Часть №5
Ехать или не ехать? Или: Судьбоносная встреча в автобусе.
Иногда бывает же так: вроде живешь простой обычный день. Живешь его, ничем не примечательный, живешь потомучто ну надо его прожить и все тут – ничем не интересный обычный день. А, между прочим, в нем происходит такое что-то важное, судьбоносное и ты совсем не придаешь этому значения в тоске обычного дня и ожидания впечатлений. Ты даже в конце дня и не придажь этому значения, через неделю забудешь, а лет через пять ты будешь прекрасно это помнить, этот нежданный пяти секундный невовремя взявшийся депр в тоске обычного дня и ожидания впечатлений. Возможно, мы бухаем и гуляем, занимаемся бессмыслицей только из-за того, что хочется впечатлений. Наверное.… Так вот, как только Рассульчик сказал нам: есть один вариант – такие дни кончились. И с тех пор он для нас Рассульчик. А через день – Рассольчик.
Эти пару дней все было круто. Все было ппц замечательно, тоска ушла, пришло время путешествия и новых впечатлений. И, между прочим, там мы очень рисковали, там по идее обстановка и мера ответственности, сама проблема была уровнем выше чем Гадка-Моладка, там мы действительно ставили на кон свою жизнь и, казалось, более существенная атмосфера страха должна была поглотить нас, но там мы радовались, мы съели, мы не заметели эту проблему, ведь все происходило в окружении новых красок. Красок - Русской Деревни. Наверное, в деревне нам показалось все прекрасным только потому, что мы не жили там, а всего лишь это было местом нашего путешествия и все.
Было страшно совсем не долго, совсем чуть-чуть, пока нас не пригласила к себе новая неизвестная обстановка. А до этого мы, конечно же, боялись податься в наш шабашный путь, ведь, как и любого человека, дорога в неизвестность нас пугала. Следовательно, ломки и уговоры, перед решением отправления в трудный и тернистый путь, были. Были, правда, только у меня, все-таки мне в отличие от остальных терять было что. Но как же здорово, как же здорово нам было там. Казалось же, что это время в будущем мы будем прокручивать в голове как страшную ленту, но не тут то было, сейчас я вам буду рассказывать замечательную историю.
Во-первых, мы стали крепкими друзьями, так как пережили вместе многое. Познали грани себя, оказавшись в неординарных ситуациях. И обилием таких неординарных ситуаций насыщена эта замечательная история.
Началось все с того, что Рассул, расстроенный заявлением Г-М, разрушившим всю его неособо смысловую жизнь, предложил нам ввязаться в уличный, а точнее, деревенский криминал. Олег зная, что благодаря Папе его все знают, переполненный ярости доказать свою состоятельность, решил в него ввязаться. Важный сделал ставку на страх перед последствиями, который должен возникнуть у людей, которым он денежный сынок будет качать права. Мы тогда еще не совсем сильно окунулись в реалии России и не подозревали что тактика это беспроигрышная. Но все же не устояли перед вдруг не возьми откуда-то взявшейся харизматичной манеры убеждать Олега-Важного, привыкшего убеждать деньгами. В принципе более нервное поведение Олега было понятно. После сильной ссоры с отцом он воспринимал и смотрел на мир, в котором он живет, а не существует другими глазами, глазами Рассульчика. Тогда он не подозревал, что Отец сильно жалеет о сказанном, благо случайно потерял телефон, из-за возникшей нервозности, приобретя рассеянность. Он хотел, конечно, его сам выкинуть предварительно, но силы воли выкинуть далеко не плюшевый телефон не хватило. А сила Воли у Олега ну очень большая…. Именно благо: в деревню к Рассульчику Олег ехал, смотря на мир его глазами смотреть на его жизнь, обретая при этом новые качества, постепенно теряя свою важность.
Олег нас убеждал и мы поддавались. Но потом он высунул из сумки две деликотестные отцовские водки, показал спертую, папину пушку и припасенные деньги и нам оставалось обрадоваться и поднять руки вверх. Оказываеться с 10 лет Олег откладывал каждый день ровно 1 рубль в свою копилку, до 11 лет, а потом в 19 лет он вспомнил об этом, посчитал, какая сумма должна быть и восстановил ее, после этого 4 дня самолично кидая туда по рублю.
И мы поехали к Рассульчику в деревню совмещать отдых до понедельника с делом по добыче денег на сдачу, как бы в командировку. Я лишь предупредил родителей и сбегал домой взять свой еще тогда не волшебный дневник, который сейчас вы читаете.
Следующее не приятное, а просто глубокое впечатление с бурей всяких эмоций связано со встречей парня-старшака в автобусе, когда мы ехали в деревню.
Парень вызывал у нас информационный интерес. И нехотя, медленно, говорил загадочно специально, чтобы мы вытягивали из него его наживший институтский опыт. Хотя на самом деле ему чертовски было приятно все это рассказывать, просто так он подчеркивал свой важный вид, заставляя смотреть нас ему в рот от чего этот ярко-выгдевший парень нестандартной внешности кайфовал. И на его фоне Олег с его важностью выглядел белой вороной, может от этого, вел себя заткано, скомкано, сестнительно. И я подумал, велик Шекспир: Весь мир Театр, а люди в нем актеры. Вскоре он, правда, рассказывал не сухо, а сверхэмоционально. Слюни как из плохо работающего душа несколькими параллельно движущими струями вылетали из его уст, но не долетали не до кого, и все из-за рук. Руки махались настолько быстро, являясь элементом страсти, что были существенной преградой для слюней. Естественно, что он был не с нами в момент объяснения и не замечал нас. Увидев наши лица, непроизвольную реакцию лица на слюни и руки, потомучто сами мы слушали внимательно, он обязательно бы вновь вернулся к рассказу по-принципу - нехотя. В момент рассказывания он все переживал заново. Но вот пришло время разговора о грустном, об учебе, непосредственно к предметам и преподавателям, а не времяпрепровождению во время учебы. Здесь он уже говорил размеренно, как опытный поживший человек, при рассказе истории жизни непроизвольно хвастаясь тем, что прожил тяжелый путь, приобретая серьезный не свой голос, имея при этом мимику опытной проститутки, гордо успокаивающей неопытного сорванца после первой попытки и облажи. Знакомый с этим Олег именно так описал мне потом третье лицо одного и того же человека, который предстал перед нами в автобусе. Из грустного запомнилось три вещи. Сначала вздрогнуло сердце от факта. Даже этот студент, заканчивающий пятый курс в другом городе, ехавший непонятно куда, знал Г-М. И выслушав нашу ситуацию, предложил делать все напрямую. Вообще мы прочувствовались друг к другу и симпатизировали – зачем-то…
А еще две его фразы. Первая следовала из разговора о его некой ниферности в его виде. На наш довод о том, что ниферами становятся, чувствительные-неудачники он ответил: Неудачник это когда ты идешь по абсолютно незнакомой тебе улице, и, проходя мимо, смеющейся толпы ты думаешь, что смеются над тобой.
Вторая об институте. О плохой-хорошей жизни в институте в плохо-хорошо живущей стране.
Сначала он настаивал на том, что учебу в институте надо воспринимать позитивно.
Он говорил: Что, Преодолевая трудности, сдавая не предмет, а сложным людям, узнаешь себя глубже и переживаешь много приятного в процессе преодоления. Это с вами сейчас и происходит и ….нельзя, этого, почувствовать!!! Но потом задумался и сказал с четвертым естественным лицом: Но за одну вещь буду его не любить это точно. Что в первую очередь со мной плохого сделал именно институт? На первом курсе, проходя мимо моющей полы, уставшей, сидящей на корточках, поющей бабушки - у меня сердце обливалось кровью и два дня корежило. А на пятом я не придал этому факту никакого значения. Я потом это отчетливо понял. Бабушка просто была одна и таже. Впечатление действительно было не хорошее не плохое, а сильное и глубокое. И сам человек был не проходной, запоминающийся. Я не понимал, у меня не укладывалась в голове: Как человек заканчивающий институт на красный диплом может при этом быть заправским бухальщиком, фанатом случайных связей, качком, немного гопником, немного бандитом и цитировать при каждой истории собеседника в точку древне-восточную философию и иметь 4 лица одно из которых при этом естественно? Как? Когда такие появились? Что с ним будет? Я не запомнил его, не запомнил его лицо, особых примет, но я обязательно узнаю его в толпе из тысячи лиц. В его виде все это сочетается, он другой какой-то…