В сентябре растерянные пятиклашки оторвались от подола своей первой учительницы и растерянно столпились возле Марины, испуганно выглядывающей на них из–за букетов разноцветных астр. Это было ее первое классное руководство после института.
Господи! Что мне с ними делать? Двадцать восемь человек, девять мальчишек, остальные девочки. Решение пришло неожиданно:
-Завтра идем в поход!
Завтра была суббота. Сентябрь, по- летнему тепло. Они решили пойти к Хмаре, небольшой речушке, в пяти километрах от поселка. Полночи Марина не спала, провертела в голове все игры, в которые запланировала поиграть. Проснулась ни свет, ни заря, в полседьмого. Натянула старенькие джинсы, кроссовки, выбежала на улицу. Погода обещала быть чудесной. Голубое сентябрьское небо нянчило встающее солнышко. На цветах повисли паутинки в слезинках росы. Чудесная погода. Все по плану. В девять они встретились возле школы. Пришли все двадцать восемь. Ох, и живописная картина получилась! С пакетами, рюкзаками, мячами, ракетками для бадминтона. Рыжая девчушка с непослушными кудряшками принесла клетку с хомяком.
-Леся! Ты зачем хомяка с собой взяла?
-Все на работе, а он один скучает. Пусть подышит свежим воздухом!
Логика была железной.
-Ну что, все собрались?
-Мишки нет! Он всегда опаздывает.
-Может не придет?
-Что вы, Марина Владимировна! Мишка, да не придет? Он всегда приходит.
И, правда, Мишка появился. И не один. На грязном бинте, обвязанном вокруг шеи, за ним браво подняв хвост, бежал пушистый серый кот с одним глазом.
-Мишка, Мурзика зачем тащишь?
-Болеет, а возле Хмары трав лекарственных много, пусть поищет себе чего, полечится. Мамка замучилась с его глазом, промывает, а все без толку.
-А чаем пробовали?
-И чаем, и лекарствами разными. Ему Васька из Леркиного дома царапнул, наверное, инфекция.
Лера виновато посмотрела на Мурзика:
-Мурзик, мы этого Ваську!- она погрозила кулачком в сторону своего дома.
-Ну ладно, пошли, ребята, пока не жарко.
Колонна во главе с Мариной двинулась в путь. Замыкала шествие Катя с хомяком. Вот тогда они и познакомились. Сгрузили все бутерброды на клеенку, расстеленную на траве, пекли картошку, играли в футбол, в прятки. Мурзик пролежал в тенечке, в лопухах, сваленный целительным сном на природе.
Этот первый поход понравился всем, поэтому потом ходили не раз. Зимой катались на лыжах, ходили с санками на горку, устраивали конкурс на лучшего снеговика. Ходить с ними в походы Марина любила. Четкий порядок, к которому она так привыкла на уроках, обваливался, как песочный замок, но зато обнажалось многое, чего на уроке и не разглядишь…
Девятое мая не за горами. А значит, в учительской появится очередной план мероприятий, посвященных этому празднику. Так и случилось. Четко, по пунктам, были расписаны все этапы. Одним из них было посещение ветерана. За 6«Б» был закреплен Иван Петрович Клеошкин.
-Завтра идем к ветерану. Нарядные, цветы не забудьте! Сбор возле школы в десять.
-Марина Владимировна! Надолго? Мне на огород!
-Не стыдно, Миша, люди за нас кровь проливали!
-Понятно это, только картошку посадить в любом случае надо!
Мишка – мальчишка славный. Мама растит его одна. Надежда и опора, мужичок. Решили, что пойдет часть класса, девять человек, которые сами вызвались.
-Ведите себя прилично, слушайте внимательно. Мало осталось ветеранов, и неизвестно, к кому мы пойдем с вами в следующем году.
-Марина Владимировна! А сколько ему лет?
-Больше семидесяти. Если на войну пошел юношей семнадцатилетним, то считайте, сколько?
-Семьдесят пять. Мой дедушка тоже воевал, только умер уже, пять лет тому назад. Осколок у него был возле сердца.
-Вот видите. Человек старый. Здоровье уже не то. Я надеюсь, что мне не придется краснеть за вас.
Марина выразительно посмотрела на Мишку.
-Ну что вы, я не понимаю, что ли?
-Мишка, кота только не бери с собой…
Домик Ивана Петровича был на краю деревни, возле оврага. Из-за буйно цветущей черемухи и кустов сирени его почти и не видно с дороги. Забор, как ни странно, отсутствовал. Огородик совсем маленький, пара грядок. Сил обрабатывать землю у стариков не было. Иван Петрович жил вместе с женой. Взрослый сын уехал давным-давно в город и приезжал очень редко. Вспомнив свое пионерское детство, Марина предложила:
-Давайте вскопаем огород Ивану Петровичу!
-Давайте.
На крылечко вышла старушка. Маленькая, кругленькая, с вьющимися седыми волосами.
-Ой, деточки, а мы с утра вас ждем с Иваном Петровичем! Проходите!
-Здравствуйте, Елизавета Андреевна.
-Вы уж извините, Иван Петрович не встречает, нога у него совсем служить не хочет. Он лишний раз и не встает. Тяжело нам. Воды нет рядом. Сейчас хорошо, я с тележкой к колонке, флягу привезу – на два дня нам хватает, а зимой совсем худо. Сосед Лешка за бутылку.
-Как за бутылку?
-А так, за бутылку.
-Ветерану?
-Ветераны мы лишь на девятое мая, а так – обычные старики.
Кровь бросилась к щекам Марины. Стало невыносимо стыдно за все и за всех. За то, что пришли они вот так, потому что мероприятие запланированное, потому, что закрепили за ними Ивана Петровича. Закрепили бы Петра Ивановича, пошли бы к нему. Слушать о войне…
Иван Петрович ждал их в комнате. Простенькая мебель: круглый стол, стулья с резными спинками, диван, маленький телевизор. В комнате пахло травами, сердечными каплями. Он сидел на стуле, опершись крепкими еще руками в колени. Седой, крепкий старик с внимательными веселыми глазами.
-О! Не забывают стариков, молодцы! Проходите. Андреевна, стульчики предложи, табуретки на кухне.
-Да не волнуйтесь, мы сами сейчас рассядемся.
-Как не волноваться? Не часто такие гости в доме. Ну что, дела как, молодежь?
Ребята притихли.
-Ну что молчите? – Марина погладила рядом сидящего Мишу по плечу.
-Хорошо дела! Учимся, - ответил тот, заливаясь краской. Троек у Мишки было много.
-Учитесь детки. Нам учиться было некогда. Я ведь семилетку так и не успел закончить. Война помешала. Пошел в училище, где готовили авиационных техников. А оттуда на фронт. Зеленый мальчишка совсем был.
-А на фронте страшно было?
-Конечно, страшно. А как же. Не страшно только дуракам. Еще как страшно. Больше всего боялся, что меня ранят в первом бою. Так и случилось. Осколочное. В госпиталь попал с передовой. Сильно меня зацепило. До сих пор осколок покоя не дает.
Иван Петрович перевел взгляд на левую ногу. Десять пар глаз сочувственно посмотрели на нее.
-Да ничего, не смотрите, бывало там и похуже. Я еще легко отделался, попал в госпиталь. Вот помню, до сих пор, сестра Катюша там была, красавица, молоденькая, как ваша учительница. Косыночка белая, ямочки на щеках. Зайдет, бывало в палату, нас там много лежало, человек двадцать, и давай нам песни петь. Столько песен знала, голосочек звонкий, как у птички!
-Петрович! Не о том дитям рассказываешь. О войне давай.
Елизавета Андреевна укоризненно покачала головой. Иван Петрович смущенно крякнул и остановился:
-А вы спрашивайте, детки, спрашивайте, я вам и расскажу.
-Скажите, а какое оружие было у наших солдат?
-Ну, какое оружие? Винтовки были, гранаты. Другу моему, Пашке осколком гранаты руку оторвало, аккурат до локтя. Мы с ним в госпиталь вместе лежали, на соседних койках. Катюша ему письма домой писала. Он то сам писать не мог, руку правую ему, аккурат до локтя... Катюша карандашик такой в кармане халатика всегда носила. Халат белый такой! Как она умудрялась не пачкаться? Сядет, карандаш послюнит. А он химический, на языке синее пятнышко оставалось и пишет, пишет, все аккуратно, как диктуют.
Иван Петрович задумался на секунду, представляя Катюшу, склоненную над тетрадным листком, но толчок в бок, произведенный Елизаветой Андреевной, вывел его из раздумий:
-Ты о войне дитям, они о войне пришли слушать.
-Да – да, спрашивайте, детки, спрашивайте
-А после госпиталя вы воевали?
-Не пришлось. Меня из – за ноги комиссовали. Я на военном заводе работал, снаряды делал для «Катюш» - Иван Петрович виновато покосился на Елизавету Андреевну. Ох, и наделали они немцам беды. А на вид и не грозное оружие совсем, а силища… немцы их боялись, как огня. Потому что огонь был самый, что ни есть настоящий…
Иван Петрович задумался на секунду:
- Она мне потом еще долго писала, а потом резко престала писать. Так и не знаю до сих пор, что с ней, где она?
-Ты о войне дитям, о войне. Им о войне интересно послушать!
-Да что о ней слушать, проклятой! Им надо учиться жить по совести в мирной жизни. По совести!
В комнате повисла тишина. Тикал большой будильник на столе.
-Можно мы вам вскопаем огород?- тихонько спросила Марина.
-Что вы, детки, какой огород? Две грядки я и сама вскопала уже. Спасибо. Да вы не волнуйтесь, все у нас в порядке. Вот на праздник, на митинг пойдем, поздравлять нас будут, подарок вручат от администрации. В прошлом году …… подарили. Что нам теперь старым нужно? Это вам расти и крепнуть. А мы уж доживаем тихонько свой век…
Марина с рабятами вышли на крыльцо. На душе было тяжело, как будто боль Ивана Петровича переселилась в ее сердце. Иван Петрович ради такого случая встал со своего стула и тихонечко, прихрамывая, вышел на крыльцо. Майский ветер трепал его седые волосы. Красивый какой! А пятьдесят лет назад? Марина представила его молоденьким солдатом, Катюшу рядом. Странно, что из всей этой военной мясорубки он вынес не взрывы и бомбежки, а светлый образ девушки медсестры. Не озлобился, не очерствел сердцем, не превратил свою жизнь в цепочку мероприятий.
Завтра – девятое мая. Очередное…