Лето 1977 года. Балтийск. Курсантская практика в полку морской пехоты.
Здоровые, как лоси, морские пехотинцы казались выше каждого из нас на голову. Может быть еще и потому, что бегали они поутру кросс не три километра, как мы, а целых шесть. Почти все вызывало наше удивление: размещение, быт, распорядок дня, организация питания и взаимоотношения между людьми. Восхищались той лихостью, с которой морские пехотинцы отдавали воинскую честь: рука шла к берету практически параллельно предплечью и куда-то за ухо. Нигде этого шика больше не встречал. Признаться, я даже потренировался на досуге. Интересно, осталась ли эта традиция?
Калининградский залив с возвышенности, на которой расположен полк, был как на ладони. Задолго до того как у нас появилось желание искупаться в нем, кто-то из офицеров, ставя задачу по окапыванию на ближайшем склоне, сказал, что лучше искупаться в унитазе, чем в Калининградском заливе. Прошло много лет – желания искупаться в нем нет до сих пор, да и другим не советую, хотя о чистоте водоема мне, честно говоря, ничего не известно. Про открытую часть Балтики никто ничего плохого нам не говорил. Поэтому в ходе очередного дневного забега отдельные из нас, тайком от старшины класса, искупались, но тайное все равно стало явным.
Близлежащие сады от нас почти не пострадали, хотя помню, что разок мы их проверили. Лес под Балтийском – не наш лес: подлеска нет, поэтому внизу довольно светло, а где кроны высоких деревьев – сумеречно. Какое-то трехмерное жутковатое пространство. Так и кажется, что из-за того или иного дуба вот-вот выедет конный рыцарь с копьем и в латах или с визгом выскочит дикий кабан. Мотивы ранее виденной картины о средневековой охоте.
Кормили в полку, при всей нашей курсантской непривередливости, ужасно: в обед на второе банка рыбных консервов в томатном соусе и пюре из сухой картошки. И так каждый день! На фоне унылого меню коробка с сухим пайком казалась деликатесом.
Из ярких событий запомнилась обкатка танком. Местный танкист жаловался, что все фары на танке побили. А перед этим одного из наших ребят прижали два огромных «Урала», сдавая назад. Но все обошлось. При броске гранаты из-за укрытия офицер старательно и сильно прижимал к низу каски курсантов, которые тянули вверх головы, чтобы немедленно посмотреть результат своего броска.
На стрельбище танкист-механик, сидя на коленях и вывернув безразмерные карманы комбеза, менял обалденно крупные, по нашим меркам, образцы янтаря на деньги. Целое состояние. Сказать, что продавал – будет неточно. Именно менял. Крупный калибр янтаря объяснялся очень просто: полигон примыкал к морю. Из-за выставленного оцепления посторонние не могли попасть на простреливаемый пляж и вся выброшенная морем на берег окаменевшая смола попадала в предприимчивые руки морпехов. А мы, заполучив желанную природную заготовку, точили и полировали ее день и ночь, занимая все свое свободное время до получения шедевра. Как-то видел у мамы мною сто лет назад изготовленную брошь.
Во время показательных стрельб для курсантов командир полка не педагогично, на наших глазах, с красным лицом и пеной у рта разнес какого-то лейтенанта – командира танка, который здорово промахнулся и повредил полигонное оборудование. Стрельбы, конечно, произвели впечатление.
Облёт военно-морской базы на вертолете под самый конец практики только укрепил мнение курсантов-первокурсников, что Флот – это сила!
(Фото из Интернета)