Она проснулась от надоедливого, монотонного звона, раздававшегося под ухом. Он напоминал мамино зудение по утрам: «Пора вставать, пора вставать, пора вста-вать….».
«Неужели это никогда не прекратится? – подумала она, шаря по кровати, в по-исках телефона, - О, нашла. Умри, подонок, - все так же, не открывая глаз, девушка вы-ключила будильник, - А какой сегодня день?»
И тут она резко открыла глаза и подскочила с кровати.
- Черт, который час, - но, взглянув на часы, запал ее исчез так же внезапно, как и появился.
Времени было еще достаточно, чтобы, не торопясь, принять душ, выпить кофе, собраться и пойти на пары.
Она пошла на кухню, включила чайник и отправилась умываться. Желание при-нять душ оказалось мимолетным. К тому же, как обычно, отключили горячую воду, возможно на улице еще и стоял сентябрь, но все же вода за ночь успевает остыть и стоять под такой долго просто невыносимо.
Как быстро летит время, казалось бы, еще вчера она танцевала на выпускном балу, а уже сегодня учится на третьем курсе ненавистного ей университета.
Почему жизнь так несправедлива, не знает никто. И никто не может этого объяснить, все просто ссылаются на превратности судьбы.
Она отрицательно или даже осуждающе покачала головой и принялась делать себе бутерброд. Легкий завтрак в одиночестве, изучение сегодняшнего доклада, сбор бумаг для учебы – все, как всегда.
Но вот завтрак закончен, а доклад в сотый раз перечитан, и она уже готова от-правляться на учебу.
Дорога до университета коротка, но за это время ей удается многое переду-мать, о многом помечтать. Однако же самым мучительным вопросом для нее всегда был и будет: «Почему?». Почему все так ее ненавидят и пренебрегают ею? Почему за всю ее жизнь ни одно действие не привело к точному ожидаемому результату? Почему, если на дороге единственная лужа, то она обязательно в нее наступить? Почему все так, а не иначе?..
- Привет всем, - она непринужденно улыбается одногруппникам, а в душе плачет от такого насилия, ее тошнит от этих надменных мин, как они низки.
- Привет, - коротко отвечают ей.
Всем, как обычно, наплевать на нее. Все они смеются и за ее спиной, и ей в лицо. Она смешна для них, им всем кажется вполне естественным кинуть унизительную или насмешливую остроту в ее адрес.
Но сегодня почему-то тихо, еще никто не подошел и ничего не сказал. Им что-то нужно или они что-то затеяли.
И вот из-за парты встает Настя и направляется к ней. На лице одногруппницы милая улыбка, значит ей что-то нужно. Значит, в ее отсутствие студентам что-то сообщили или кто-то уже прочитал какое-нибудь объявление и теперь возмущается, почему он узнал это не от старосты
Она напряглась, не стирая с лица улыбки.
- Кирюша, привет, - сказала девушка, подойдя.
Вообще-то ее зовут Клиф Ирина Викторовна, но по причине того, что она всегда подписывалась, как К. Ира, ей дали прозвище Каира или Кира. А по имени к ней только родители и преподаватели обращались. Вот и сейчас, эта до безобразия красивая девушка по имени Настя обратилась к ней именно так.
- Привет, - вздохнув, ответила она.
Не дожидаясь никаких предложений сесть или вопросов: «С чего такая честь?» - Настя села напротив и начала:
- Кирюш, ты помнишь, нам Тарасова давала задание, она его назвала… как это, - и она стала крутить кистью, вспоминая сложное для нее слово.
- Долгосрочное,- уже без улыбки, вытаскивая ручки из рюкзака, подсказала Каи-ра.
- Да, - хлопнув в ладони, поддержала ее Настя, - Именно… срочное.
- Ну, так в чем дело? – подняла она глаза на девушку, - Еще две недели есть на разработку корректного проекта.
- Конечно, - изумленно глядя на Киру, ответила девушка, - Но ведь ты знаешь, что Тарасова – преподаватель достаточно, - и она снова стала водить кистью по воздуху.
- Требовательный, - Каира уже сложила руки в замок и подперла им подбородок.
- Именно, и всегда желает видеть идеальную работу.
- И в чем же проблема? Времени она нам дала предостаточно, материала тоже, не вижу никаких трудностей.
- Но ведь не все же такие одаренные, как ты, - обиженно заметила Настя, а сама подумала: «К тому никому не надо сидеть и рожать такое задание, если есть ты – хоть и умная, но все-таки лохушка».
- И что вы от меня хотите? – устав от вводной части, спросила Кира, сделав акцент на слове «вы».
- Ты уже садилась за него?
- Еще нет, - пожав плечами, соврала девушка.
- Ясно, просто я хотела попросить тебя: ты, когда сделаешь проект, не могла бы принести его, показать нам. Ты ведь знаешь, чтобы что-то сделать – нужен образец, а Тарасова его не дала.
Кира откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, и хмыкнула.
- Думаешь, я так и подскочила и побежала за проектом? Хватит, хватит ста-вить себя выше всех, сами все сделаете. И больше никогда ко мне с такими «просьбами» не обращайся.
Сказать-то она это сказала, но только мысленно, а вслух это получилось так:
- Конечно, только вы хоть слова местами поменяйте, а то Тарасова сразу сообразит, что работа одна и та же.
- Естественно, - и с чувством выполненного долга Настя пошла к «своим».
Самое обидное, что ничего они не поменяют, и вообще не удосужатся принесен-ный на «образец» проект даже прочитать. А Каира не сможет не выполнить обещание. Это лишь в мыслях и мечтах она не делает ни за кого работы, не помогает и не обещает, а в жизни все наоборот.
Говорят совесть, придумал человек, который хотел, чтобы все было только для него. Ведь те, у кого она есть, не могут отказать, иначе потом не смогут смотреть в глаза окружающим. Таких осталось мало.
Вот и еще одно почему: почему совесть есть только у меня, почему у них ее нет?
И все равно она поступала, как обещала. И ничто ей не было помехой.
Лишь в мечтах, лишь мысленно она не делала обещанного.
Вся жизнь ее была такой, так что ей оставалось выбирать: либо подстраиваться под других, либо оставаться одной. Но она не могла задавить себя, не могла стать такой, как все.
Каждый раз она останавливала свой выбор на одиночестве. Ей тяжело в коллек-тиве, ее никто не любит. Она знает, что она обречена на вечное одиночество, но это ее не пугает.
И ведь на работе к ней относятся так же. Никому не интересно слушать ее, а ведь они не рассказывают ничего интересного. Все их разговоры крутятся вокруг денег, мужчин, работы. Их уже давно не интересует ничто новое, они зациклились на том, что у них уже есть. Они даже мечтать разучились. Все их мечты упираются в деньги.
- Ах, если бы у меня было много денег!
- Я бы наверное отправилась на Канары, нашла бы себе богатого мужика и…
Она же не понимала их, неужели это все, о чем они думают.
И здесь ее ни во что не ставят. Всем наплевать, что она что-то может. Все ее обязанности давно сузились до приготовления кофе и чая.
Никого не волнует и не интересует, что с ней случиться завтра и будет ли у нее оно.
А она давно уже всем простила их глупость. Она давно стала жить одна. И лишь пасмурными вечерами, она садится на полу, раскладывает карты и просит их показать, что ее ждет. Но карты никогда не меняют свою позицию, они говорят одно и то же. И зная это, Кира давно уже бросила гадать. Она просто сидит на полу и, тихо пуская слезу, пьет горячий шоколад и просит, сама не зная у кого, милосердия и понимания.
Вот и сейчас рабочий день подошел уже к концу, все разошлись по домам. И она идет в толпе, такая одинокая. Еще сентябрь и на улице, не смотря на поздний час, достаточно тепло.
Она заходит домой и тихо готовит себе ужин. В ее доме нет ни телевизора, ни радио ни магнитофона. В ее доме всегда стоит гробовая тишина.
И все идет по старому сценарию, который она знает от и до. Сейчас она поужи-нает, сядет за компьютер, просмотрит свою научную работу, может, добавит что-нибудь новенькое. А пока, ей остается сидеть и молча есть свой ужин.
Возможно, есть люди, которые ей позавидуют. Те, кто всегда в центре внима-ния и жизнь их бьет ключом. Они мечтают о таком вот ужине. Но они совершенно не понимают своего счастья, как только надолго остаешься один, начинаешь задумываться обо всем вокруг происходящем. И мысли эти далеко не радужны.
Она взглянула в окно и увидела лишь кусочек неба, залитого заревом, оставлен-ным заходящим солнцем.
«Наверное, - подумала она, - Море сейчас тоже очень похоже на небо.»
Недалеко от ее дома, была небольшая бухта. Днем там частенько загорали ме-стные жители, а по вечерам там никого не бывало. Бухта до сих пор не была оборудована, как любая набережная улица, и сохраняла свою первозданную красоту.
Она еще раз кинула взгляд на окно и встала. А ведь за все три года, что она здесь живет, она ни разу там не была. Времени было достаточно и она решила прогуляться.
Надев легкий сарафан и накинув на плечи такой же легкий шарф, она пошла про-гуляться.
А море было великолепно. Солнце еще не окончательно село и, уходя, решило за-лить все прощальным светом. Казалось, будто оно уходит навсегда и на прощание хо-чет оставить частичку себя, как на небесах, так и в море.
И эти прощальные лучи, пытаясь выжить, тянулись к земле в надежде найти спасение там. Но такие слабые и все же жестокие волны, не пускали лучики на берег. Они лишь немного подпускали их к песчаному пляжу и тут же забирали их обратно.
И небо и море было залито оранжевым. И от этого, не смотря на поздний час, все еще было светло.
Она сняла сандалии и пошла по песчаному берегу, настолько близко к воде, что находящие холодные волны облизывали ее ноги. А она медленно шла, опустив голову и слушая ветер, который слабо играл с ее волосами и сарафаном.
Казалось, что все исчезло, пропали люди, города, звуки, остались лишь море, небо и она. Единственным звуком были лишь звуки, издаваемые волнами, находящими и возвращающимися обратно.
И тут она услышала всплеск позади нее. Она повернулась и посмотрела вперед, там, откуда она недавно начала свой путь по воде, стоял молодой человек и смотрел куда-то в сторону уходящего солнца. Глаза его были печальны, как и ее глаза.
Она все так же медленно подошла к нему и посмотрела в том же направлении, что и молодой человек.
- Иногда мне кажется, что оно прощается с нами навсегда и именно поэтому оставляет нам свои лучи, - произнес он, не отрывая глаз с солнца, - Вы здесь впервые.
- Да, - коротко подтвердила она его слова.
- А ведь здесь хорошо, здесь пропадают люди, звуки, машины, весь город со своими заботами. Здесь остаются только уходящее солнце, море и пляж.
Он перевел глаза на нее, а она – на него. И перестали существовать люди, звуки, машины, весь город прекратил свое существование. Остались лишь они и уходящее солнце…