Елена Сомова. Фрагменты романа "Религия мира"
Самым великим абсурдом в мире было бы сразу распахнуться друг другу навстречу, сгореть в объятиях, испепелиться в обжигающей лавине чувств и застыть терракотовым цветком в поле страданий. Ах, зачем было тушить в себе те прекрасные мгновения?! и пошло уверять себя, что это мираж. Стыдно, стыдно испугаться своих чувств, бежать от них через лес, ломая кусты, рваться в беспредел ловимых тебя крыльев, рвать паутину и – снова зайцем травленным лететь в глубину лесной чащи, чтобы скрыться от себя.
Глава 14. Мыльные пузыри
И ещё был прибамбас однажды: пришёл в гости ко мне поэт-таежник, он из тех, чьи стихи всегда на слуху, но скрывается медве-дем ото всех. Зашёл чаю выпить. Выпил. Закурил. Сказал, что воды нет у него дома. Пошёл мыться. Мылся долго. Интересно мне стало, почему. Вошла, сидит в ванной. В неглиже. Трезвый. Вот как раз на этой минуте бытия мне подумалось: в бассейн бы. Я так и сказала, а он: «Так в чём же дело...» Залезла в ванную. Прямо в джинсах. И в шерстяной кофте. И в носках синих. Нормально. Тепло. Кофта с длинными рукавами. Вода хорошая. Сидим. Глядим друг на друга. Когда ржать перестали, то он решил проверить что там под кофтой, но не удалось. Мимо проплывала воздушная пена. Абрикосовая. Я как заору: «Гляди, там, в пузырьках – окошки!!!»
Он поддержал игру: «Мы их откроем и влезем в мыльный дом».
Влезли. В долги перед соседом снизу. Его свежепролитый потолок поэт белил сам. Из пылесоса. Это на следующий день. Но до того...
Кормили друг друга воздушными пирожными из мыльной пены: безе на ладонях трепетало огнём сердец и переливалось радужными искрами; искали в океане Бермудский треугольник – там пропали два самолета: один из наших скрещенных пальцев (один палец – мой, второй – Таежника), другой самолет – их отражение на стене, и четыре корабля: по два больших пальца ног (два – с когтями, и два – в синих носках)…
Взрослые тоже – дети. Им труднее скрывать это. Целовали выдуманных гномов, что живут в мыльных пузырьках. Наконец, сами случайно поцеловались. Или не случайно. И никто не виноват, что время опередило нас по очкам и нам приходится отыгрываться. Но когда опротивела жисть – лезешь в ванную к приятелю прямо в джинсах, если опостылела пошлость порнухи, которая нагло лезет с экранов телевизоров, из реклам, со страниц желтой прессы, то глаза чтоб не завязывать от всего этого кошмара повседневности, – лезешь к другу в ванну не за тем, чтобы убедиться, что в штанах он носит, а потому что веришь в нечто сверх того, в сияющую неба даль.