Ему снился странный синий лес, окруженный высокой стеной, вдоль которой он шел, как ему казалось,
уже очень давно ...
Он был один в этом лесу, но была и уверенность, что кто-то смотрит на него из непроходимой чащи ...
Взгляд и пугал и радовал одновременно: пугал неизвестностью, а радовал присутствием хоть кого-то в
данной несуразности бытия ...
И уже появилось ощущение, что выход где-то рядом, как в сон ворвался противный звук будильника ...
Выбираясь из постели и совершая ежедневный гигиенический маршрут, он продолжал вяло находиться в
остатках дурацкого сна, совершенно не понимая его смысла, но в тоже время точно зная, что так и выглядит
Внутренняя Монголия.
Все началось полгода назад, когда он случайно наткнулся на рассказики неизвестного блогера, в которых
были та самая Внутренняя Монголия, отмирание здравого смысла, социальная мимикрия, трансформирующаяся
в уморную партизанщину подсознания в дебрях серой беспросветности бытия ...
Сон всегда оставлял тягостное впечатление и долго не отпускал после пробуждения ...
Он был простым инженером, нимало не заморачиваясь отсутствием продвижения по службе, левых доходов и
способности к тому виду обмана, который в нашей стране получил оскорбительное прозвище - "бизнес".
Почему оскорбительное??? ... Позвольте, нельзя же и вправду предполагать, что смесь полуподпольной
торговли некачественными товарами с нарушением 5-6 законов, грозящих реальными сроками; вкупе с
нереально сложными отношениями с коррумпированными ментами, невменяемыми чиновниками;
при наличии вполне реальных непоняток и способов их разрешения с вполне вменяемыми преступниками;
учитывая множество нюансов взаимоотношений с пожарными, санэпидслужбой, налоговой инспекцией и
множеством других разветвлений государственного организма ...
... так вот, нельзя же все это назвать словом из шести букв???
Нет, в нашей стране это не бизнес, которым занимается пол-мира ...
Это ...
И не искусство, и не творчество, и не хобби ...
Это болезнь, лечение которой представляется смесью торговли, войны и преступлений ...
Вот об этом он и думал неспешно продвигаясь в пространстве по направлению к месту работы, а внутри себя
выбираясь за стены Внутренней Монголии в окружающую действительность ...
Мир постепенно терял краски; звуки становились резче; до него стали доноситься матерные слова,
не вдохновляющие воображение запахи и не сулящие ничего хорошего изображения лиц соотечественников.
Особенно пугали дети ...
Раньше он не замечал в детских лицах признаков угасания разума; они были как чистая классная доска утром
1 сентября любого года непрожитой жизни;
теперь же, на них отчетливо проступали следы будущей "псевдоразумной" жизнедеятельности организма
лишенного интеллекта, как отпечаток жалкой судьбы родителей.
Какие-то ученые из Беркли (он всех ученых называл именно так, не понимая почему) пытались доказать, что
интеллект не передается по наследству и зависит только от самого индивида и окружающей обстановки.
Глупыши ... Они не додумали всего-то пол-мысли: сам интеллект может и не передаваться, но его отсутствие
непременно становится доминирующим признаком в любой популяции с числом особей больше трех.
А заполняющая нашу ойкумену действительность, делает лишь "контрольный выстрел" в остатки разума,
скорее демонстрируя жалость к безнадежно больному смыслом жизни индивиду, чем из злости на попытки
его обретения.
За такими вот неспешными мыслями и пролетела дорога на работу.
На проходной стоял неизменный Семеныч, который казался вечным живым придатком турникета на входе.
Вахтеры менялись часто, но подавляющее большинство из них имели отчество Семеныч, обязательные усы
и различную степень свежести перегара в зависимости от времени суток.
Да и телосложение, типа "пивной животик, как подставка для вазона с усами, стоящая на журнальном столике
о двух ножках", - будоражило в мозгу тревожные ассоциации с понятием "клон".
Потому и "Семеныч" для него стало именем нарицательным для реинкарнаций сущностей особей, охраняющих
вход на никому не нужные пространства; тем паче, что тантрические мелодии "Радио Шансон" делали их глаза
мечтательно-задумчивыми болотами грусти по жизни в закрытых пространствах северных лагерей, где охрана и
охраняемые похожи как братья-близнецы, стоящие по обе стороны от понятия "Закон", и периодически переходящие
вброд туда-сюда мутную реку Юстиции.
Привычно кивнув очередному клону "Семеныча", он поднялся на третий этаж Дирекции, зашел в свой кабинет с
табличкой "Отдел техники безопасности", снял куртку, повесил ее в шкаф и сел за стол.
Часы показывали 8:45 , что значило пятнадцать минут свободного от обычного маразма времени.
На уголке стола лежала какая-то бумага; он не хотел ее брать в руки до 9:00, но победило любопытство.
Едва подвинув ее к себе, он понял, что это его пятничная объяснительная записка начальству по поводу слесаря
Кузьмина и техника Каца, травмировавшихся в прошлый понедельник.
Текст он помнил достаточно хорошо, но перечитал:
"Будучи от природы наделен недюжинным любопытством; находясь в состоянии неустойчивого равновесия с
трезвостью мышления; испытывая тягу к опасным приключениям на срединно-заднюю часть организма; а также
обделенный наследственным инстинктом самосохранения, -
- слесарь Кузьмин, поспорив с техником Кац на литр водки о возможности безболезненного для себя просовывания
пальца в шарикоподшипник №4, совершил данное действие, и, тем самым, выиграл искомый литр.
Не сняв сразу посторонний предмет с пальца, он отпраздновал с Кац свою победу над здравым смыслом и логическим
мышлением, делая упор на свое бесстрашие, особенно выгодно смотревшееся на фоне еврейской подозрительности Каца.
Пока длилась теоретическая дискуссия о проблемах межнациональной храбрости, палец посинел и стал болеть.
Обиженный Кац предложил разбить его молотом или под прессом. Кузьмин, сохраняя дремучий страх перед техникой,
согласился на молот, что привело к сотрясению мозга Каца, так как отскочивший от упругого, вследствие конструктивных
особенностей шарикоподшипника молот, встретил на своем пути голову Каца.
Оба доставлены в травматологическое отделение ЦРБ, где им была оказана первая помощь: распилен шарикоподшипник
и осмотрен Кац.
Диагноз:
Кузьмин - Дебильность в степени имбецильности; практически здоров.
Кац - Практически здоров; симптоматическое слабоумие, ушиб костей свода пустого черепа.
Дата последнего инструктажа по технике безопасности в цехе№2 - первый понедельник любого месяца.
Целую. Звездочкин В.А."
Сверху стояла размашистая резолюция директора: "Шутник??? Ко мне к 9:00!!!"
Часы показывали 8:56, он встал, потянулся, посмотрел в окно ...
За окном проходила железная дорога ... Он посмотрел на отливающие холодной синевой рельсы и внезапно понял, что
его уже ничего не держит ни в этом городе, ни в этой жизни.
Семьи не стало с началом угара перестройки; просто так, без причин ... Из-за денег ... Детей не было ... Родителей давно ...
Он продолжал жить один и по привычке ...
Вариант первый.
Он смотрел на рельсы и улыбался во весь рот ... Такой легкости в мыслях и теле не было уже давно и он с удовольствием
воскрешал в себе память молодости тела и гордости духа ...
Перед кабинетом директора он остановился, подмигнул секретарше, успел увидеть ее презрительно "фи" на смазливой
мордашке и вошел ...
Директор что-то писал, не обращая внимания на посетителя ...
Он стоял и смотрел на его блестящую лысину, мясистые пальцы и портреты обоих президентов на стене ...
Через пару минут ему надоело, он подошел к столу и присел на стул ...
Директор замер ....
Поднял голову, посмотрел на него гипнотизирующим взглядом, ввергающим в прединфарктное состояние начальников цехов.
"Доброе утро, Василий Петрович ... Вы бы поосторожнее со злостью; того и гляди удар хватит ..."
Его понесло ...
Последний раз он помнил себя в этом состоянии когда ему было 24 года и они с другом схлестнулись с компанией пьяных дебилов,
решивших очистить карманы пары хлюпиков ...
До сих пор при воспоминании об этом ныли костяшки пальцев, разбитые тогда до кости, и пела от радостного возбуждения душа ...
Директор угрюмо смотрел на него, пытаясь угадать причину столь неожиданной метаморфозы, произошедшей с зачуханным
инженером, но не произносил ни слова ...
Он тоже молчал, глядя директору в глаза и ... улыбаясь во весь рот ... ...
"Из-за чего, собственно ..."
Он умышленно не договорил фразу, подчеркивая свой "пофигизм" по отношению к ситуации ...
В его душе пели отливающие синевой рельсы и он умышленно рушил болото жизни, сжигая пути к отступлению ...
"Ты ... Ты ... Что с тобой???"
Директор смотрел на него с легким испугом ...
"Со мной??? ... Ничего ..."
Он сидел чуть откинувшись, покачивая ногой в такт собственным мыслям о перестуке вагонных колес ...
"Не пойму я чего-то ... Вроде трезвый, а ведешь очень странно ... А объяснительная твоя ... И вообще ..."
Он смотрел на директора и покачивал ногой ... Ничто так не пугает, как пауза при сомнительном положении вещей ...
"Да ничего ... Настроение хорошее ... Ниночка в приемной рожу скорчила меня увидев ... Дебилы достали ...
Весна на дворе ..."
А нога продолжала ритм колес ... Директор молчал, что-то усиленно соображая ... Наконец решился:
"Перепиши объяснительную, приведи себя в порядок и проведи инструктаж по подшипникам ... Иди ..."
Директор опять уткнулся в бумаги, но было видно, что он попросту боится поднять глаза и встретиться с ним взглядом ...
Все его мысли были написаны на лоснящейся макушке; наверняка решил, что он либо сошел с ума, либо под кайфом ...
Но было уже все равно ... Он точно знал, что за эти деньги на эту должность брать попросту некого; ходишь "под статьей",
чуть что - ты крайний; самим отвечать за долбо...бов не хочется, а он исправно тянет всё это за копейки ...
Хрен тебе, теперь все выслушаешь ...
"По подшипникам??? ... Это можно ...
Только ты сразу черкни мне, Василий Петрович, список органов, которые не нужно никуда засовывать, и список тайных мест,
куда не нужно совать ...
Я соберу всех заводских дебилов, во главе с тобой, и проведу двухнедельный инструктаж с показом уморительных
примеров и парадоксальных положений предметов в органах и наоборот ..."
Директор так и сидел, уткнувшись в стол ...
"Ничего я не буду переписывать ... На одном месте я видел тебя, Василий Петрович, и нынешнее положение вещей ...
Не нравится - увольняй ... Не нравится объяснительная??? ... Другой не будет ... Сам вызывай этих уродов и рассказывай
им за жизнь ... У меня сегодня отгул за нервный срыв ... Подумай, кого найдешь за эти деньги разгребать членовредительства
скопища неудачных стечений семенной жидкости ... Я ушел ... Позвони на домашний и сообщи о решении ...
Чмоки-чмоки ... Нежно ..."
Выйдя в приемную он томно посмотрел на Ниночку, выдохнул: "Вдуть бы тебе, но я на больничном ... Триппер ... Увы ..."
Не стал досматривать сценку до конца, внезапно испугавшись, что его может занести настолько, что станет совсем невесело ...
Выходя из здания он остановился на секунду у проходной, посмотрел на Семеныча, вздохнул ...
Хотел что-то ему сказать ... Потом махнул рукой, перешел через дорогу, купил в ларьке бутылку приличной водки и пару
шоколадных батончиков ...
Потом, дворами, вышел на "железку", стал ногой на синеватую рельсу и ...
Он хотел бы пойти по ним туда, где за поворотом рельсы упираются в низкое, хмурое небо и посмотреть - есть ли там жизнь???
Но, по здравому размышлению, решил, что жизнь там есть; но она одинаковая везде, куда бы он ни пришел ...
Потому что он носит ее с собой ...
Там за поворотом может быть намного лучше, чем здесь, но, только до тех пор, пока он далеко от этого места ...
Улыбнулся ... И подумал:
"Зачем портить людям жизнь своими неразумными походами за счастьем??? ... Здесь уже привыкли ...
Остаюсь!!!"
Убрал ногу с рельса и пошел по дворам в сторону дома, бережно прихлебывая обжигающую рот водку, откусывая большие
куски батончика, думая о смысле странных снов про человеке из его Внутренней Монголии, внезапно вырвавшегося на волю
реальности и едва не взявшего в плен целый мир ...
Он точно знал, что вечером позвонит директор и скажет выходить на работу, но стараться не повторять давешних сцен ...
"А то Ниночка чуть в обморок не упала " ...
Потому что в тех же рассказах незнакомого блогера он прочитал про человека
"Не совершившего ничего, по меркам истории человечества ...
Просто, - подарившего свободу ...
Научившего храбрости, превосходящей дерзость и наглость ...
Не верящего ни во что, кроме Бога ...
Всю жизнь пробирающегося во Внутреннюю Монголию ...
Но, прошедшего совсем рядом с нею ..."
Ему так захотелось хоть на миг стать ... Нет, не таким же ... Чуть похожим ... Пусть даже смешной пародией на человека,
умевшего быть храбрым, превосходя дерзость и наглость ...
Таким, каким был он сам в 24 года ...
Вариант второй.
Он посмотрел в окно ...
До встречи с Директором оставалось две минуты; он собрался с духом, повесил на лицо обычное
деловое выражение .... Пора!!!
Ниночка, даже не взглянув на него, кивнула в сторону директорского кабинета.
Он вошел; директор что-то писал, не обращая на него внимания.
Он стоял; директор писал; тишина нависала грозовыми тучами; за окном гудели поезда.
Чего ему хватало, так это терпения.
Он стоял и смотрел на блестящую лысину, мясистые пальцы, портреты бывших и будущих
президентов и думал о невозможности изменения чего-либо в этой стране, пока не собрать всех детей,
изолировать их в благоустроенных лагерях и воспитывать в полном неведении относительно происходящего
в большом мире. А неспособных к воспитанию отправлять в большой мир со спокойной совестью ...
Нет, так тоже не получится; слишком жестоко. А глядя на все это, воспитывать в них здравый смысл и мораль
бесперспективно.
Да и где найти столько нормальных людей, чтобы воспитать целое поколение???
Себя, как пример воспитателя, он отметал сразу ...
Конечно, он мог научить честности, терпению; но ...
Он никогда уже не смог бы научить той бесшабашной смелости, с которой шел вместе с другом против
компании пьяных дебилов, остановивших их в темной подворотне и потребовавших вывернуть карманы ...
До сих пор ощущения разбитых костяшек пальцев и залившей мозг волны ярости, вызывали в груди
сладкое томление какого-то органа, отвечающего за убитую гордость ... Но, увы ...
Все это в далеком, безвозвратно потерянном прошлом ... Похоронено жизнью и им самим ...
Он привык мимикрировать под ситуацию, безошибочно выбирая из множества вариантов поведения самый
адекватный ситуации, для уменьшения урона собственному организму ...
Вот и сейчас, - он уловил в воздухе пост-алкогольное "амбре", датировал его сегодняшним утром и определил
свою линию поведения, способную не только не нанести урона, но и принести дивиденды, при удачном стечении
обстоятельств ...
"Пришел ... Ну, рассказывай ... Что ты за х..ю мне подсунул??? ... А если бы никто не прочитал, а потом
всплыло бы при проверке??? ... Ты неприятностей хочешь???"
Самый простой способ избежать неприятностей, - включить "дурака", что он и умел делать в совершенстве.
"Василий Петрович, извини ... С перепою я был ... Да и на долбо...бов этих разозлился ...
Ну как можно додуматься до такого ... Кузьмин, тот всю жизнь на жопу приключений ищет; но Кац???...
Вывели ..."
Он наклонил голову, вздохнул и стал сосредоточенно рассматривать носки ботинок, притопывая одним из них
непонятный ритм ...
"Что голову склонил??? ... Не ссысь ... Чё эт тебя трусит-то??? ... Опять с перепою??? ..."
Он, не поднимая головы, обреченно кивнул ...
Можно было бы и тяжко вздохнуть, но, по здравому размышлению, он решил, что это уже явный перебор ...
"Что-то и меня с утра прет после вчерашнего", - Василий Петрович нажал на клавишу селектора, рявкнул, -
"Меня на час нет ни для кого, уехал в Администрацию", - встал, ощутимо покачиваясь, из кресла и махнул рукой,
мол - пойдем ...
Они прошли в маленькую комнату отдыха, дверь в которую была расположена в самом углу, скрытая от посторонних
торцом книжного шкафа.
Директор плюхнулся в кресло, кивнул ему в сторону соседнего, достал из встроенного в журнальный столик бара
бутылку коньяка и пару стаканов.
"Наливай, у меня руки трясутся".
Он разлил в стаканы грамм по 70, но директор недовольно экнул и пришлось долить до 150.
Василий Петрович одним глотком влил в себя всю порцию и аппетитно хрустнул взятым из вазы яблоком.
Ему пришлось повторить процедуру; директор сделал пальцем круговой жест, - мол еще, - и он разлил остатки.
Выпили; молча сидели, усваивая коньяк и пережевывая яблоки.
Наконец, директор выдохнул:
"Ты же умный мужик Володя, чего ты жопу трешь в технике безопасности??? Давай я тебя переведу в отдел
снабжения, там и зарплата другая и левого "бабла" срубить можно ... Если по-умному ... И делиться ..."
Директор смотрел уже не похмельно, а трезво-оценивающе ...
Он улыбнулся, крутнул головой недоверчиво:
"Неожиданно ... Я подумаю ..."
"Думай ... До завтра ... Иди в цех, вставь этим пидорам во все отверстия, чтобы забыли куда можно вообще что-то
засовывать, а я тебе вечерком звякну ... И Нину позови ..."
Он встал, вышел через кабинет в приемную, сказал Нине, что ее ждут и пошел в цех №2.
Цеха лежали за железной дорогой, с которой соединялись давно не действующей веткой с заржавевшими рельсами.
Он подождал пока пройдет скорый поезд; задумчиво посмотрел ему вслед, поставил ногу на рельс и ощутил угасающую
вибрацию умчавшегося состава.
Надо было идти, пока не прошло легкое опьянение и не пришла головная боль, но он не мог себя заставить убрать ногу.
Как же хотелось плюнуть на все и уехать далеко-далеко, где никто не знает, что он задроченный инженер по технике
безопасности; начать жизнь с чистого листа и того самого ощущения разбитых костяшек пальцев, как сигнал органа,
отвечающего за гордость, что он не умер, а просто проспал несколько долгих лет ...
Он вздохнул ...
Нет; судя по опыту прошлой жизни, там встретится такое же болото, как и то, что похоронило его здесь ...
Хорошо там, где нас нет ...
А мы есть везде, потому что места, где нас нет, расположены не здесь и не в этой жизни ...
Он перешел через отливающие синевой рельсы, упирающиеся в хмурое, низкое небо; в последний раз взглянул вслед
уходящему "скорому", и пошел в цех №2 по заржавевшим рельсам, ненужным никому, ввиду победы "бизнеса" над здравым
смыслом на 1/8 части суши ...
Он уже не думал над тем, как все здесь исправить; он думал, что он скажет двум дятлам, не понявшим ничего из данного им
при рождении, ни про смысл жизни, ни про простую логику ...
Он знал, что они все равно ничего не поймут; что он отойдет от коньяка и промучится головной болью до вечера; что Директор
позвонит и он согласится, хотя бы из желания не видеть впредь этих дебилов; что жизнь должна измениться к лучшему ...
Но все равно было грустно ...
Потому что орган, отвечающий за гордость не заснул, а умер ...
Послесловие.
Вот и сделал два варианта развития событий ...
Зачем??? ...
Не знаю ...
Хотя, знаю!!! В жизни всегда есть выбор ... Всегда!!!
И есть всегда только два варианта, при кажущемся разнообразии жизненных ситуаций.
Небо и Земля ... Жизнь и Смерть ... Звук и тишина ... Черное и Белое ...
А серые оттенки, - только варианты ...
Так вот - вариантов может быть тьма-тьмущая ...
А выбор - всегда только между двумя ...
Все остальные варианты - суть глупые коллизии случайных обстоятельств, возникающих на пути после
выбора направление движения ...
И движение может быть только Вперед или Назад ...
А все остальное - бессмысленное вращение стрелки компаса желаний ...
Как-то так ... Наверное ...