Казалось, что в комнате, освещенной лишь лунным светом, никого нет.
Ни звука. Ни шороха.
Лишь молчаливые книги, десятками, а то и сотнями, обращенные корешками в сторону единственного окна. Здесь рядами выстроились все тома американских и европейских классиков XVII-XIX веков, с покровительственной насмешкой поглядывающие на сложенные в темном углу брошюрки. Внимательный гость, попади он сюда, встретился бы взглядом с позолоченными литерами, выписывающими имена Дюма, Дефо, Филдинга, Гольдони, Гете, Лафонтена, Твена, Скотта, Шелли и многих других.
Казалось,хозяин этих книг все свободное время посвящал именно чтению. Кое-где проглядывались закладки.
А в само мцентре комнаты тлела горстка пепла, очертив вокруг себя миниатюрную цирковую арену.
-Ты все еще здесь? - вдруг донеслось из угла по левую сторону окна.
Кажется, это и был хозяин. И он очень не хотел видеть здесь загадочного визитера.
-Еще бы, - эхом отозвался другой угол.
И снова наступила неприветливая тишина. Теперь изредка прерываемая сопением хозяина, атакже хрустом пальцев рук гостя.
Кажется, каждый думал о чем-то своем.
-Знаешь, тебе ведь правда здесь не место... - казалось, хозяин был готов вышвырнуть ненавистную персону,засевшую в двух метрах от него.
Но в голос ечиталась еще и усталость. Такая, какой она бывает у старых мужчин, вдоволь повидавших на своем жизненном пути.
-Тебе зде-е-е-есь неме-е-е-е-с-с-сто, - дурачась, ответил другой, молодой угол.
Звонкие нотки читались в каждом звуке. В каждой Б, З и Д.
-Перестань, - продолжил незнакомец, - ты ведь сам этого хотел. Сам просил, чтобы я оказался здесь. И я был. Что теперь изменилось? Солнце все еще светит, звери по-прежнему спариваются, а песок продолжает оставаться песком!
-Это была ошибка...
-Оши-и-и-и-бка, - повтори лвизитер. Его скрытые тенью брови приподнялись
-Именно. Ты должен понимать, что рано или поздно, каждый человек устает. Поэтому он и человек... - попытался оправдаться старик.
-Знаю, я ведь тоже че-ло-век. -Казалось, с этими словами гость собирался броситься в пляс, попутно сделав тройное сальто.
-Ты...
Хозяин комнаты не договорил. Ему хотелось прокашляться. Даже больше, чем закончить подвешенную в воздухе фразу.
Но он сдержался, лишь слегка почесав грубыми ногтями шею, пытаясь тем самым избавитьс яот легкого зуда.
-Кто я? – смеясь, спросил визитер, зачем-то прикрывая ехидную улыбку руками.
Старик не ответил. Лишь громко вздохнул. Ему хотелось позвать свою жену. Ее звали Ребекка. Каждый мог представить женщину с таким именем, как ему вздумается. Но только старик знал, какой она была. Его Ребекка. Она всегда находила ответы на самые сложные и самые глупые вопросы. Тонкие губы, за которыми можно было следить целую вечность, произносили именно те слова, которые нужно. "Истина всегда прячется рядом" - эти слова он сказал жене тридцать пять лет назад,а она, в свою очередь, не уставала их повторять. Часто после этого добавляя: "Сырный пирог готов, дорогой".
Казалось,именно в сырном пироге, таком теплом и вкусном, крылась вся правда. Ответы на все вопросы.
Старик, сглотнув слюну, улыбнулся.
-Да, я помню тебя, о сырный пирог! – неожиданно пропел гость, и продолжил:
Сырный пирог сотворила Ребекка.
Запах его разносился везде.
Съест хоть кусочек несчастный калека,
Мигом умчится к далекой звезде-е-е-е.
Закончив, гость рассмеялся и четырежды стукнул по стене.
-Довольно! Заткнись! - старик привстал, но тут же рухнул на пол.
-Нет, это с меня довольно! –отрезал противоположный угол. – Это ты заключил со мной сделку. Это ты все это время наслаждался тихой, беззаботной жизнью в Богом забытом городке. Черт тебя подери, старик! Ты ведь не лучше меня. Нет, ты хуже!
Гость привстал и сделал шаг в сторону горстки пепла.
-Ты плаваешь в дерьме, - продолжил он. – И, заметь, это дерьмо тебе нравится не меньше того гребаного сырного пирога. Да и жену, тридцать лет, как мертвую и скормленную червям,вспоминаешь только, когда нужна ее помощь. Ты, мать его, муравей. Эгоистичное,самовлюбленное насекомое.
Еще шаг.
Старик закрыл глаза и обхватил руками ноги чуть ниже колен. Мелкая дрожь прокатилась по всему телу.
-Муравей-муравей-муравьишка. –договорил гость и присел у горстки пепла. Засунув указательный палец в самую середину кучки и провернул его по часовой стрелке, словно это был чей-то анус.
Хозяин полутемной комнатки застонал, сжав половинки задницы как можно крепче.
Визитер вытащил палец и облизал его со всех сторон:
-Да, мой любимый привкус лжи илицемерия. Именно ты, папаша, сделал его таким. Добавил в этот прах соли и перца по собственному усмотрению. Кажется, немного шалфея?
Гость посмотрел в окно и подморгнул Луне. Та, в ответ, одарила его призрачным светом и едва уловимым блеском.
-Вставай, старик, нам пора. - продолжил он. - Тело Говарда требует свидания с тобой в городской больнице. Тот самый мертвый ссыкунишка, которого ты старался не замечать при жизни. Тот самый Говард, который убил тридцать три вьетнамца. Тот самый Говард, который так хотел прострелить твою прекрасную, дряхлую головушку, при первой возможности. Вставай! Вставай!Вставай!
С этими словами гость схватил старика за руку и одним движением поднял на ноги.
В воздухе запахло пережаренной индейкой.
Старик встал лицом к лицу с молодым парнем. Посмотрел в его карие глаза. Такие же были когда-то у него самого. Посмотрел на его широкие плечи, нежную, розоватую кожу. Смотрел и видел себя.
Задолго до Сильвертауна. Задолго до Ребекки.
-Давай, -спокойно сказал гость, - собирайся.
И поцеловал старика в губы, игриво укусив за нижнюю губу.
Старик плакал. Сквозь прикрытые веки ручьями телки слезы, одназа другой падая в горстку пепла.
Одна за другой превращала серые хлопья в пожелтевшие страницы.
Последние шесть упали на обтянутую кожей обложку.
Затем, старик,на пару с поредевшими морщинками улыбнулся и открыл глаза.
Гостя не было. Тишину комната, свое спокойствие и девственность она разделяла снова только с ним одним.
В маленьком зеркальце на двери он видел только Колина. Преподобного отца Колина.
Липкие губы отдавали клубникой.
Старик поднял с пола Библию, вытер ее рукавом черной сутаны. Осмотрел комнату и вышел, дважды провернув ключом в замке давно просевшей двери.
Каждый поворот ключа он, почему-то, сопровождал странным стишком:
Сырный пирог сотворила Ребекка.
Запах его разносился везде.
Съест хоть кусочек несчастный калека,
Мигом умчится к далекой звезде-е-е-е.