Четыре рыцаря Магроса
Гром явился венцом рассказа Мантабана об их подземном приключении. Рыцари пребывали в подавленном состоянии, но их сил от этого меньше не стало. Однако Тулуа сказал:
- Друзья, я хочу вам кое-что рассказать, но я не расскажу вам это сейчас. Я хочу снабдить вас и себя вещами, благодаря которым мы беспрепятственно проберёмся в подводный дворец, но покажу их вам только завтра. Нам всем нужны холодные головы.
- Вы правы, Тулуа, - ответил Мантара, - завтра мы направимся в западный дворец и освободим вашего отца.
- А сейчас, - начал Бо, - я думаю, будет лучше, если мы хорошенько выспимся. Как вы на это смотрите?
- Так и сделаем, - заключил эльфийский рыцарь.
Три рыцаря и брат возлюбленной одного из них легли спать. Они проспали весь день, вечер и ночь. А чтобы их сон был более крепок, Мирталан взял у Кармаула какого-то травяного отвара, и он, как выяснилось позже, оказался прекрасным снотворным.
Настало утро, и Тулуа созвал всех светлых рыцарей на кухне. Он указал на сундук.
- Смотрите, - сказал эльф и открыл его, - здесь одежда гоблинских стражников. Точно такую носят гоблины, которые стерегут коридоры западного дворца.
- От неё же несёт их потом! – заворчал гном.
- Это необходимо. Равроты и тролли могут учуять запах чужаков.
- А как же мы проберёмся во дворец? – спросил Мантара.
- Через тоннели это сделать не получится, так как на данный момент все они перекрыты. Но я разведал, из какого места отправляют продовольствие в западный дворец. Мы переберёмся в ящики с едой, и нас с вами доставят к нужному месту. Я уже один раз путешествовал таким образом. За городом у гоблинов есть склад, в нём хранится вся провизия для подводного гарнизона. Оттуда ящики отправляются в секретный подземный ход, похожий на широкий просторный колодец, он соединяет поверхность острова и западный дворец. Внутри этого колодца есть платформа, которая приводится в действие с помощью канатов, которыми управляются тролли. Они поднимают и опускают эту платформу. Как только ящики с провизией оказываются во дворце, их грузят на телеги и везут в столовую. Но открывают их не сразу, а примерно через три часа. Мне довелось побывать в их столовой. Я надел доспехи стражника и прогулялся по дворцу, но меня чуть было не разоблачили, и мне пришлось вернуться наверх. Поэтому, Мантара, Бо и Мирталан, одному мне не удастся спасти моего отца, и я прошу вас о помощи.
- Я же обещал Сеордиль, что верну в Вальду вас и вашего отца. Будьте покойны, я помогу вам.
- А мы поможем вам, Мантара, - произнёс Бо.
- Спасибо.
- Тогда! – рявкнул гном и хлопнул ладонями, - за дело!
Мирталан резко встал со стула и снова обратился к рыцарям:
- Господа, мне нужно зайти в таверну по одному мелочному делу.
- Какому же? – спросил эльф.
- Я как-то покупал у трактирщика бутылку вина, но денег у меня с собой не было, и я дал обещание, занести их позже. Я не могу не сдержать обещание… даже если я давал его гоблину.
- Тогда прогуляемся до таверны, - сказал Мантара, - вы дадите ему деньги, и мы начнём действовать.
Друзья отправились в трактир. Лишь они переступили порог, трактирщик отбросил полотенце, которым протирал стаканы и вздохнул. Он был так же удивлён, как и встревожен.
Гном, трион и два эльфа подошли к стойке, Мирталан выложил на неё деньги. Трактирщик начал негодовать.
- После того, как на нашем острове появилась ваша четвёрка, его население стало резко сокращаться! Хватит! Прошу вас хватит творить произвол в моём городе! Из моей таверны каждый день выносят трупы! Их выносят только из пятой комнаты! Мне уже стало ясно, что моя таверна соединена с каким-то подземным ходом…
- Не гневайтесь, прошу вас, - попросил гном, - я же вам сказал, что мы только на время остановились у вас, а все эти тоннели не имеют никакого прямого отношения к нам.
- Что же вы за мясники! Каждый день трупы!..
- Говорите тише, - произнёс эльф, - а не то к нам подойдут те личности в военной форме.
Трактирщик немного успокоился, потом выпучил глаза и продолжал:
- Вчера вынесли ШЕСТНАДЦАТЬ трупов!
- Вчера? – переспросил гном.
- Вчера. Я сразу понял, что это ваших рук дело!
Рыцари переглянулись. Тулуа уверил друзей, что за последние три дня он никого не убивал. Мантабан признался, что за это время его жертвой был только полковник Кадраал.
- Мы с Бо за последние дни и пальцем никого не тронули, - прошептал гном.
- Днём позже из таверны вынесли около ДВАДЦАТИ мертвецов! – с отчаянием в голосе прошептал гоблин.
Рыцари застыли в изумлении. Ведь и в тот день от их рук не погиб ни один гоблинский солдат.
- Все они были солдатами? – спросил Мантара.
- Да. В городе твориться невесть что! Рамалас перемещает войска! Поднял весь город на уши! Поставил стражу у каждой дыры! Народ даже понятия не имеет, кого нужно бояться! Но, понятно, что гоблин такое сделать не может…
Мирталан прищурил глаза и, поглаживая кончик бороды, о чём-то крепко задумался. Бо стоял в немом изумлении, его уста были слегка открыты, а глаза… улыбались. Бо всё понял. Мантара абсолютно не изменился в лице, но вдруг захохотал. И его лёгкий раскатистый смех вызвал улыбки на лицах Мирталана и Бо.
- Он жив! – вскрикнул эльф.
Невозможно описать какой живой радостью наполнился Мирталан. Он был спокоен, но по нему было видно, что одна искра радости может вызвать в нём ураган эмоций. Гном чуть ли не дрожал от радости, его уста, скрытые бородой, подрагивали, казалось, сейчас он расхохочется на всю таверну. Бо улыбался своей простодушной трионской улыбкой. А Мантабан впервые обнял гнома быстрей, чем тот обнял его. Радость друзей прервал интригующий шёпот хозяина таверны.
- Прошлой ночью ко мне в заведение вбежал этот ваш друг… гарсакс…
- Откуда вам известно, что он гарсакс? – спросил Мирталан, внезапно сменив своё радостное изумление пугающей серьёзностью.
- Я сам был удивлён, когда увидел, что под плащом скрывается бледнокожий человек…
Гоблин заметил, что гном смотрит на него свирепым взглядом и начал торопливо рассказывать.
- Он открыл мою дверь ногой. Этот парень был весь в крови, вместо одежды на нём висели лохмотья. Он перепугал всех моих клиентов. Потом подошёл ко мне и попросил, чтобы я предоставил ему комнату. Денег у него с собой не было, он пообещал, что его друзья заплатят за него. Он до смерти меня перепугал, его сумасшедшие глаза был выпучены, в руке был огромный окровавленный меч. Я не мог с ним спорить и дал ему ключи. Он попросил меня, чтобы я держал рот на замке. Потом обещал щедро отблагодарить меня за все услуги трактира, только, мол, не сейчас…
Мирталан, опьянев от радости, запустил правую руку в карман и достал оттуда горсть золотых монет. Он положил их на стол трактирщика.
- Держите это! Спасибо вам! – гном просто сиял счастьем, - спасибо вам, добрый хозяин, что приютили моего друга!
- Где отдыхает наш друг??? – нетерпеливо спросил Мантабан.
- Двадцатая комната.
Не успел трактирщик моргнуть глазом, как светлые рыцари испарились и уже готовились зайти к Робину в номер. Мантабан, встав как можно ближе к дверному проёму, склонил голову и произнёс:
- Робал! Вы впустите к себе троих светлых рыцарей?
В ответ друзья услышали хриплые стоны и слабую попытку что-то произнести.
- Ему плохо! – вскрикнул Мантабан и начал дёргать ручку, - нужно быстрее к нему войти!
Но его опередили. Дверь распахнулась, и на пороге показался великан. Сказать, что его внешний вид был безысходно печален, это значит не сказать ничего. Перед рыцарями стоял живой мертвец. На Робине почти не было одежды, её остатки висели лохмотьями и были пропитаны его кровью. Ноги, руки и голова были перевязаны какими-то грязными тряпками, из ран сочилась кровь. Лик гарсакса был мутным и туманным, он был бледен и шатался, стоя у порога. На полу валялся его меч, вся кровать была замарана кровью, пол также был её изрядно испачкан. Радостное настроение рыцарей сразу улетучилось. Гном мгновенно оказался около Робина и обхватил его туловище, чтобы тот не рухнул на пол. Глаза гарсакса были чуть приоткрыты, они, казалось, смотрели в пустоту. На лице лежали растрёпанные грязные локоны, когда-то живые и вьющиеся. Друзья вчетвером взяли своего большого друга и осторожно перенесли его на кровать. Робин хотел что-то сказать, но не смог пошевелить губами. Настолько он был слаб. Его сознание наполнял мрак, из его уст вырывались только обрывки слов. Он открывал рот и выплёвывал тёмную кровь. При этом он медленно качал головой и… бредил. Наблюдать это было весьма неприятно. Он будто разговаривал сам с собой, хотя то, что он говорил, никто не посчитал бы складной речью.
Друзья сели вокруг его кровати и, не произнося ни слова, вслушивались, что говорит Робин.
- Он говорит на гоблинском, - прошептал Мантара, отводя голову от уст рыцаря, - ни слова на эльфийском или на кэдском.
- Ме-еч, - обессилено протянул Робин и попытался приподняться.
Он сделал огромное усилие над собой и встал с кровати, отчего рана в его животе начала кровоточить. Он стоял очень неустойчиво, на его окровавленном челе повисла туча безумия. Робин хотел что-то сделать, что-то попросить у рыцарей, но, издав низкий стон, свалился на кровать.
- Поднимите меч с пола, - очень тихо прошептал он.
- Что он сказал? – спросил гном.
- Он хочет, чтобы мы подняли его меч, - ответил Мантара.
- Что? Он ещё думает о продолжении боя. Вот неугомонный!
- Ме-е-еч, - простонал великан.
Эльф торопливо поднял с пола гигантский гарсацкий меч и поставил его у кровати. Робин выбросил в сторону свою мясистую руку и попытался взять свой меч. Его движения были похожи на конвульсии и судороги. Он лежал с закрытыми глазами, его тело было совершенно неподвижным, за исключением правой руки. Его уста чуть заметно шевелились, но никто не слышал, что они шепчут. Робин ухватил рукоять клинка и поднял его над полом. Его веки по-прежнему были крепко закрыты, а уста продолжали шевелиться. Из его кожи порывисто выделялся пот. Он взял рукоять меча обеими руками. Его движения были уверенны и решительны. Друзья насторожились. Потом Робин опустил рукоять меча себе на грудь, а его лезвие покоилось на животе, и раненый гарсакс… заснул.
Мантабан первым заметил, что повязка на его плече стала багрово красной, и кровавое пятно на ней с каждой секундой расширялось. Он подобрал с пола лоскут, обмочил его лекарством, которое всегда было при нём, и перемотал рану. Далее рыцари и Тулуа начали бороться за жизнь Робина. Они продезинфицировали все раны воина и заново их перемотали. Робин спал, как убитый, но его руки крепко сжимали меч, как рыцари не старались разжать его пальцы. Его сердце билось, точно также как у здорового человека, это говорило о том, что Робин жив, и очень скоро будет снова пронзать врагов и дальше славить рыцарскую честь. Мантабан и Тулуа оказались отличными хирургами. Тулуа знал, как устроено человеческое тело и, как лечить раны, а Мантабан имел при себе несколько фляжек с лечебными настойками. Они около трёх часов заделывали дыры в Робине. Вскоре он проснулся и, как выяснилось, мог всё ясно осознавать.
- Я не мог бросить свой меч, - произнёс он.
- Чёрт подери! Мой друг! – рявкнул гном, - вы заставили нас думать, что вас убили! К чёрту меч! Умирают за дело или за свою жизнь. За друзей, в конце концов!
- А я готов умереть за свой меч. Вам не понять, друзья мои, что для меня значит это оружие. Он живой. Он такой же живой, как и я.
Рыцари обменялись взглядами, которые означали: «Он всё ещё не в себе».
- Если вы считаете это бредом, - молвил гарсакс, уловив мысли друзей, - то неужели два дня, которые я провёл в скитаниях по тоннелям и по колено в крови, я провёл в состоянии больного рассудка. Я оставил свой меч на поле брани, гоблины украли его у меня. Я не мог допустить потери своего меча. Я был обязан, даже ценой собственной жизни, вернуть его в свою ладонь.
- Право, у вас весьма оригинальное отношение к своей чести, - сказал Мантара.
- Моя честь лежит сейчас на моей груди. Скажите, разве вы пожалеете за неё свои жизни!
- Вы, я вижу, снова оживились и хотите поведать нам о ваших приключениях, - проговорил старик.
И гарсакс с охотой рассказал друзьям обо всём, что с ним произошло. Он поведал рыцарям о том, как он был заточён в подземную тюрьму, как его приковали цепями к тюремной стене…
- Не сковано ещё на Магросе той цепи, которая способна меня удержать! Я разорвал её звенья и сбежал. Я очень долго блуждал по тоннелю. Я отобрал у гоблина его меч и, убивая всех, кто мне встречался, искал выход из подземелья. На меня послали отряд воинов и нескольких равротов. Я убил половину того отряда, но меня поразило оружие раврота, и я потерял сознание. В тот момент я посчитал, что ко мне, наконец, пришла смерть, но, проснувшись в лаборатории, я понял, что мне снова предстоит перетерпеть на себе опыты гоблинских врачей. Меня пытали. Они считали, что смогут сокрушить мою волю. Они хотели подчинить меня! Мне в мозг кололи какой-то наркотик, от которого я становишься глупым и внушаемым. Они старались воздействовать на мое сознание и стереть его. На меня давили. Мой дух пытались сделать слабым. Я словно сквозь сон вспоминаю, как я повторял всё, что они пытались записать в моё сознание. Это былая страшнейшая из пыток. Я чувствовал, себя марионеткой. Я понимал, что никогда не стану им служить и убивать людей, но какая-то часть моего подсознания потакала всем их словам, - тихий голос Робина наполнился отчаянием, - у меня начиналось раздвоение сознания… раздвоение души… не знаю, но ощущать это было жутко. Я боролся. Боролся сам с собой. Меня старались зомбировать, повторяли мне на ухо какие-то фразы, при этом вкачав в мою кровь эту наркоту. Меня спасало лишь осознание того, что я воспринимал все их издевательства, как испытания моей силы воли. Её всеми силами старались убить или подчинить себе. Я понял для себя, в конце этого испытания она должна была сломаться или стать невероятно крепкой. Я не поддался. Мне уже приходилось как-то переживать подобные пытки… - голос великана сделался грустным и стал ещё тише, - десять лет назад… Сейчас всё это повторилось. Наверно поэтому я смог всё это вытерпеть, - глаза гарсакса вновь загорелись огнём, - я выиграл этот бой с самим собой…
Воин продолжал говорить сильным голосом, но его лик вдруг наполнился смертельной печалью. Печалью настолько удушающей, что рыцарям понадобилось приложить волевые усилия, чтобы не отвести взгляда от воина. От воина, который не умер телом только потому, что не дал погибнуть своему духу.
- Я стал силён как титан, но мои чувства ныне жестоко покалечены, и не в состоянии больше питать мой дух силой любви. До сих пор, друзья, мне кажется, что моё сознание продолжает подвергаться изменениям, - гарсакс положил ладонь себе на лоб и зажмурил глаза, - путаются лица… мне кажется, что я наполовину зверь… хищник...
Голос Робина утих. Друзья около пяти минут сидели в безмолвии. А Мантара заметил, что лицо его друга снова начало стареть на глазах.