Четыре рыцаря Магроса
Нербол Крайпиус послал гонца в свою губернию. Гонец мгновенно примчался в первый посёлок. В его центре стоял колокол, в который принято звонить только в случае сбора войск. Колокол зазвучал, собрался люд, а гонец объявил о вынужденном создании ополчения. В посёлке насчитывалось около трёхсот семей.
Но что это был за посёлок! Семьи были небольшого размера, каждая семья имела земельный участок размером сто на сто метров. Но не цветы выращивали гарсаксы, можно сказать они ничего не выращивали, всё росло само. Просто земля Кэда была сплошным чернозёмом, вся страна была испещрена полноводными реками. Возле каждого дома гарсацкой семьи сам по себе вырастал сад, он состоял из сотни больших широколиственных деревьев, хаотично выросших ягодных кустов, огород мало кто заводил, овощи росли из земли как сорная трава, их было мало, но они были идеальны во всех отношениях. От дома шли несколько дорог. В каждой семье жило более одного животного, но мясо гарсаксы ели очень редко. Первое место среди зверей, живших в кэдских семьях, занимала лошадь, на них они и путешествовали, и воевали. С жеребцами гарсаксы обращались искуснее любого другого народа. Условия жизни Кэда были настолько хорошими, что кони, жившие там, вырастали в два раза крупнее обычных и жили, чуть ли не дольше человека.
Каждая ферма пограничного кэдского посёлка имела вытянутую форму, все дома стояли в линию недалеко друг от друга, а напротив каждого из них тянулся райский сад прямоугольной формы. Каждый мужчина того посёлка был воином, у каждого был собственный конь. Посередине поселения располагалось что-то вроде миниатюрного городка: кузница для изготовки некоторых предметов и ковки оружия, стоял небольшой рынок, продающий изделия ручного труда, была и школа, в которой учили буквально всему.
И так, гонец прискакал в село и объявил народу, о том, что требуется огромная армия для помощи союзникам в Ширфенблоу. Из каждой семьи вышло по одному боеспособному мужчине, каждый взял по коню из своей маленькой конюшни и поскакал в село. Каждый из трёхсот гарсаксов забежал в заранее выбранное село, а сёл было всего три сотни. Все поселения губернии Нербола были предупреждены о воинской мобилизации. В пограничном селе начала готовиться мощная армия. Гарсаксы надевали доспехи из гарсацкой стали, брали оружие из своих хижин, по возможности облачали в доспех и своего скакуна. Жёны во всём слушались своих мужчин-воинов в тот день, они собрали для них еду и лечебные отвары.
Губерния была велика по своим размерам, и стотысячная армия была собрана только за сутки. Но если называть тех сто тысяч людей воинами, тогда можно называть воинами и всех жителей Кэда. Ведь народ Изумрудных Рек просто явился на зов. Потому что гарсаксы всегда готовы помочь друзьям из Ширфенблоу.
Сто тысяч всадников собрались. Сумасшедшее число, скажите вы, но именно столько воинов нужно, чтобы ценой малой крови разбить армию орков, которая осаждает Плод. Войско орков близ Плода в данный момент по численности было примерно равно армии Изумрудных Рек.
Нербол Крайпиус назначил себя сам руководить освободительной армией. Сто тысяч кавалеристов вышли на широкую дорогу и помчались по ней на помощь Плоду. У Нербола и мысли не было, тайными горными тропами незаметно подойти к врагу. Такой большой армии было грех скрываться от вражеских глаз.
Всадники мчались быстрее ветра, пыль стояла столбом, а топот был слышен в радиусе многих километров. Среди тех воинов была очень интересная личность – Робин Стрейчш. Это высокий и сильный уроженец Кэда тридцати лет. Тело его было очень крупным, даже в сравнении с гарсаксом. Конь его был крепок, словно старая скала, мощные копыта скакуна были и похожи на тысячелетние дубы. При скачке лошадь выдыхала воздух своей огромной грудью, казалось, из её ноздрей выходил раскалённый пар. В книге имя этого воина будет упоминаться наравне с именем Мантабана.
План Нербола был прост, можно даже сказать примитивен. Он планировал навалиться на врага всей массой своей армии и за несколько мгновений обескровить вражеское войско. Но командир знал и недостаток своего войска. Виды подразделений были слишком однообразными. То были кавалеристы, а сражались они только оружием ближнего боя. Всадники, конечно, носили по два копья на боку у лошади, но манёвры с таким войском и вооружением не проведёшь. Спору нет, кэдские воины могли справиться в тот день с любым врагом, но это могло произойти только с учётом быстрой схватки. Каждый воин Нербола Крайпиуса был уверен, что в сегодняшнем сражении их ждёт успех. И сам Нербол знал, что его воины в пух и прах разобьют орков. Командир скакал на своём коне и видел в глазах каждого всадника стальную волю.
Орки между тем расположились на плодовских полях, как у себя дома. Они беззаботно жгли костры, жарили на них мясо. Они и понятия не имели, что на них несётся лютая силища со стороны живописного и широкого Кэда. Дозорные орки, завидев Воинов Нербола, поскакали сообщать своим командирам неприятную новость, а Нербол в это время приказал всадникам прибавить скорость. Орки начали спешную подготовку к бою. Гарсаксам было наплевать на тактическую безалаберность врага. Первые ряды кавалерии ударили по суетливой и неподготовившейся вражеской пехоте. Перед самым столкновением гарсаксы отпустили поводья, и удар по пехоте получился титанической силы. Кэдские кони пробежали сквозь неприятельские ряды, будто их и не было вовсе.
Снова пехота орков захлёбывается в собственной крови. Конница Нербола сравняла её с землёй. Для них начиналось самое сложное испытание этого боя – из-за деревьев показались тролли и демоны на адских ящерицах. Командиры гарсацкой конницы дали команды, и сотни копий полетели в троллей. Множество великанов упали замертво, даже крепкая броня их не уберегла. Но громилы достигли своей цели, точнее сказать их дубины нашли своих жертв. Гарсаксы несли потери, но враг терял куда больше своих воинов. Двухметровые всадники громили врага, будь то бессмертный демон, или ловкий раврот.
Робин Стрейчш сражался великолепно своим копьём. Конь Робина слепо ему доверял и подвергал свою жизнь опасности, неся на себе ярого бойца. А Робин, увлёкшись битвой, отдалился от своего отряда и попал в окружение троллей. Первый тролль оказался проткнутым насквозь копьём Робина, подбежал второй тролль с шипастой дубиной и занёс её над головой. Робин увернулся от удара и воткнул своё оружие троллю в глаз. Копьё вошло глубоко в череп и застряло там. Гарсакс попытался вытащить его, но с первого раза не получилось, он дёрнул второй раз, мёртвый великан начал падать вперёд. Справа появился другой громила и махнул своим исполинским мечом, меч разрубил копьё напополам. Потом тролль сделал выпад на Робина, тот ловко увернулся влево и повис на конском боку. Он быстро подобрал с земли меч и, молниеносно вернувшись к первоначальной позиции, вонзил его троллю в сердце, оставив его там. Великан не умер, он снова взмахнул мечом и теперь воину пришлось спрыгивать с коня. Робин опять подобрал с земли орчий меч и мгновенно ударил им тролля по колену, так как голова его была слишком высоко. У верзилы брызнула кровь из ноги, коленная чашечка сломалась и он, подкосившись, чуть было не рухнул на землю, но устоял на одной ноге. Из пасти тролля раздался леденящий рык. Робин времени зря не терял, он ударил клинком и по второй ноге врага. Тролль рухнул на землю, издав рёв поверженного хищника. А всадник быстрым ударом хладнокровно распорол ему горло. Позже Робин запрыгнул на коня и повёл его вперёд, а впереди были орки. Стоял лагерь орчьих мечников, которые не дрогнули перед кавалерией Нербола и готовились пойти в атаку. Через секунду Робину пришлось увернуться от десятка ударов. С какой дьявольской ловкостью он это сделал! Последовали ещё удары, он снова от них увернулся, некоторые отразил, но пришлось ещё и спасти коня. На смелого гарсакса, дерущегося в одиночку пошли орки, Робин повернул своего скакуна вправо, а во время скачки подобрал с земли второй меч. Перед лицом воина появилась группа троллей, поэтому он не стал бежать дальше, а предпочёл славную битву с пехотой, нежели неминуемую смерть от троллей. Гром, так зовут коня Робина, встал на дыбы и прибил копытом двух орков. Отважного гарсакса окружали со всех сторон. Тяжёлая дубина опускается на голову Грома, конь-великан с грохотом падает на землю, ударяясь доспехом о твердь. Робин прыгает с коня в сторону четырёхметрового обидчика и вонзает ему два своих меча под ключицу. Он оставляет свои мечи в ней, хотя сила вытащить их обратно у всадника имеется. Робин становится быстрее паука и буквально увёртывается от стрел орков, которые стоят не далёко от него. Воин снова уходит от вражеских ударов и подбирает с земли две сабли. Через мгновенье он устраивает вокруг себя кровавый фонтан. Около двадцати мечников сжимают в кольцо неуязвимого солдата, а тот ведомый неизвестной нечеловеческой ловкостью, не получает и царапины. Вращая телом вокруг своей оси и нанося круговые рубящие удары по неприятельским воинам, он разрубал тела орков напополам. Орки, наблюдающие за этим со стороны, пришли в ужас и начали паническое бегство. Даже наездники Нербола, сражающиеся неподалёку от Робина Стречша, встали и просто наблюдали за тем, что вытворял их соотечественник. Робин и впрямь не имел страха, за несколько секунд он послал на небо множество жизней. Орки нападающие на несдающегося гарсакса, струхнули и развернулись, чтобы унести свои ноги от человека-мясорубки. Но что делает Робин? Его боевое упрямство шокирует, даже пугает - он нагоняет орков и распарывает им тела, пока они ведут бегство. Робин будто не человек вовсе, а хладнокровный убийца. На пути его встаёт катапульта, её состав - четыре тролля, медленно укатывают её с поля боя. Робин вонзает одному троллю саблю под печень, затем вторую под сердце, громила издаёт свой последний крик и падает, а окровавленные клинки снова оказываются в руках у воина. Затем подходит ко второму, тот кулаком пытается нанести удар в голову Робина. Три огромных тролльих пальца улетает в сторону, а сабля вонзается ему в пах. Тролль взвывает от боли и хватается за пах, голова его оказывается на уровне головы Робина. Через мгновенье тролль уже валятся на земле, а из его горла бьёт тёмно-красный фонтан. Остальные два тролля погибли быстро, Робин поразил их копьями. Неистовый вояка разошёлся по полной, сила его в тот момент была равна силе сотни человек. Робин решил сломать семиметровую деревянную конструкцию орков. Он со всей силы ударил саблей по несущему столбу катапульты. Остриё сабли осталось в дереве, а рукоять – в руке гарсакса. Сабля была трионской, известно, что самые крепкие сабли на то время выходили из трионских кузниц. Робин тогда решил просто разрубить стержни колёс с одной стороны, он сделал это, и огромный моргаун с оглушительным треском рухнул на землю. После этого собрать его уже было невозможно.
Робин Стрейчш оглянулся по сторонам, врага вокруг уже не было, лишь неподалёку Нербол со своими людьми гасил последнее сопротивление, состоящее из вражеских наездников и демонов. Пыл Робин поутих, доспех его был безвозвратно испорчен, но не от неприятельского металла, а от того, что он выделывал, бывало акробатические трюки, выполняя сложные комбинации фехтовальных выпадов и боевых па.
Бой был закончен. Маленькие кучки врага пытались скрыться с поля боя. На них обрушились стрелы эльфов Плода, пущенные навесом. Через небольшой промежуток времени войско Нербола собралось вместе. И сверкающие эскадроны замаршировали в город, который только что освободили. Эльфы забежали в ворота и остановились на площади, за ними зашли люди Нербола. Площадь не смогла вместить почти сто тысяч всадников, и многим пришлось располагаться вдоль домов на улицах. У площади собрался народ, в центр её вышел Турблуа и восторженными восклицаниями встретил всадников. Позже появился Зуарон и выступил перед народом. Эльфы встречали гарсаксов с неистовым ликованием. Но всё же плодовчане не стали утомлять освободителей своей нескончаемой благодарностью. Гарсаксов на некоторое время расквартировали в эльфийских особняках, каждая семья взяла в свой дом по одному квартиранту. Такой расклад ни сколько не ущемлял горожан, наоборот каждый эльф был рад хоть как-то отблагодарить кавалеристов. Каждый житель Плода знал, что войны Нербола спасли их от поголовного уничтожения. Народ изумрудных рек провёл приятное время, гуляя по красивым улочкам Плода или просто отдыхая, лежа на газонах у крылечек. Некоторых воинов обследовали и лечили плодовские лекари, а некоторые кавалеристы настолько хорошо себя чувствовали, что имели наглость заходить в гости к одиноким эльфийкам. Скакуны отдохнул куда лучше своих наездников, они вдоволь напились воды, потом им дали поесть истоптанный орками урожай злаковых полей, что располагались вокруг Плода. После всего этого их отвели в удобные конюшни эльфийского мегаполиса.
Нербол пересчитал своих людей. Погибших оказалось чуть больше тысячи. Он был несказанно рад такой маленькой цифре, ведь взамен этому империя орков лишилась сильного корпуса под предводительством талантливого командира Вэна. Сразу же после пересчёта своего войска Нербол Крайпиус решил возвести в ранг светлых рыцарей отличившихся бойцов. Ими оказались четверо гарсаксов, среди них был, конечно, и Робин Стрейчш. Интересно, что один из кавалеристов отказался от службы в светлом ордене. А про Робина вообще сказали, будто он воевал так, что его можно трижды возвести в ранг светлого рыцарства. Счастье Робина было бесконечным в тот день, оно могло сравниться по своему объёму с всеобщей радостью освобождения Плода. Но на лице Робина кроме весёлости можно было заметить отпечаток траура, будто бы он параллельно военной славе нёс в своём чреве неизлечимую болезнь.
Войско Нербола решили оставить в Плоде ещё на двое суток, а вот рыцарям велели скакать в Светлый Дом. Так же как и с Мантабаном и с тремя остальными рыцарями, троих гарсаксов повёл за собой проводник, ведь кроме самих рыцарей на Магросе мало кто знает точное местонахождение Светлого Дома.
…………………………………………………………………………………………
Теперь я прошу читателя перенестись в то время, когда в Изумрудных Реках собиралась армия для изгнания орков с окрестностей Плода. Теперь посмотрим, что в это время делал Мантабан вместе с тремя рыцарями. А он как раз мчался к Светлому Дому на своём великолепном скакуне. Скакать оставалось меньше пяти минут и вот опять нужно проходить через горы. Проводник шёл впереди всех и вёл четырёх рыцарей по тёмной горной тропе, но путь этот не такой длинный, как к Скоробею. Через несколько минут Мантабан наблюдает великую и легендарную обитель всех светлых рыцарей Магроса. Она возвышается над всеми горами и состоит из шести больших бастионов и шести башен. Центр крепости – центральная башня, выше её только небо, вся крепость обнесена высокой толстой стеной, которая построена непосредственно в самой горной породе. Светлый Дом строили всем материком. Это не только очень большой и крепкий замок, но великолепное творение архитектуры. Крепость смотрится очень красиво и благородно особенно среди гор, будто она выросла прямо из скалы. Под Светлым Домом прорыты подземные ходы, по ним осуществляется его снабжение.
Мантабан начал подъём по каменному мосту, впереди всех по прежнему шёл проводник Бирген. Молодой эльф глядел по сторонам, чтобы успеть всё осмотреть. У него было такое ощущение, будто он попал в другую страну, и всё в ней было интересно. Парню казалось, что осанка у проходящих мимо рыцарей была необычно пряма, что взгляды у всех были осмысленнее, чем у обычных людей. Атмосфера в Светлом Доме показалась Мантабану очень приятной. Настроение делали благородные отважные воины. Находясь рядом с ними, эльф чувствовал себя неуязвимым. Весь Светлый Дом был пропитан светлой энергией и справедливой военной гордостью.
Пятеро путников оставили своих коней у входа в центральную башню. Бирген повёл их наверх по длинной лестнице. На стенах густо висели факелы, поэтому внутри было очень светло. Через несколько минут Бирген завёл спутников на самый верх башни, сказав:
- Всё ребята. Моё дело сделано. В этой комнате находится комендант Светлого Дома. Заходите в неё, а я пошёл обратно.
Четыре рыцаря, слегка волнуясь, открыли дубовую дверь, на которой было написано «Примиат Картезиан». Они оказались в круглой комнате. Сразу же бросился в глаза арбалет, висящий на стене, он был огромных размеров. Также висели боевые гномьи топоры и мечи. В помещении было шесть широких окон, зашторенные красной тюлью. Посреди комнаты за широким столом восседал коренастый гном. По всему его виду можно было понять, что это главная фигура Светлого Дома. Над головой у гнома висели флаги пяти королевств Светлого Материка.
Первым слово молвил Ниосье:
- Здравствуйте, Примиат Картезиан.
- Здорово, детки, - иронично сказал гном и чуть заметно улыбнулся.
- Моё имя Ниосье. Мы пришли к вам…
- Кто такие? Зачем пожаловали?
- Я же вам говорю я – Ниосье Руаж, а это – Мантабан, Флер и Миракорн. Нам нужно к вам.
- Ну, мне то что с того, что ваше имя Ниосье Руаж? Меня, например, зовут Примиат Картезиан. Это написано на моей двери.
- Нас послали к вам… - голос Ниосье потерял былую твёрдость под беспричинным напором старого коменданта.
- Недавно Хубар послал на мою крепость половину своей армии, а я послал её обратно. Сами знаете куда, - проговорил Примиат. Было видно, что он начал терять терпение. – Вы суть говорите. Что мне ваши имена.
- Нас зачислили в светлые рыцари, - заговорил Миракорн, сделав шаг вперёд.
- Во-о-о-т! Уже лучше! – зазвучал грубый бас гнома. – Светлые рыцари значит. Новые?
- Да, - хором отрезали четверо молодых парней.
- Ну а теперь можете называть свои имена, - уже мягким голосом сказал Примиат, после чего откинулся на спинку стула.
Четыре рыцаря по очереди называли свои имена, фамилии и имена отцов. Комендант всех внимательно слушал, поглаживая левой рукой свою чёрную бороду и кивая. Гном на всякий случай повторил имена всех четырёх парней, чтобы лучше их запомнить. Он встал со стула и велел рыцарям следовать за ним. Снова четырём воинам пришлось пройти томительный путь по лестнице высокой башни. Комендант отвёл их в широкий бастион, который называли жилой башней. Она была самой объёмной из всех составляющих крепости. Она имела форму цилиндра, наверху были зазубрины, бастион имел двадцать этажей. По всей своей площади он был усеян множеством бойничных окон.
Четыре рыцаря узнали, где их новые жилища. К сожалению, они оказались расположены максимально далеко друг от друга. Вот, наш Мантабан оказался совершенно одиноким в своей маленькой комнатушке. Она была площадью девять метров. Заметьте, это не барачное помещение, площадь которого четыре метра и, в которой спит десяток воинов на пятиярусных кроватях. В комнате Мантабана на стенах висели канделябры с горящими свечами, отчего в помещении было светло и уютно.
У стены стоял большой деревянный шкаф, рядом находилась кровать, после неё стоял письменный стол, а под ним покоился пыльный закрытый сундук. Комната Мантабана была без окон, так как находилась почти в центре башни. Примиат сказал эльфу, что ближайшие пять часов он совершенно свободен и может гулять по крепости. Мантабан оставил прогулку на потом и решил посидеть в тишине на своей кровати. Парню было мрачновато в своём новом жилище, куда лучше особняк, увитый хмелем, стоящий в самом солнечном месте Плода. Мантабан был очень домашним человеком, и любовь к дому занимала второе место в его сердце после любви к семье. Эльф когда-то гулял по своему поместью, и это занятие возвращало ему силы и не давало стареть. По сути, он был творческой личностью и любил делать всё красиво, отчего и имел хороший вкус к жизни. А сейчас он сидел на кровати и пристально смотрел на огонёк свечи. Тот буквально его гипнотизировал. Мантабан начал разгонять свою мысль и глубоко задумался над всем, что с ним произошло. Темы для размышлений менялись в его голове каждые пять секунд, проходя алгоритмический путь всё дальше. Он думал о природе вещей, о разных чувствах, родившихся в нём после всех этих перемен, думал о своём приручённом олене, о волке, который чуть было, не загрыз эльфа, а потом стал ручным. Ответвления мыслей Мантабана расширялись всё больше и больше, в голову лезли всевозможные мелочи и банальности. Эльф проводил параллели между вещами и делал для себя маленькие открытия, благодаря усилиям разума. Паренёк захотел спать. Он закрыл глаза и попытался прогнать из головы все мысли, но в неё начали вливаться события последних двух дней. В сознании появлялись яркие картинки: сцены боя, лица орков, образы троллей и демонов. Откуда-то из закутков подсознания «прилетали» чёткие лица, которые ему пришлось наблюдать за эти двое суток. Он вновь увидел своих трёх спутников, увидел командира Родомаску, губернатора Турблуа, героический лик Нербола. Тело эльфа было уставшим и требовало генерального покоя, он поудобнее улёгся на кровать и свернулся в комок. Наконец, он прогнал из головы последние образы, что мешали спать, и сон начал окутывать молодого воина своей мягкой паутиной. Сознание светлого рыцаря уже было далеко от него самого, и он чётко видел уже пейзажи Кэда.
Много часов проспал Мантабан. Сон его был окончен лишь потому, что молодой мозг решил, нужно пробуждать сознание, так как оно максимально отдохнуло от всех моральных и физических потрясений последнего времени. Поэтому проснулся эльф в отличном расположении духа. Он действительно проспал слишком долго, настолько долго, что, выйдя в лоджию, не смог сразу понять утро сейчас или вечер. Потом сонная рассеянность сменилась беспокойством. «Пять часов уже давно прошли! Неужели я опоздал?» Через несколько секунд эльф успокоил себя: «Но ведь никто не заходил в мою комнату. Если бы я им был нужен, меня бы разбудили. Значит, нет ничего страшного». Мантабан вернулся к себе и сел за стол. Он придумывал себе занятие, на то время пока будни его свободны от подвигов. Парень достал из кармана своего плаща записную книжку в кожаной обложке, он обнаружил в дальнем углу стола бутылёк с чернилами и перо. Сочинением стихов он решил заполнить своё время. Тем более умиротворённое состояние его души способствовали этому процессу. Как только он прикоснулся кончиком пера к бумаге, чтобы нарисовать три жирные точки по горизонтальной прямой, разделяющие стихи, он вспомнил о своей семье. Ведь семья Мантабана, состоящая из отца, матери и двух сестёр не успела спрятаться в Плоде. Как и все жители окрестных поселений, они должны были скрыться в лесах, так делают все жители Ширфенблоу перед лицом неминуемой смерти. Но всё же Мантабан не был на сто процентов уверен, что они живы, и сердце его наполнилось сильным искренним беспокойством. Мантабан не мог в данное время ни о чём думать, кроме как о своей семье. Он сию же секунду соскочил со стула и вылетел из комнаты, но, пробежав пол коридора, вернулся назад, чтобы взять чернила перо и книжку. Эльф бежал, хотя даже не знал куда, но он надеялся найти в крепости голубятню. Сначала он решил попросту ворваться к коменданту и спросить, где находится голубятня и можно ли отправить письмо в Плод. Мантабан начал спускаться по лестнице, да так быстро, что налетел на эльфа, который поднимался наверх.
- Эй, друг, куда такая спешка?
У эльфа за спиной был лук, он был в чёрном плаще и носил усы и волосы чёрного цвета. Самое интересное то, что он был жутко похож на дядю Исуара. Но парень так спешил, что не заметил сходство. Мантабан даже пренебрег правилами приличия и не удосужился попросить прощения у зрелого мужчины.
- В этой крепости есть голубиная почта?.. Вообще где она?
- Так тебе надо наверх. На самую крышу бастиона.
- Спасибо вам, - протараторил Мантабан и взял курс наверх.
Через две минуты эльф оказался на вершине жилой башни. Это была далеко не самая высокая точка Светлой крепости, скорее всего самая просторное место в ней. Эльф обернулся по сторонам и увидел каменное сооружение в самом дальнем месте площадки. Он побежал к постройке и заметил, что у него начало колоть в боку. Из этого парень сделал вывод, что всё, что он делает с большим беспокойством, вызывает у него мгновенную потерю сил. Мантабан подбежал к постройке и убедился, это действительно была голубятня. Она была высотой три метра и имела множество маленьких окошек. Вдруг дверь отворилась и на проходе появилась фигура пятидесятилетнего эльфа.
- Что за тревога? Наверно весь замок слышал, как ты по крыше топаешь.
- Можно мне отправить письмо в Плод, - проговорил парень, пытаясь отдышаться, - здравствуйте.
- Здравствуй. Заходи.
Далее Мантабан зашёл в голубятню‚ достал свою записную книжку, вырвал из неё один лист‚ сел на низкую деревянную лавку и принялся писать:
«Привет семья. Наконец-то я вам пишу‚ наконец-то я узнаю о том‚ что с вами произошло. Напишите мне о состоянии ваших дел‚ только побыстрей. Я сейчас нахожусь в крепости светлых рыцарей, она находится в пяти часах езды от Плода. Чуть не забыл, меня зачислили в орден светлых рыцарей, я недавно побывал в Кэде, я уже три раза был в бою. Думаю, что скоро меня ждёт военное задание и мне придётся расстаться с вами ещё на долгое время.
Мама, папа, Роана, Пуатель, желаю вам новой молодости и приятных перемен, надеюсь, что не в последний раз.
Прошу вас с ответом не медлить.
Ваш Мантабан».
- Напишите адрес, - сказал служащий голубятни.
И эльф дописал: «Плод. Улица Благовестия 333. Парень хотел вырвать второй лист, чтобы сделать из него конверт, но вспомнил, что такое голубиная почта и отдал письмо эльфу. Тот свернул письмецо в пять раз, подозвал голубя, обвязал вокруг его лапки письмо. Оба человека вышли из голубятни. Эльф выпустил птицу из рук, подбросив её вверх, и она улетела в сторону Плода. Молодой голубок чистейшего белого цвета воспарил над горами и умчался с письмом Мантабана.
- Спасибо вам большое, - горячо сказал юноша и пожал руку эльфу, при этом левой рукой крепко обхватил его плечо.
- Всегда, пожалуйста, молодой человек.
- Вы дали мне спокойствие, я теперь не буду терзать себе душу бесполезным волнением.
Рыцарь вновь отправился в свою комнату. Он спустился вниз, прошёл по тёмному коридору, в это время несколько стариков меняли выгоревшие факелы на новые. Парень зашёл в свою комнатку, закрылся в ней, сел за стол и ушёл в поэзию.
Несколько часов рыцарь-поэт кропотливо писал стихи. И в его книжке родилось пять длинных красивых творений. После этого занятия у эльфа до небес взлетела его самооценка. Сам Мантабан любил свои стихи больше, чем любые другие, хотя сам не разу не участвовал в состязаниях поэзии. Он ходил на них только для того чтобы набрать те семена красноречия, которые сеют в народе городские поэты. Мантабан использовал хитрые комбинации красивых фраз, которые давала ему его душа. Он умел манипулировать чувствами людей через свои строки. Он писал о тонких и сложных вещах, и это была главная изюминка в его стихах. Но слышали творения Мантабана только близкие ему люди.