Июль 1976 года. Петродворец – город фонтанов и курсантов. Денек замечательный: солнечный, но не жаркий, насквозь пропитанный зеленью парков, свежестью Финского залива и нашим томительным ожиданием новой жизни.
Абитуриенты ВВМУРЭ имени А.С. Попова проходят проверку по физической подготовке. Под вечер осталось проплыть сто метров вольным стилем не на время.
Бассейн летний на открытом воздухе где-то в глубине и тени парка неподалеку от кинотеатра «Аврора».В течение пяти лет я буду изучать маленький уютный городок, но ни разу не набреду на это место.
На окружающих бассейн скамейках мы - молодые ребята или иначе «абитура» с редкими группами поддержки, а также местная молодежь и многочисленные туристы, просто присевшие протянуть ноги в приятном тенистом месте. Не думал я, что сразу же попаду на «международные» соревнования. Мой единственный болельщик и вдохновитель – отец присел на скамейке с торца бассейна. Я волнуюсь, но когда он рядом, мне гораздо спокойнее!
Три-четыре чужих заплыва пролетели незаметно – ребята отстрелялись и ушли в училище. Я же перегорал в ожидании. Свое первое одиночное плавание вспоминаю как страшный сон.
Бассейн надо было проплыть всего четыре раза. Сейчас не помню как мы в воду входили, но точно знаю, что рванул как только мог вслед за другими по своей дорожке. К концу первого прохода вдруг понял, что сил на остальные три просто нет: до этого я никогда так далеко не плавал – незачем было. Сердце бешено колотилось и грозило вырваться на красноватые аллейки садово-паркового ансамбля под ноги заезжих туристов.
Стало не до зрителей на скамейках. Ребята с соседних дорожек уже просвистели далеко вперед мимо меня. С этого момента я уже не соревновался с другими, а что-то доказывал себе: и думать не думал, что этим придется заниматься вот так – на виду у отца и посторонних.
Ни о каком конкретном стиле и речи не могло быть: проплывая вторую дистанцию пути, я испробовал все: брасс, кроль, на спине и даже «по-собачьи». К началу третьего этапа ребят я уже ни видел: они управились быстро и легко, оставив меня одного извиваться в центре внимания.
Третий этап пути за славой начался на спине. Выйдя из транса созерцания вершин окружающих деревьев, наверное лип, красиво сходящихся вершинами где-то высоко под самым солнцем (в голову почему-то упрямо лезло описание дуба Льва Николаевича Толстого), в очередной раз едва не захлебнулся. Зато с удивлением обнаружил, что, почти нависая надо мной, по боковой стенке медленно-медленно идет преподаватель с длинной палкой, направленной поперек бассейна. «Кроме меня спасать уже некого» - отметил я. При этом он свободной рукой показывал плавательные движения. Я же просто вежливо хлопал глазами и показывал ими: «Все, что могу!»
Бестолково барахтаясь и едва-едва продвигаясь на финальной части заплыва, рискуя в любой момент прекратить поступательное движение, я все же поймал себя на обидной мысли: «Как же так? Я такой молодец, выросший в краю тысячи озер, а плавать не умею! Кто виноват?!» Наверняка я бы, немного погодя, нашел виновного, но тут ощутил деревянную твердь стенки. Финиш! Вес взят! Победа! Но радости не было – только душевная и физическая пустота.
Повисев на стенке и немного отдохнув, с дрожащими руками и ногами, под взглядами притихших зрителей вылез из бассейна и с налитыми кровью глазами и тяжелым дыханием, пошатываясь, добрался до отцовской скамейки и плюхнулся рядом. Что он испытал в эти долгие минуты я не знаю. Только догадываюсь. Борясь с вновь нахлынувшими чувствами и глотая слова, сказал в свое оправдание: «Моряки плавать не умеют!» А может быть я эту концовку просто придумал – давно было! Правда, папа?