- Как дела, босс? Всё в порядке? – подмигнул хозяин магазина одежды в холле отеля, когда я проходил питаться к шведскому столу.
- Да, всё отлично! – мне совершенно не хотелось думать, что он справлялся о моих делах, только чтобы я купил в хлопковую рубашку в его лавке пестрого шмотья.
Поистине, - Страна Улыбок, где правит добрый король Рама Девятый, обожаемый всем народом, чей портрет висит в каждом уважаемом учреждении и доме. Он разводит молочных коров прямо в своей резиденции в центре Бангкока и уверяет подданных, что если пить молоко, то их кожа станет такой же белой. Я бы тоже повесил портрет этого просвещённого монарха у себя в лачуге.
После завтрака мы встретились с представительницей турфирмы. Из формальных побуждений она поинтересовалась, хорошо ли мы устроились, и представилась из соображений этикета:
- Меня зовут Тода.
- Простите, от какого имени образовано это сокращение? – спросил я не для протокольных формальностей.
- Антонида. У меня греческие корни.
- О, вы классическая гречанка, Тода. У вас настоящий античный профиль!
Эллинистический мир мне был близок с детства. С малых лет я воспитывался не на русских народных сказках, а на мифах и легендах Древней Греции. И в дальнейшем я не переставал восхищаться древнегреческой культурой, которая среди эвтерп, терпсихор и полигимний нашла равное им место для Урании. Сколько же мощи и возвышенных устремлений было в этой цивилизации, которая ещё задолго до нашей эры так увлекалась астрофизикой и космологией, что возвела их в разряд искусства! Уверен, что уже тогда в головах античных мыслителей вызревали и кристаллизировались «идеи» фотонных ракет и звездолётов!
- Меня всегда восхищала греческая культура! – признавался я Антониде, правда не уточнив, по каким именно причинам.
Она не конфузилась от признаний и спросила, когда нам удобно посетить крокодилью ферму? Мы записались на следующий день, и она предложила набор экскурсий за дополнительную плату. Я выказал желание съездить в Аюттайю, древнюю столицу Сиама. Тода отчего-то изумилась, пообещав прояснить вопрос и перезвонить позже. Напоследок я спросил, где здесь играют в волейбол. Она показала на карте пляж у отеля «Паттайя-парк»:
- Это такая высокая белая башня, её видно издалека. С неё ещё можно спуститься по специальному канату. Популярный аттракцион. И ещё обязательно сплавайте на остров Колан – вода там гораздо чище.
Когда мы попрощались с Тодой, Костян спросил:
- Ты чего, в натуре собрался в Аюттайю. Это ж на целый день, и стоит сто баксов. За сто баксов можно на ночь снять офигенную тёлку! ****ь, ему жалко дать чаевых официантам в кафе, а сто баксов выкинуть на грёбаную Аюттайю – не вопрос!!!
- Ты не правильно расставил акценты. Это вместо ночи в борделе можно съездить в Аюттайю! – обозначил я разницу в приоритетах. – Ну что, сегодня рванём на коралловый остров? Почувствуем себя первооткрывателями и мореплавателями?
- Погнали.
Идти до причала пешком Костян наотрез отказался, несмотря на наличие пяти пар обуви. А мне не хотелось платить сто бат за такси, ведь на них я мог выпить одну кружку пива, съесть две порции креветок, а если бы нашёл двух вчерашних девушек на дороге и доплатил полтинник, - получил бы сеанс орального секса.
Такси представляло собой мини-грузовик, в кузове которого поставили две лавки. Индивидуальная плата зависела от количества народу, набивающегося в кузов, но в сумме не превышала ста бат. Из гостиницы шумно вывалилась большая компания русских девушек и парней, которые, судя по косвенным признакам, были не прочь злоупотребить алкоголем в жаркую погоду. Как выяснилось, они тоже собирались к пристани и согласились нас подбросить. «Конечно, братаны, залезайте! Эй, чувак, они с нами, это наши друзья, френды – понимаешь?!», - коротко стриженый пацан с покрасневшими глазами и участками кожи лица беспрекословно всовывал водителю, требующему с нас дополнительную оплату, банкноту в сто бат и не батом больше. Кто сказал, что русские за границей сторонятся друг друга и не оказывают помощи?!
Всю дорогу братаны из Красноярска смачно рассказывали о ночных похождениях, не стесняясь подруг. Впрочем, те тоже ничего не стеснялись, однако за десять бат, взятых за проезд, я мог стерпеть и не такое.
Мы успели вовремя, нам повезло занять сидячие места на палубе. Рядом с нами, свесив ноги за борт, сидели два стареющих французика, которые бурно реагировали на каждую проходящую по пирсу девушку в сопровождении таких же старикашек. Маленький теплоходик отчалил только когда на палубе не осталось и стоячих мест. Именно про такое набитое под завязку пассажирами плавсредство, затонувшее у Пхукета от перегруза, сообщали в новостях перед нашим отлётом. Но Костяна заботило отсутствие инсоляции, а не банальные кораблекрушения:
- Только что ведь жарило солнце, а теперь одни облака, блин! Как это так мгновенно?! Что я, приеду домой бледным?
- Зато не сгорим.
Костян сделал десятки снимков Паттайи, вид с моря. Потом он сфотографировал встречный теплоход. Когда кроме моря фотографировать стало нечего, он загрустил. Я пожалел его и попытался придумать повод для размышлений:
- Помнишь, нам в Бангкоке на экскурсии рассказывали про белых слонов? Со всей страны их свозят к Пхумипону Адульядету, более известному под вывеской короля Рамы Девятого. Иногда, из особой милости, монарх дарит слона отличившемуся за хорошую службу министру или чиновнику. Это считается весьма почетным, и отказываться от него недостойно ни под какими предлогами. Только этот слон сжирает за год столько, что такие подарки обходятся очень дорого, ибо кормить его надо из своего кармана.
- Тоже мне – символ государства. А к чему ты о них вспомнил?
- Да к тому, что настоящие белые слоны – эти вот немцы, австралийцы, англичане, - я обвёл рукой утлое судно, стараясь не задеть французов справа. – И мы с тобой. Конечно, скорее, - ты, чем я.
- Ага! Ты бы здесь за своего сошёл, - обрадовался Костян.
- Ты достал повторять одно и то же. Между прочим, вчера я шёл по Пляжной улице, ко мне подбежал какой-то ушлый индус и на ломаном русском пробовал всучить костюм, пожимая руку: «Купы костум! Купы!». Но за каким хреном мне нужен костюм, в такую-то жару, скажи на милость! Заметь, шёл один, а не в толпе русских туристов, и не успел и слова сказать… как он вычислил, что я из России?!
- Ладно, ты ещё не до конца мутировал. Так чего там про слонов-то?
- А, так вот: на фоне аборигенов мы ходим, точно белые слоны и от нас они тоже вроде как не могут отказаться. Представляешь, что тайские мужчины думают обо всём этом, как мы приезжаем сюда и имеем их жён, сестёр и дочерей.
- И матерей. Но это редко. Они же рано рожают, а после двадцати вообще не разберёшь, сколько им лет – тридцать или пятьдесят.
- Вот именно! – воскликнул я, не имея в виду затруднения в определении возраста местных женщин.
Но Костян относился к секс-туризму предельно прагматично:
- Да им всё по фигу! Мы же им бабло привозим, а не отбираем, правильно? Так что мы нормальные, правильные слоны!
- Ну да, пьём, жрём, спариваемся - всё как положено. У хоботных и прочих копытных.
- Слушай, это их проблемы. И вообще, всё началось с военной базы американского флота. С них и спрос.
- Не сомневался, что виновата Америка. Значит, ты не согласен с авторитетным мнением Рамы Девятого, для которого такого места на карте не существует. Он называет Паттайю и некоторые кварталы Бангкока позором Таиланда.
- Как это не существует на карте? Если он хочет просто закрыть глаза и сделать вид, будто ничего не замечает, - это не позиция.
- Мне просто жалко, что у нас в России Таиланд представляют сборищем шлюх и трансвеститов, и ничем более. А такие как ты, приезжают домой, и только способствуют распространению стереотипных баек. Будешь ведь потом на каком-нибудь корпоративе хвастаться перед своими пьяными коллегами по офису, как отодрал лучшую путану Бангкока.
- Обязательно!
Минут через сорок теплоход встал на рейде близ острова. Колан оказался вовсе не коралловым атоллом с зеленовато-голубой лагуной, а растительность на холмах была весомо прорежена хозяйственной деятельностью. На острове отсутствовал причал, поэтому сначала к борту подошла длинная пирога с моторчиком, в которую всем нужно было пересесть, прежде чем чуть ли не вплавь высаживаться с пироги на линию прибоя. Должно быть, высадка на остров показалась впечатлительным жителям европейских городов настоящим приключением, а особенно – для ста пятидесяти килограммовой тёти, которая, очевидно, внутренне не подготовилась облачиться в доспехи первооткрывателей новых земель. Однако она сумела вмиг преобразиться, преодолев страх опрокинуть пирогу, и упорно не желала оставаться на теплоходе, чтобы уплыть обратно, не ступив ногами на мельчайший белый песок. В отсутствие подъёмного крана удовлетворить её желание казалось весьма затруднительно, но с помощь трёх, а то и четырёх галантных мужчин (среди которых не нашлось места нам), отважной женщине удалось-таки добраться до коралловой тверди.
Пляж и море действительно выглядели гораздо лучше, чем в Паттайе. Солнце стояло в зените, где-то там, за облаками. Я проплыл до сетки от акул и обратно два раза и вышел на берег. Костян натёрся кремом от загара, устроившись в тени зонтика. Периодически он порывался арендовать байк или квадроцикл, на которых ни разу в жизни не катался, и «исколесить остров вдоль и поперёк». Я лежал на мягком белом песке и безмятежно взирал на волны. Неожиданно Костян вскочил и сказал, что идёт плавать.
Когда он всё-таки сделал это, ветер разогнал облака, и выглянуло настоящее полуденное экваториальное солнце.
Через двадцать минут запыхавшийся Костян вылез из воды:
- Фу, еле доплыл. Надо записываться в бассейн, - в тёплые сезоны Костян почему-то не пользовался бесплатными водными объектами, ему обязательно требовалось отдать кому-нибудь деньги, чтобы что-то делать самому. Дома у него стоял велотренажёр и штанга, но он агитировал меня вступить в фитнесс-клуб.
Затем этот любитель платного спорта спросил, когда мы поплывём обратно, и на этих словах снова подул ветер, а солнце зашло за тучи.
Волнение на море усилилось, а пирога, призванная доставить нас на пароход, подходить близко к берегу не собиралась. Костян, успевший облачиться в цивильные шорты и футболку, побрёл обратно в кабинку для переодевания, вслух оскорбляя природные стихии. Я не стал тратить время на уединение и снял шорты публично, заменив плавками. Одежду и пояс с деньгами и документами я засунул в непромокаемый пакет, куда добавились телефон, плеер, фотоаппарат и КПК моего технологически продвинутого друга. По грудь захлёстываемый волнами, я благополучно дошёл до пироги, держа пакет над головой и, взобравшись на лодку, вновь ощутил себя одним из спутников Магеллана в первом кругосветном путешествии.
С лодки мы пересели на шхуну и покинули этот благодатный и гостеприимный край, затерянный близ Паттайи. Я долго искал среди отважных мореплавателей – на этот раз в их числе особенно бросалась в глаза группа пенджабцев или кашмирцев – смелую даму, весившую полтора центнера, и не находил её. По всей видимости, ей пришлось навсегда остаться на острове.
Туземный аналог Эола выдал нам некое подобие шторма, приправив его тёплым ливнем, который, как и заведено в тропических широтах, резко прекратился. Пришвартовавшись в Паттайе, над нами вновь насмехалось чистое небо.
После коллизий с выгрузкой и погрузкой на судно в акватории псевдокораллового острова, схождение на берег, преобразованный причалом, не вызвало у меня никаких исторических аллюзий и реминисценций.
Чтобы заключительный фрагмент светового дня не пропадал для Костяна в ирландской пивной, я настоял на поисках пляжа с волейбольной сеткой. Она действительно висела там, куда ткнул на карте безупречный греческий палец Антониды. До захода солнца оставалось часа полтора, но местные ребята, видно, были не дураки играть на солнцепёке и только подтягивались к площадке. Позже к ним присоединился один белокожий, на этот раз им был не я. Понаблюдав за матчем со стороны, Костян высказал экспертное мнение:
- Они тебя сделают!
Видимо, он не подозревал, что волейбол – командная игра, и я не собирался сражаться у сетки один против всех. К тому же, опять подул порывистый ветер, внося в ход партии элементы хаоса и непредсказуемости, так что мой самый преданный болельщик не получил наслаждения от моих эффектных зависаний, ударов и блоков.
Безусловно, я предпочёл бы вернуться в отель пешком, но Костян заявил, что на сегодня с него довольно, и такие физические нагрузки им не предусмотрены. Он поймал стильную машину представительского класса из семидесятых годов с кожаными сидениями, и я плюхнулся на них прямо в плавках. По пути домой я заметил седовласого дедушку, бегущего трусцой, и устыдил им Костяна.
Шикарное ретроавто доставило нас к самому входу в «Маунтин-бич», я вылез из него в своих синих плавках и зашёл внутрь, лёгким кивком ответив на поклоны швейцаров, пока Костян расплачивался с водителем. У лифта он догнал меня, предъявив претензии по оплате транспортных услуг:
- С тебя полтос.
- Не вопрос. Запиши на мой счёт. Завтра я угощу тебя салатом из тунца за обедом.
Мы зашли в лифт. Из зеркала на Костяна глядело отражение Большого Красного Пятна, и оно не имело отношения к циклонам на Юпитере.
- Блин, чего это со мной? – спрашивал у зеркала Костян, ощупывая лицо и плечи.
- Да ладно, ты же переживал, что будешь излишне бледным.
- Как это вышло?!
Пришлось напомнить, как он полез плавать, только что намазавшись кремом, и в этот момент выглянуло солнце.
- У тебя же ярко выраженный тип нордического европеоида, тебе вообще на солнце нельзя. Да всё равно ты не любишь пляжный отдых, - сказал я ему в утешение.