СПУСТЯ ГОДЫ
В России произошла революция. Пронеслась гражданская война, в которой Минька отшагал свою долю лесных партизанских дорог. Потом отгремели суровые годы Великой Отечественной войны. У вдов и сирот успели высохнуть слезы. Неумолимое время перемалывало судьбы людей. Подрастали новые поколения. Минька давно уже пережил своих родителей – стал Михаилом Степановичем, отдавшим родному заводу более полувека нелегкой трудовой жизни. Вырастил сынов, дочерей, внуков и правнуков. Совсем другая наступила жизнь. Все изменилось. В хозяйстве уж давно не держат корову и лошадь. Не нужен стал и отцовский покос.
Пожилого пенсионера Михаила Степановича, с годами, все чаще грызет ностальгия о прошлом. Нет-нет, да и мелькнет мыслишка: «А не пора ли под траву?На погост, к предкам?"
Все чаще посещала необъяснимая тоска. В таких случаях ругал себя за слабость духа, взбадривал. Потом дал себе приказ-(Не сдаваться! Надо встряхнуться и жить!).
И вот,однажды, в жаркий июльский полдень, как в давние детские годы, зашагал он по старой покосной Березовской дороге. Ему, как на яву, казалось, что впереди скрипит, переваливаясь на узловатых корнях, груженая покосным скарбом телега. Привязанная к ней корова. Идущие сзади отец и мать. Туда-сюда шастает Петька, которого давно уж не стало…
Воспоминания развеяла бодрым журчанием дико заросшая лесная речушка Боровушка. А за нею, наконец, открылась родимая покосная елань
Островок высокого кипрея, бурно разросшегося над пепелищем кем-то сожженой избушки, навеял грустинку. Но зато, чуть в стороне, радуя глаз, шумел густой темно-зеленой кроной огромный кедр. А по соседству, тут и там, среди молодой поросли осинок, торопливо занимающих просторы годами не кошенных еланей, кудрявились кедрики-подростки. Михаил Степанович с радостным изумление рассматривал их. И обратился к кедру: - Выходит, у тебя, брат, тоже славное племя растет! Значит, не зря мы с тобой прожили свои годы.
Он, замерев, стоял, прижавшись щекой к шершавой коре великана. Его руки, в широком обхвате, обнимали могучий ствол. Трепетная волна мелкой дрожью бархатно разливалась по всему телу. На душе стало тепло и благостно – старый друг одарил его силой. – Спасибо, дружище, - прошептал он чуть слышно. – И еще долго шептал ласковое многословье разомлевший от счастья Минька. Потом вскинул взгляд в гущину могучей кроны и, набрав полные легкие воздуха, огласил окрестности:
- А жизнь хороша!!! Не хочу под траву!!! Мне еще рано туда...
«Да-да-да…» - утверждающе подхватило лесное эхо.
К О Н Е Ц