СКАЗ О СЛАВЕ РОССИЙСКОЙ
Проходя мимо известного всем евпаторийцам памятника времен Крымской войны 1853 - 185б годов, мы заговорили о неудачной попытке русских войск штурмом взять занятую неприятельскими войсками Евпаторию - а было то 5 февраля 1855 года. Солдатам, погибшим в бою, и поставлен этот четырехметровый обелиск из белого мрамора со старинными пушками у подножия.
- А ведь все не так было, - раздался вдруг резкий голос. На нас глядел человек, в котором, несмотря на возраст - около восьмидесяти - что-то неуловимо выдавало кадрового военного.
- Сами подумайте: кто же будет ставить памятник бездарности русского командования, пославшего тысячи солдат на бессмысленную гибель, - продолжал он.
Вероятно, прочитав искренний интерес в наших глазах, старик отстранился от ствола орудия, на который опирался, и взглядом указал на стоявшую недалеко скамейку.
Секретный приказ, адресованный командующему англо-франко-турецкими войсками, предписывал срочно передвинуть трехтысячный евпаторийский гарнизон к Северной стороне Севастополя, дабы отрезать путь в глубь России покидавшим город его защитникам. Французский полковник, прочитан депешу, выругался крепко, как научила его Россия: командующий, турецкий генерал, убит, гарнизон настолько истрепан потерями в недавней схватке, что вести его бессмысленно.
Если бы не пришла турку в голову та роковая идея! Не решавшийся до сих пор и носа высунуть за пределы городской черты, вздумал атаковать расположившихся поблизости русских. Рассчитывал, что их немного, а оказалось...
Так и не узнали союзники, что было тех русских менее трехсот - небольшой саперный батальон и недавно покинувшие осажденный Севастополь раненые - под командованием молодого лейтенанта.
Евгений Томский - так звали лейтенанта
- узнав от разведчиков о предстоящем нападении, расставил солдат длинной редкой цепочкой, приказав каждому заготовить побольше хвороста. Долго и без большого успеха рыскали вокруг враги, пока к ночи не заполыхало вокруг одновременно неисчислимое множество костров. Заволновались турки с
англичанами и французами, огромную непонятную силу почувствовали они перед собою. «Когда русские сумели получить подкрепление?» - недоумевали генералы.
Тут темная людская масса с победными
криками и пальбой бросилась на пришельцев...
Однако видит Томский: сил мало. Как же не дать врагу опомниться? «Барабанщика ко мне! Срочно!» - кричит.
Минуту спустя мальчишка лет пятнадцати уже выбивал в первых рядах наступающих сигнал: «В атаку!». Но вдруг - умолк барабан, пробитый турецкой саблей, и повисла неподвижно рука маленького храбреца. В отблесках выстрелов и взрывов увидели все, как и мелькавшее впереди белое полотнище с голубым крестом выпало из рук убитого знаменосца. В момент наступившего смятения враги решили было перейти в контратаку. Но метнулась еле видная в свете далеких костров фигурка и, высоко подняв боевое знамя здоровой левой рукой, мальчик бросился в самое пекло боя. Раздавшееся «Ура!» настолько мощным и грозным показалось незваным завоевателям, что поспешили они обратно, за крепостные стены, под прикрытие своих боевых кораблей и береговых батарей. Несколько сот солдат и два генерала - турецкий и египетский - погибли в том странном бою. Правда, и в русских рядах осталось лишь тридцать человек - из трехсот!
- В честь погибших в той схватке воинов и сооружен памятник, - продолжил рассказ старик. - Кстати, одновременно почтили единоверцев и местные татары... Обратите внимание на турецкую феску и египетскую чалму на мраморном надгробье у стены мечети Хан-Джами в Евпатории. Редкий случай – в одном городе участникам одного сражения ставят памятники две враждующие стороны. Только одна - солдатам, другая - генералам. Главное, так и не смогли враги помешать организованному отходу героев Севастополя, измученных 349-дневной осадой, - закончил наш новый знакомый.
- А тот смелый барабанщик - он остался жив? - спросил один из нас.
- Да, хоть и был тяжело ранен.
- А как звали его?
- Как и меня - Егор Полунин, - улыбнулся старик. - Все мужчины у нас в роду носят с тех пор имя моего деда.