Сказать, что гибель Польской делегации под Смоленском всколыхнула сознание и чувства огромного числа людей и не только в России или в Польше, это ничего не сказать. В подтверждение тому и измененная сетка вещания, и национальный траур и цветы у Польских посольств. Похожая реакция была и на недавние взрывы в московском метрополитене.
Но хотелось бы разобраться в природе этих чувств. Не примешивается ли к ним капелька злорадства: «а хорошо, что это все не у нас», или столовая ложка «жажды действа и зрелищ», как в Средние века или в Древнем Риме, когда вполне добропорядочные или даже набожные люди ходили наблюдать публичные казни или цирковые убийства? Чего они жаждали, крови? Или хотели видеть, как чаша смерти пройдет в шаге от них и будет испита другим? Или в массовой или близкой смерти есть своя завораживающая притягательность?
Ежедневно на дорогах России и Польши гибнет больше людей, чем на борту этого злосчастного Ту-154 или во время Московского теракта. Но человечество безучастно к этим жертвам.
Тридцать тысяч погибших в России под колесами в 2009 году? «Да, такое случается. Очень жаль, в жестокое время живем,,,» Это все не про нас. Это давно известно, не так зрелищно, совсем не обсуждаемо. Это не похоже на катастрофу, и поэтому неинтересно…
Мне искренне жаль всех погибших и в Московском метро и в катастрофе под Смоленском. Но, то пристальное внимание, если не сказать ажиотаж вокруг этих трагедий попахивает варварством, если не сказать садизмом.
Всякое сострадание, как и подаяние, должно быть стыдливо и скрыто от посторонних.
Может не надо делать для себя Событие из чужой смерти?
А может зря я накинулся на вас, просто «колокол снова прозвонил», и мы в очередной раз испуганы и зомбированы его звоном, ведь звонит он всегда по нам самим?