Недавно узнал, что одноклассник по училищу Андрей, имея, как и все ребята, сугубо надводную специализацию, когда мы ненавязчиво мерялись своими тридцатилетними достижениями, оказался махровым командиром подводной лодки, закончившим свою славную службу офицером штаба флота намного позже большинства однокашников!
Приняв во внимание субъективные объяснения Андрея о том, как его занесло в подводники, достойные стать замыслом романа признанного мастера, я кое-что вспомнил, покрутил так и эдак, как архивный работник проанализировал имеющиеся фотодокументы и пришел к выводу, что к этому были исторические предпосылки. Судите сами:
Лето 1979-го. Кронштадт. Почти позади третий курс - проходим катерную и шлюпочную практику. Живем в старых, но добротных казармах подводников – более казенных помещений в своей жизни я не встречал – высокие своды, толстые стены, много воздуха, пустого места и коек в два яруса.
Более чем через 30 лет вспоминаются только яркие моменты практики. Хождение на шлюпке осваивали во внутренней акватории Кронштадта среди многочисленных причальных стенок и старинных, видавших виды, фортов. Взобравшись на один из них, обнаружили величественные стволы корабельных орудий главного калибра. Кто-то из ребят даже назвал корабль, с которого они были сняты. Казематы – фундаментальные оборонительные сооружения, поросшие лопухами, и великолепный фон для наших курсантских фотографий.
Как-то пошел очень сильный ливень и нам пришлось надеть штормовые костюмы. Наш до сих пор мореманствующий на Белом море поэт и автор-исполнитель Саня (Былинник) недавно упомянул, что современный костюм аналогичного назначения называется «рокан». Костюмы всегда наготове закреплены под банками. Глядя на фото, где мы в зюйдвестках, вспоминаются старые черно-белые фильмы про китобоев, пиратов и папуасов.
Многочасовые рутинные хождения на веслах под не очень жарким солнцем, наконец, закончились шлюпочной гонкой. Хорошо помню, что в нашей шлюпке, старшиной которой меня назначили, одним из загребных (1) был Андрей. По крайней мере, фотография это подтверждает. Вторым, как мне еще недавно казалось, был высокий жилистый Саня (не Былинник, а тот, который часто пел про зеленоглазую Асоль и вторую песню, где были незабвенные слова: «Марксизм свое веское слово сказал: «Материя не исчезает! Погибнет курсант – на могиле его огромный лопух вырастает»). Но, судя по фотографии, скорее всего, вторым загребным был не Саня, а Коля из третьего класса.
Помню ту гонку как очередной свой личный провал: гребля нам не удалась – скорее всего, я плохо командовал, а гребцы по этой причине нервничали и сбоили. Да и достойной мотивации, честно сказать, не припомню. Смотрел в глаза загребных, которые, ворочая тяжеленными веслами и неся большую часть физической нагрузки, явно не одобряли мои действия. В глазах Андрея читал: «Вот сядь и погреби! Умник нашелся!» и что-то еще непереводимое для связки слов.
Все шлюпки нас благополучно обогнали: мы с треском проиграли! Было ясно, что гребцы сейчас бросят весла и отвалятся от усталости. Но ребята, как двужильные, гребли и гребли. А потом, к моему облегчению, наконец, дружно бросили грести! В ротной стенгазете нашу команду «прокатили» по полной схеме!
Андрей, ребята! После тридцати лет грести будем при любой погоде? Прошу телеграфировать. Анатоль.
1) Гребцы, сидящие на загребной (кормовой) банке шлюпки. Загребные именуются по названию борта - правый загребной, левый загребной. Они задают ритм гребли и по ним равняются все остальные гребцы. В загребные отбираются наиболее сильные и опытные гребцы.