Анатолий вышел из кафе, добродушно улыбаясь миру. Сто пятьдесят граммов и два бокала пива под шашлык с салатом из помидор подняли ему настроение. Мир был прекрасен. Предстояли выходные, и можно было расслабиться. Щелкнул замок новенького «опеля», приветствуя хозяина. Кресло приняло в свои объятия слегка нетрезвое тело, мягко зажужжал двигатель, и Анатолий вырулил на дорогу. В голове слегка шумело, но он сосредоточился на управлении и ехал более-менее ровно. И когда на пассажирском сиденье вдруг материализовался черный как ночь силуэт, он даже не успел испугаться. Страшные клыки в мгновение ока разорвали горло водителю «опеля». Завиляв по дороге, машина врезалась в столб и загорелась...
- Ничего не понимаю! - эксперт растерянно листал страницы заключения, словно не доверяя написанному собственной рукой. - Третья авария за два месяца на этом участке и снова то же самое: водитель умер еще до столкновения. Разрыв сонной артерии. Мистика какая-то...
* * *
...Сухо трещало пламя над перевернутой машиной. Мат, крики людей. Скрежет раздираемого железа. Тошнотворный приторный запах крови.
- Тяни, тяни скорее! Ах, мать твою...
- «Скорую» вызвали?
- Да вызвали, когда они еще приедут.
- Мужик, похоже, в кашу...
- Смотри, смотри, кажется дышит еще...
- Судороги...
- Ох ты, мать же ж... Там дети!
Подъехала «Скорая помощь». Выскочившие медики склонились над лежащими в пыли обочины телами. Усталый пожилой врач переходил от одного к другому. Отец, мать, две девочки — десяти и двенадцати лет.
- Мертв.
- Мертва.
- Мертва.
- Мертва, травмы, несовместимые с жизнью.
Столпившиеся водители сжимали кулаки. Поодаль стояла на спущенных колесах белая «тойота». Лобовое стекло покрылось паутиной трещин, сквозь которые можно было различить обвисшие полотнища подушек безопасности.
- Это он, гад, на встречную!
- Точно, он, меня обгонял и лоб в лоб. Сука!
Неожиданно раздался визг. Из перевернутой машины добровольные спасатели извлекли нечто черное, лохматое, перепачканное в крови. Пес неведомой породы тихо скулил.
- Тише, тише... Бедняга.
- Кладите его тут.
Вдруг пес зарычал и начал рваться из рук людей. Один из водителей обернулся. Из «тойоты» как раз достали ее владельца.
- Смотри, сука, живой!
- Вот гадина, лыбится еще!
- Да он пьян, смотрите!
А пес заходился утробным рыком. Рычал он до тех пор, пока пьяного не затолкали в салон «Скорой помощи». Тогда его выпустили. Черный пес постоял, шатаясь, потом подошел к накрытому брезентом телу младшей девочки и лег рядом, положив голову на ее тело.
Целую неделю потом водители видели на обочине черного лохматого пса, лежащего в пыли. Пес поднимал голову, провожал тоскливым взглядом проезжавшую машину и снова ронял ее на лапы. Его пытались забрать к себе дальнобойщики — пес не давался, рычал. Его пытались кормить — он не ел. Через неделю у дороги появился небольшой земляной холмик, в верхушку которого кто-то воткнул клок искореженного металла.
* * *
Он пришел в себя, лежа в кустах, за которыми раздавался то и дело шум проезжающих машин. Кто он и что здесь делает, он не помнил. Тело затекло и онемело от неудобной позы, и когда он выпрямился, суставы отчетливо хрустнули. Он поднялся на ноги и покачнулся от слабости. Мир вокруг был каким-то незнакомым. Он вдохнул носом прохладный воздух и не уловил привычных запахов. Точнее, запах был, но один — тяжелый, смутно знакомый запах, давящий на сознание и вызывающий почему-то ужас. Это был неправильный запах. Еще очень хотелось есть, и он заковылял сквозь кусты куда-то, где возможно были люди. Люди помогут.
Проломившись сквозь заросли шиповника, он нос к носу столкнулся с какой-то женщиной и застыл в удивлении. Он впервые видел этих существ не снизу вверх и удивился, почему раньше они казались ему такими большими. Женщина тоже замерла. На мгновение. А потом раздался страшный крик. Он никогда не видел, чтобы люди бегали с такой быстротой. Через пару секунд крики и треск потревоженного кустарника затихли вдали. Озадаченно почесав затылок, он двинулся дальше, с удовлетворением отмечая, что с каждым новым шагом ноги слушаются его лучше.
... Запах стал сильнее, больно ударил в ноздри и помутил разум. Он стоял на обочине дороги, глядя на лежащие в траве куски смятого металла. Запах шел именно от них. Он повел взглядом вдоль обочины и увидел холм с косо торчащим из него куском автомобильного крыла. Он разом вспомнил все, и от этого воспоминания опустился на землю, словно у него отнялись ноги.
- Мама, а Зорко с собой возьмем? Ма, ну пожалуйста, он скучать будет! Мы же на целую неделю едем! Не отдавай его соседям.
- А ты с ним гулять будешь? Мыть-купать будешь?
- Буду, буду! Возьмем?
- Так, а ну тихо, чего расшумелись? - добродушный бас перекрыл голоса. - Конечно, возьмем, такой сторож нам не помешает, да, Зорко?
Он тихо заскулил, прижав голову к земле. Он вспомнил.
- Мам, а мы скоро приедем?
- Соскучились по баб Шуре? Скоро уже, скоро. Набегаетесь там вволю.
- Ой, как здорово!
- Только чур, баб Шуре с огородом помогать!
- Ладно! Поможем!
- Смотрите мне, вертихвостки! А то опять в лес да на озеро, а дело делать... Коля, осторожнее!!!
- Мама, я не хочу! Мама!!!
Страшный треск. Скрежет рвущегося железа, сухой хруст ломающихся костей. Кровь. Кровь. Кровь повсюду. Жар лижущего кожу пламени, запах паленой шерсти. Руки, чужие незнакомые руки хватают его и выносят из огня. А потом...
- Это он, сука, виноват! Он на встречную выскочил!
- Да он пьян, мужики! Лыбится еще, сволочь...
Громкий тоскливый вой переполошил дачный поселок. Лаяли собаки, плакали проснувшиеся дети. Волков в этих краях не видали лет пятьдесят.
Он поднялся. Сухими остановившимися глазами еще раз окинул обочину. Запах смерти не исчез, но теперь он не давил на голову и не вызывал такого ужаса. Запах звал. Звал исполнить то, что должно быть исполнено. Он знал теперь, что будет делать, и знал, куда ему идти. К людям. К таким же, какими были его хозяева. К таким же, какие убили его хозяев. К людям. Они вовсе не всемогущие великаны, это ошибка. Они тоже смертны. Они болеют. От некоторых болезней нет лекарств — помогает только хирургическая операция...
* * *
Трасса живет своей жизнью. Здесь не восторгаются смелостью и не удивляются глупости. Здесь есть профессионалы дороги и зеленые новички, осторожные перестраховщики и любители погонять. Трассу сложно чем либо удивить. Она повидала и не такое в своей жизни. Она многое прощает людям, которые по ней ездят. Но одного Трасса не может простить — когда на ней убивают детей. Этого старая Трасса не любит особенно.
Иногда на дороге дети все-таки погибают. Нелепо и бестолково, по вине взрослых. Тогда, изредка и нехотя, Трасса просыпается. На свет появляется то, чему не должно бы появляться под этим солнцем — Санитар Дороги. Он не умеет уговаривать дураков и не отнимает рюмку у пьяниц. Он не умеет лечить человеческие болезни. Он делает точные операции, удаляя лишнее. Он может принять любой облик. Живым не стоит встречаться с ним взглядом. И если на дороге появляется Санитар — значит, Трасса не в духе. Ждите — она скажет свое слово...
По пыльной обочине в сторону придорожного кафе, где водитель самосвала только что опрокинул свою первую за день рюмку, мерно и неторопливо бежала большая черная собака...