое время могли возражать против того, чтобы их невестка была еврейкой, но, вряд ли долго. Даже не так – как блюстители чистоты крови разрешили это своей дочери? Ему, к сожалению, приходилось быть свидетелем подобных историй, которые заканчивались, увы, не всегда благополучно. Раньше он как-то не задумывался об этом, однако годам к тридцати годам жизнь открыла ему глаза на не замечаемые ранее факты. В случае же 2Семена и Марины наверняка было такое чувство, что никто не мог противостоять. И куда все делось? Даже не слишком наблюдательный Семен понял за несколько дней.. И, заняв место 2Семена, попытаться исправить его ошибки. Да что там говорить – большей частью и свои тоже…. Потом он вспомнил Лену Ф. и попытался связать ее как-то с Мариной, но в это время машина остановилась возле офиса.
…
Семен уже более уверенно вошел в здание, по пути к кабинету приветливо здоровался с сотрудниками, а кое-кто уже был ему знаком. В приемной его встретила Елена. Она улыбнулась ему навстречу, и он почувствовал себя, как дома. От давешней скованности не осталось и следа. Шаг … был сделан. Семен просмотрел папку с документами, договора, снял пиджак и откинулся в кресле. Сейчас ему было не до собственных переживаний, нужно было работать, за его спиной стояли судьбы ни одного десятка людей. Да, договора, – опять аккуратно размазанные между “Сигма-консалтингом”, “Альфа-консалтингом” и пресловутыми “Новыми технологиями”. Выходило, что ребята, указавшие ему на сей факт, буквально ткнули носом в гадюшник. Ибо после получения комплектующих от этих консалтингов и технологий, готовая продукция возвращалась к Анвару, который ее и реализовывал, получая двойной навар. Анвар – навар. Но самое главное в том, что в данном случае он являлся поставщиком престижной продукции, а сама фирма реализовывала самостоятельно не более тридцати процентов. “На халяву, – подумал Семен, – нас разводят, как баранов. Нет, так продолжаться не может”. Потом Семен стал смотреть схемы принесенного Павлом и Алексеем прибора Х40, комплект фотографий, чтобы при демонстрации не попасть впросак. Действие было назначено на одиннадцать тридцать, и необходимо было хотя бы понять, что делает эта штуковина. Семен увлекся изучением материалов, и не заметил, как в кабинет вошла Елена: “Семен Петрович, кофе будете? Со сливками, да?” – теперь ее голос не дрожал. – “Конечно, как вчера, – улыбнулся он в ответ, – и пригласи, пожалуйста, Леонида Ивановича”. Заметив, что девушка собралась уходить, задержал ее, спросив: “Как, с ребятами говорила?” – “Конечно, дали толстенную папку, сижу, разбираюсь. Завтра начну программу писать для макета”. – “А компьютер дома есть?” – Она развела руками, даже несколько виновато, есть, конечно, но на нем много не наработаешь. “Ладно, этот вопрос мы решим, а пока вечером возьмешь мой Notebook. И не забудь про Леонида Ивановича”. Тот не заставил себя долго ждать, и явился буквально через пару минут. Это был молодой, не больше сорока, мужчина высокий, худощавый, в белой рубашке с короткими рукавами и без галстука. То, как он вошел и крепко пожал протянутую для пожатия руку, а затем плюхнулся в кресло, говорило о взрывном характере. Взгляд обнаруживал острый ум и быструю реакцию. Он начал без предисловий: “У нас все готово, демонстрация через десять минут”. – “А кто будет?” – “Сегодня только наши, еще кое-что надо подделать, завтра все будет готово” – “Ну и хорошо. А, вот и кофе, – вошла Лена с подносом, – пойдем, посмотрим, что получается”. – “Нет, мне без сахара”, – Леонид Иванович пил кофе мелкими глотками, быстро, обжигаясь, но с видимым удовольствием, так же, как и Семен. Приглашая Леонида Ивановича, Семен хотел избежать неприятной процедуры поиска стендовой или зала испытаний. Но главный инженер не дал ему сосредоточиться, высказав и собственную проблему: “Как же так, Семен Петрович, – в его голосе слышалась обида и сдержанное возмущение, – забрали у меня лабораторию, ни о чем не предупредили…”. Семен, было, хотел объяснить ему мотивы своего решения, но потом, вспомнив, кто здесь главный, жестко сказал: “Я так решил. Сейчас мне нужны наши результаты”, давая понять, что вопрос исчерпан и не подлежит дальнейшему обсуждению.
Сама демонстрация произвела на Семена, мягко говоря, неоднозначное впечатление. Предварительные испытания, как для себя назвал этот процесс Семен, проводились в специально оборудованной стендовой. Сначала Семен потребовал показать обычный серийный образец, который они поставляют простым потребителям. Вряд ли это было предусмотрено программой, но он-то хотел увидеть все. И правильно сделал, – службы были готовы и к такому варианту. Небольшие манипуляторы, управляемые с помощью похожего на телевизионный, пульта, довольно-таки успешно передвигались на колесиках, гусеницах. Один из образцов, невысокий человекообразный, даже шагом, как детская игрушка. Возле объекта роботы выполняли различные манипуляции, вплоть до распознавания и поднятия предметов. Но ничего необычного Семен не увидел, никакого ноу-хау, представленное не выходило за рамки бытовых знаний. Он не высказывал ни одобрения, ни недовольства, стараясь сохранить невозмутимость. Раз заказчикам нравится, изделие серии Х1 расходится успешно, то пока что сам процесс создания моделей нарушать не стоит. А вот небольшой рогатенький жучок, упорно пробирающийся по различной сложности поверхностям, и, имеющий, видимо, хорошее с ней сцепление, безоговорочно понравился Семену. Жучок непрерывно передавал информацию даже вне зоны видимости, отображаемой на экране монитора. Это, действительно, впечатляло. Все происходящее комментировал Леонид Иванович, иногда вставлял свое слово, и, как правило, совершенно не по делу, Лев, перебивая главного инженера, и явно стараясь показать свою главенствующую роль. Но не было внимательнее слушателя, чем Семен. Его же тезка, Семен Захарович, напротив, держался довольно-таки скромно, умными проницательными глазами следил за происходящим, переживая буквально каждое движение манипуляторов, как бы подбадривая их – “Ну давайте, милые!” Заметно было, что он вложил в них часть своей души. Семен, конечно, заметил это, но не подал виду, только попросил Людмилу Ивановну – зама главного бухгалтера, после окончания принести ему сводки по поставкам и прогноз на следующий месяц. А сам подумал, что да, на этом заработать можно, но какая перспектива. Она не слишком вырисовывалась. Впрочем, если он вброшен сюда, то с таким же успехом, может быть, вернут и обратно, но обогащенный знаниями. Так вот. Это был, конечно, взгляд со стороны, как бы нейтральный, но заинтересованный. Если жить, значит, и работать.
Однако присутствующие ждали главного, то и дело, поглядывая на стоящий в углу возле солидного пульта управления блестящий сигарообразный аппарат. От его успешной работы сегодня, а, главное, завтра, когда приедут высокопоставленные гости, зависело многое в жизни фирмы. Возле него, видимо, проводя последние проверки, возились несколько человек в синих комбинезонах, в наушниках и с электронными приборами для регулировки. Там же были и его знакомые молодые люди, но в джинсах и белых рубашках. К Семену подошел Леонид Иванович с папкой, и, извиняясь, сказал: “Семен Петрович, я в кабинете забыл Вам отдать папку с программой на завтра. Мы сейчас ее проиграем, и, если понадобятся изменения, откорректируем”. – “Хорошо, – ответил Семен, – приступайте, а ко мне загляните часика в три, нет, в четыре, и утвердим программу окончательно”. Конечно же, он не собирался ничего менять, зная по опыту, в данной ситуации это может только навредить. Но следовало сохранить суровый и неприступный вид, как и подобает начальству.
По команде Леонида Ивановича бригада регулировщиков приступила к работе. Сигара медленно сдвинулась с места и поползла вперед, совершая по воле управляющего им оператора, маневры в обеих плоскостях. Обойдя искусственные преграды, аппарат вернулся на исходную позицию, потом снова пошел вперед, по прямой, и вдруг из его чрева появилось нечто вроде перископа, повернулось вокруг оси, выбирая цель. Из него вырвался тонкий луч, направленный на стоящей у дальней стенки щит. Через несколько секунд из него был вырезан овал. Сигара подъехала ближе, лазер (так понял Семен), вернулся на место. С обоих боков вылезли два манипулятора, подхватили не успевший остыть металл, и поместили в специальную емкость в хвосте аппарата. Потом сигара развернулась и послушно поползла к пульту управления. Это уже впечатляло, и зале раздались хлопки одобрения. Семен посмотрел на оператора, одетого в костюм с нашивкой бригадира. Тот вытирал пот со лба – видно, напряжение было велико. Однако выражение удовлетворения на его лице Семен не заметил. Более того, он показался Семену знакомым, но он никак не мог выковырять его из глубин своей памяти. Нет, он не был хорошо знакомым человеком, но Семен явно чувствовал, что где-то, пусть мимолетно, с ним встречался.
…
Когда все закончилось, главный инженер снова подошел к Семену. Тот, уже поняв суть, и выбрав верный, как ему показалось, тон, сказал: “Нормально, есть что показать. Только необходимо провести испытания на натуре, не то в реальных условиях могут быть нюансы. И если все рухнет в последний момент, то, Вы представляете”. – “Да, мы уже запланировали, ты же знаешь, - вмешался вездесущий Лев, - сразу же после подписания предварительного соглашения, откроется финансирование”. Будто этого Семен не знал, будучи хозяином и руководителем фирмы. Вернее, должен был знать 2Семен, а Семен натуральный и нынешний мог лишь предполагать. Может, 2Семен и продолжал бы слушать, но Семен перекрыл поток красноречия: “А это как раз лично тебе поручено, и срок – неделя, понятно? Выбери место и организуй”. – “Но, Семен, это же нереально! Он и здесь-то еле движется. А потом доработаем”. – “Ну, это уже твои сложности. И Ваши тоже, - последняя фраза относилась к Леониду Ивановичу, - так, жду в четыре. С планом, за полчаса откорректируем, и – вперед”. И пошел к себе наверх, потому что на час у него была намечена поездка с молодыми людьми. И еще ему нужно было в спокойной обстановке все осмыслить, а оставалось всего полчаса. По пути Семен заглянул в хозяйственный отдел, наведя некоторых переполох. Значит, 2Семен не баловал их своими посещениями. Повсюду стояли коробки, еще не розданные по отделам и подразделениям. Начальник, Бронислав Николаевич, полный и с серьезной лысиной, доложил: “Вот, все приобрели, по безналу удалось, и скидка приличная за опт”, – он выглядел виноватым, так как не уложился в срок и ожидал нагоняя. Бронислав немного робел перед шефом, но не терял чувства собственного достоинства. Семен знал, что данный им срок был нереален, начальство так поступает всегда, дабы напрячь подчиненных, а возможный люфт просчитан. И допустим. По всей логике, Семен должен был устроить нагоняй, но сколько раз сам находился в аналогичной ситуации. Лишние инфаркты ни к чему, поэтому он похвалил Бронислава за оперативность и находчивость. Хозяйственники потрудились, и сделали по максимуму. “Молодцы, не бездельничаете, от излишней спешки пользы нет, а на завтра как?” – “Практически все готово. Для фуршета подготовили малый зал (о нем Семен еще не слышал), вполне прилично получилось”. – “Отлично, в пять зайдите ко мне, пожалуйста, с планом, списком приглашенных и так далее”. Семен пожал руку Брониславу Николаевичу, и покинул хозотдел, подумав, что его обитатели вздохнули с облегчением.
…
На следующее утро они с Мариной поехали в автосалон, покупать машину. Наверняка Марина знала о доходах мужа, какие-то разговоры на эту тему должны были вестись, но тогда почему? 2Семен, даже для престижа, сохранения семьи, и так далее…. Почему? Или вообще не задумывался, погруженный в работу, бесконечных любовниц, вообще не думал о жене, пусть финансовые возможности позволяли, а Марина вполне заслуживала…. Семен упорно отгонял мысль, а она же сверлила надоедливо – а что, если 2Семену было все по барабану, он выступал потребителем? А разве он сам? Хреновою…
А он невольно начал привязываться к Марине…. И, как ни покажется, спешил “домой”, …. Но лишь после напрасного ожидания Татьяны…. Ведь именно встреча с девушкой перевернула весь его мир.
В пятницу все было также, субботняя поездка запланирована, у Марины какой-то семинар…. Семен задержался на работе, просматривая подготовленные молодыми людьми проекты, на следующей неделе…. Анна Сергеевна…. Ждала, но чего? Он понял, прекрасная женщина была объектом 2Семена, и что делать?
Он купил цветы, инстинктивно, ромашки, на даче…. В субботу Марина поедет одна, либо с ребятами, у него другой план. Так, он уже начал планировать совместную жизнь. Но что ему мешало сделать жэто раньше, до перемещения….
Ответа нет. И быть не может.
И вот, дома….
Вполне ожидаемое, но все равно, внезапное….
“А теперь скажи, что вы сделали с Семеном?”
…
А ничего не сделали, просто мир перевернулся. Но разве можно это объяснить женщине?
…