Д Р У Г Т О Б И К. Автор Суетин В.А.
Мое первое знакомство с ним произошло зимним вечером. Это был черный пушистый комок величиной чуть больше рукавицы. Отец достал его из-за пазухи и положил на пол. Сначала он присел на все лапы, прижавшись пузом к полу, не понимая видимо, куда он попал.
Затем поднял голову, осматривая все в круг, запищал и начал ползать по избе, изучая все ее углы. Вся семья сидела и смотрела на это маленькое черное чудо. Возле печки он остановился, основательно все обнюхал и сделал первую в своей жизни метку в доме. Оставив на полу большую лужу, которая стала постепенно расползаться от печки к порогу.
В углу возле печки отвели ему место, положив туда старую шубу мехом к верху. В миску налили молока, и мать мордочкой ткнула его, показывая, что это надо кушать. Он сначала зачихал, потом облизал свою черную мордочку розовым длинным языком. Молоко ему видимо пришлось по вкусу и он, засунув всю морду в молоко начал пускать пузыри, а потом чихать. Вся семья смеялась, глядя на него до слез. Через пару минут навык к нему пришел, и он уже ловко черпал языком молоко и отправлял его в рот.
- Этот не пропадет, выживет – сказал отец, глядя на щенка уплетающего молоко. Теперь надо дать ему имя.
- Папа можно назовем его Тобик – попросил я.
- Почему Тобик, а не Черныш? – посмотрев на меня, спросил он.
- Да вы только посмотрите на него, он же на Тобика похож, хотя в то время я и не знал, что такое Тобик.
На домашнем совете было принято решение назвать щенка Тобик, чему я был очень рад. Тобик выпил все молоко, что было в миске, заполз на шубу, потоптался, там выбирая себе, место по мягче и улегся, закрыв глаза спать.
Щенка отец еще весной заказал дядьке Еньке, и вот его сучка Симка ощенилась, но что-то поздновато, родив только двух щенков.
Одну девочку и мальчика. Девочку он оставил себе, что бы продолжить род, Симка стала старая и пора заводить молодую, бойкую, как говорит он. Ну, а мальчика, как и обещал отдал отцу. Симка у Еньки, была собака хорошая, шла за всяким зверем и птицей, да и мать с бабкой у Симки, тоже всегда ценились. Наши мужики охотники, охотно брали у Еньки его собак. Кто брал, не кто не обижался, все Енькины собаки вырастая, работали.
Осень в этом году наступила рано, как-то сразу все во круг пожелтело и налилось яркими красками. Осина только покраснела и тут же сбросила свою листву, только рябинка все еще стояла в своем праздничном ярко-красном наряде. Но и она после первого заморозка сбросила с себя эту одежду. Птицы большими стаями потянулись на юг. Прошло совсем немного времени и в вышине не стало слышно крика журавлей, а также свистящего шума крыльев пролетающих уток.
Утром немного подмораживало, но к обеду опять оттаивало, и до самого вечера ручейки с шумом стекали в овраги и речки. Снега еще не было, но заяц поменял свою серенькую шубку на белую. Теперь его было хорошо видно на полях не только охотникам, но и обитающим в этих местах волкам. Зайца было много, кто не ленивый ходили и за день брали по четыре, пять штук.
Отец ходил в лес, ставил петли на рябчика и крупную птицу глухарей и тетеревов. Тобик тоже участвовал в этой охоте, он уже не один раз находил и облаивал глухаря. Отец все удивлялся, что собака так рано пошла на дичь. А тут встретили лося, здоровенный бык, Тобик бросился на него, лает, ходу не какого не дает. Шерсть дыбом, на морду лосю бросается, держит.
Чуть ли не силой пришлось уводить его от этой добычи.
На выходе из леса дорогу перебежала белка, забралась на большую толстую ёлку, уселась на еловую лапу и зацокала, дразня собаку. Тобик залаял, бегая вокруг елки и высматривая, где она и с которой стороны ее лучше видно. Метким выстрелом отец снял белку с ветки.
Зарядом ее подбросило к верху, а затем она, кувыркаясь, полетела по веткам к земле. Тобик в азарте подпрыгнув, поймал ее в воздухе, не дав упасть на землю. Чуть прикусил и положил на землю, прижав передними лапами, глядя на нас и радостно помахивая хвостом.
-Молодец! Умница!- похвалил его отец и, лаская, погладил по голове. Тобик еще с большим азартом принялся искать белку, бегая в круг деревьев, обнюхивая землю и окружающий воздух. Белка была еще не совсем зрелая, как говорят у нас охотники. Шкурка уже и поменяла свою окраску, но хвост все еще оставался рыжим, не спелым.
-Недельку надо подождать и можно будет идти белковать, сняв шкурку, сказал отец. Пока подходили к спуску с горы, снова раздался лай Тобика - белка, определил по лаю отец.
-Ты иди по тропинке домой, не где не сворачивай, а я пойду, сниму ему еще одну, сказал отец и свернул с тропинки, уходя в сторону лая собаки. Спустившись с горы и дойдя до маленькой речки перед деревней, решил дождаться отца и Тобика.
Эхо выстрела донеслось до меня, а потом раскатом пошло по полям и перелескам, затихая где-то за поворотом большой реки. Собака лаять перестала. Прошло минут пять, и на дороге показался Тобик, он бежал, высунув язык, постоянно оглядываясь на зад, проверяя, идет ли за ним хозяин.
-Тобик, Тобик! – закричал я, подзывая его к себе. Услышав меня, он подбежал, прыгнул мне передними лапами на грудь и его длинный красный язык быстро лизнул меня в нос.
-Из леса раздался свист, затем еще, это отец звал к себе Тобика, он это понял и со всех лап бросился на зов хозяина. Прошло еще минут пять, и отец с Тобиком спустились с косогора на дорогу идущую в деревню, где я их и поджидал.
Дома отец показал мне, как надо снимать шкурку с белки.
- Главное не оторви хвост, тяни его аккуратно, чувствуй. Затем шкурки натянули на специальные оправки и поставили вертикально на полати для просушки.
В этом году мне исполнилось тринадцать лет, и отец подарил мне ружье тридцать второго калибра. Во время школьных каникул мы с Тобиком целыми днями проводили в лесу, белковали. Белки было много, и за день мы брали по двадцать, а то и более штук. Когда попадались тетерева и рябчики, их тоже не пропускали, и приносили домой.
Последние дни каникул снега нанесло много и уже ходить стало по лесу трудно, да и собака сильно уставала. Охоту пришлось прекратить. Вместо охоты отец открыл сезон зимней рыбалки. На реке около островов вырубал большие проруби ставил в них морды и донки.
В морды попадались в основном ельцы, а вот на донки, на живца брали не плохие налимы. Попадались налимы более десяти килограмм с раздутыми печенкой животами. В феврале в морды ловили миногу, топили из нее жир, а на жире жарили картошку. Свой жир получался вкусный, не такой противный, что давали медики в школе. Ложку в рот запихнут, проглотишь, и рвать на улицу бежишь, а потом еще целый час плюешься.
Закончилась моя пятнадцатая весна, началось совершеннолетие. За эти три года мы с Тобиком сдружились, изучили все окрестные леса вдоль и поперек. Из когда-то маленького щенка величиной с рукавицу, он превратился в огромного пса с вечно поднятым хвостом и вздорным характером. Он не когда не уступал противнику дорогу и дрался при каждом удобном случае, иногда один против двух, а то и трех псов.
В своих схватках он постоянно выходил победителем, и сейчас, когда он шел со мной по поселку, собаки увидев его, убегали в свои подворотни и только там начинали лаять на нас. Мужики не один раз жаловались отцу, что наш Тобик не дает прохода их собакам, постоянно дает трепку. Тобика сажали дома на цепь, но он не привычный к ней начинал так сильно рваться, что просто жалко становилось его.
Ошейника он не признавал, а когда одевали его на него, он выл, катался по земле, стараясь лапами снять его с шеи. Так он и бегал по улице, на свободе, без ошейника.
Прилетели с юга утки и гуси, зайцы вывели новое потомство, и вот почти каждое утро на крыльце нашего дома появлялся небольшой зайчонок. Это Тобик сам по себе ходил на охоту. Сначала зайцев отдавали ему, а потом уже сами стали их жарить и кушать, а что, зайцы только что пойманные, хорошие. Главное вкусные.
Подросли утки, на крыло еще не встали, но были уже довольно большие, он их ловил и притаскивал домой. Одним словом, охотничал. Летом ему была предоставлена полная свобода, он ходил куда хотел и так же приходил домой, когда ему вздумается.
Тобик бежал по распадку, постоянно принюхиваясь к хорошо знакомому ему запаху, запаху лося. Когда хозяин показал ему след, он сразу понял, что надо делать. След был совсем свежий, прошел молодой бык, двух трех лет отроду, по следу и по запаху определил он.
Ушел не далеко, догоню быстро, а там главное поставить его в стойку, пока хозяин подойдет. Снега было совсем мало, и поэтому погоня выглядела совсем не утомительно. Нырнул по упавшую недавно ель, снега внутри небыло, мгновенно нос наполнился десятками знакомых запахов.
Особенно выделялись запахи лесных мышей и куницы. Видимо совсем недавно тут охотилась и оставила свои метки. Выскочил с другой стороны, остановился, пару раз чихнул, прочищая чувствительность носа. Поднял голову к верху, принюхиваясь, а заодно и прислушиваясь, но все было тихо, только в нос снова ударил знакомый запах лося, запах по которому он и шел. Запах был совсем свежий, можно сказать теплый.
Прошел несколько шагов крадущейся походкой, остановился и осторожно высунул голову из-за корней поваленного дерева. Лось стоял на расстоянии трех прыжков и не подозревал, что за ним кто-то наблюдает. Он без страха лакомился молодыми побегами рябины, которые в изобилии росли на небольшом пятачке в середине векового леса.
Лось резко отскочил в сторону, увидев в метре перед собой большую черную собаку. Громкий лай, вздыбленная шерсть на загривке и злой оскал крепких зубов, постоянно был на пути лося, в какую бы он сторону не повернулся. Он встал и приготовился к длительной обороне, обдумывая, как лучше подцепить эту черную громкоголосую псину, рогом или копытами. Наклонив голову, он угрожающе выставил большие лопатообразные рога и направился в сторону Тобика.
Тобик ловко отскочил вправо, под рога лося попала старая валежина, которая была вырвана из земли и с силой отброшена далеко в сторону. Ударом заднего копыта разлетелся в труху старый уже заросший мхом пенек. Буквально за минуту место выпаса было не узнать, оно превратилось в место боя перепаханное рогами и копытами. Куда бы лось ни повернулся, чтобы идти, через мгновение Тобик был уже у него на пути, не давая идти дальше и удерживая на месте.
В азарте борьбы Тобик не заметил появления хозяина, звук выстрела заставил его вздрогнуть и отскочить в сторону, не выпуская из виду лося. Лось на мгновение замер на месте, повернув голову в сторону выстрела, затем его передние ноги согнулись в коленях, и вся огромная серая туша упала на землю. Тобик подскочил к самой морде и увидел последний затухающий миг в глазах противника.
Потом еще много было лосей, были медведи, и бессчетное количество белок, но самого первого лося Тобик забыть не мог всю свою короткую собачью жизнь. Когда через много лет я приехал домой в деревню, меня встретила серебристая собака, с седой мордой. Он был совсем слепой, но нюх остался и как только почувствовал меня, обрадовался, побежал мне на встречу, но наткнулся на чурку оставленную во дворе, ударился грудью, взвизгнул от боли и стал обнюхивать воздух, стараясь определить в какой стороне я нахожусь.
Услышав мои приближающие шаги, он завилял хвостом, выражая мне свою радость нашей встречи, а когда я наклонился и погладил его он как когда - то в своей молодости лизнул меня своим длинным красным языком прямо в нос. От радости, что он снова встретился со мной, Тобик запрыгал, как молодой щенок, повизгивая от удовольствия нашей встречи.
Целый день он не отходил от меня не на шаг, я гладил его седую голову, разговаривал с ним. Он меня внимательно слушал, посматривая в мою сторону белым невидящим взглядом, а при случае почувствовав мою руку, начинал ее ласково лизать, выражая мне свою благодарность и преданность.
Утром пришла мать и разбудила меня.
- Иди, посмотри, Тобик, наверное, умирает. Все тебя ждал, дождался и вот сейчас на крыльце лежит, дышит тяжело, сходи, посмотри, простись пока живой. Подойдя, я сел на верхнюю ступеньку крыльца, почувствовав Тобик приподнял голову, заскулил и стал приподниматься, что бы по ближе придвинуться ко мне. Я помог ему, и он положил свою большую голову мне на колени.
Я гладил ему голову, морду, а он все смотрел на меня своим невидящим взглядом и теплым красным языком лизал мою руку. Положив голову мне на колени он притих, и я даже не сразу заметил, когда он умер, продолжал разговаривать с ним и поглаживать лаская.
Подошла мать, посмотрела на нас, взяла лопату и пошла в огород, рыть яму, что бы, как положено, похоронить преданную собаку.
- Зимой ему шестнадцать лет исполнилось, столько собаки не живут, а вот он прожил, тебя, наверное, ждал. Тобика схоронили за домом под рябиной.
Теперь я уже сам пенсионер, приезжая на родину сразу же иду к рябине, где похоронен Тобик. У меня было много собак, но эта первая почему-то мне стала самая дорогая и самая преданная.
26. 01. 2009 год. п. Красный Затон. Автор Суетин В.А.