На-Поле-Он Б

               
                - Наполеон? На поле он...

У хлебного толпился народ.
- Какого хера? Я тебе говорю, какого лешего ты сюда лезешь?
Высокий худой мужик с серым лицом, усердно работая локтями, пробирался сквозь толпу к двери магазина.
- А ничего, - многозначительно огрызался он.
Послышался женский крик.
- Вань, Вань, осади этого живчика! – закричали из хвоста очереди. – Осади долговязого!
Преодолев сопротивление, мужик добрался до начала очереди:
- К-к-когда от-от-открывают?
- Чего? – К нему обернулась толстая дряблая женщина, туго перетянутая медицинским халатом. – Ты чего?
- От-от-к-крытие когда? – заикаясь, спросил мужик.
 - Закусить что ли нечем? Так хлебушком-то грех закусывать. Не для того выращен.
- Мне н-н-ну-жен.
- Всем нужен.
Она подняла голову:
- Эй, сюда. Сюда давай!
- Ну чего, пялишься? Ровно открывают. Не положено задерживать.
К ней протиснулся круглощекий мальчуган. Протянул авоську.
- Ага, давай беги к Семенычу. Скажи, что без него не отоварят.
Мальчуган вопросительно поднял вверх руку.
- Чего еще?
- А сдачу?
- Беги давай, потом получишь.

За дверью послышались шаги и дребезжание ключей.
Оттолкнув от себя длиннобородого старика, дряблая женщина заняла наиболее выгодную позицию для штурма хлебного.
- Без талонов больше буханки не отпускают, - выдохнув, проговорила она. – Ну, удачи…

В семь вечера хлебный закрылся.
Бонапа;рт растирал уставшие руки. Позади уныло темнели пустые хлебные лотки. На полу, словно выпавший снег, белели крошки пшеничного.   
- Как всегда? – к нему подошел грузчик Палыч сипло высморкался в кулак.
- Как всегда, - повторил Наполеон.
- Все подобрали. Смотри даже четвертинку обкусанную. Бородинского. А я на нее поспорил. Гоша сказал, что ее точно не возьмут. Рупь мой.
Отойдя от прилавка, Бонапарт облокотился на низенький  шкафчик:
- Недаром говорят, хлеб всему голова.
Палыч улыбнулся:
- А то. Буханка, она и в Африке буханка.
- Золотые слова.
В подсобном помещении послышался чей-то сдавленный кашель.
Бонапа;рт и Палыч переглянулись.
- Остался что ли кто?
Грузчик прошел в подсобку.
Спустя несколько мгновений из-за угла показалась его улыбающаяся рожа:
- Смотри, кто к нам забрел.
Выскоий, худой как палка, мужчина виновато пожал плечами.
- Да, это ж Фрол! – присвистнул Бонапарт. – И чего какими судьбами? И зачем прятался.
- Так бы не впустили.
- И то верно. Палыч у тебя в заначке еще осталось?
- Пара.
Наскоро накрыв нехитрый стол, они не спеша распили бутылку «Посольской»
Захмелев, Бонапарт закурил.
- Из-за тебя тогда пришлось отступать. Именно твой правый фланг первым ведь просел.
- Хотя шансы тогда и были невелики, твои маневры лишили нас всяких надежд, - Палыч ловко отвинтил новой бутылке голову.
Фрол промолчал. Ему казалось, что он все еще там. На поле битвы в окрестностях Ватерлоо.
- И этот заносчивый Блюхер…
- Старый черт, - Наполеон сплюнул на грязный пол.
Наполнив стаканы, Палыч поднялся с перевернутого верх дном ящика:
- За былое, отраженное  в вечности.
Все выпили.
Бонапарт посмотрел в зарешеченное узкое оконце.
Ему вспомнилась осенняя Москва. Адское зарево вездесущих пожаров. Пожирающая сила огня, которой он не смог что-либо противопоставить.
- Мне пора, - неожиданно выдавил Фрол.
Палыч недовольно крякнул:
- А чего приходил-то?
- С вами повидаться.
- Повидались, - Наполеон не отрывал взгляда от окна.
Когда высокий худой мужчина ушел, они стали собираться.
- Завтра первый подвоз в шесть. С Инского, - Палыч напялил на голову бесформенную кепку. – Апарт, ты скажи мне… - он замялся.
- Что?
- Почему ты работаешь в этом хлебном магазине?
- А где я должен работать?
- Ну, не знаю, с твоим умом, талантами.
- В булочной?
Грузчик улыбнулся:
- Французу было бы ближе.
- Я столько лет в России, что хлеб для меня… Сам же сказал хлеб всему голова.