Разбитая ваза
Грозовая туча выползла из-за горы, как серое тесто из
квашни, и зависла над городом. Испугано забились листья
на тополях. Начался дождь. Мгновенно образовались кипя-
щие лужи, и потоки грязно-коричневой воды хлынули
вдоль обочин к решеткам дождевых люков. Улицы опусте-
ли. Субботний день был испорчен.
Удар пришелся по руке, и теперь ныли пальцы. Часы,
сверкая чечевицей маятника, пробили три. Жженые квасцы
от чего-то помогают, но я не решился смазать ими синяки.
Помнится, они помогают от ожогов... Или, может, кровь
останавливают?.. Но крови ведь нет. Лишь журчит вода,
смывая спитой чай, и еще у кого-то из соседей играет му-
зыка...
… Зачем хранить поломанные вещи? Самодеятельный
их ремонт не стоит ничего... Но необходимость стремянки
в доме определяется не наличием стеллажей с книгами, а
высотой потолка.
Теперь поломаны и стремянка, и люстра, а кусок штука-
турки упал и разбил вазу. Люстра и стремянка - это не
страшно. И штукатурка не так важна... Но что же будет из-
за вазы?.. Нет, я не берусь себе этого представить. Лучше
бы холодильник сгорел. Но ведь я не мог упасть на холо-
дильник. Он стоит на кухне, а я упал в столовой. И даже,
если бы я упал на него - так он старый. И прочный. Что с
ним станет? Без люстры можно обойтись. Есть бра... А что
если потолок залатать цементом? На люстре можно будет
подтягиваться. Провода выдержат. На них даже вешаются...
А как обойтись без вазы. Я-то смогу. Она мне с самого на-
чала не была нужна. Это жены ваза. Она в ней цветы дер-
жит. До посинения. Покуда я новые не принесу... А ваза -
она огромная... Как урна... Погребальная... Уличные они
больше. А погребальную я не видел. Но думаю, что она то-
го же размера... В этой ничего не было. Цветы завяли дав-
но. Я затолкал их в мусорное ведро, когда пришел и нашел
под ней обстоятельную записку:
- “Стасик, родной!
Я уехала к маме с Сашенькой. Если успею - вернусь се-
годня, но вернее всего останусь ночевать. Люстра еле дер-
жится. Ты ее укрепи. Если ты все же захочешь, то приез-
жай к нам. Не забудь только вынести ведро. Оно полное.
Целую тебя,
твоя Лариса”.
Ведро я выносить не стал. Оно еще не воняло. Но зачем
я полез к люстре?..
Мои размышления прервал короткий испуганный зво-
нок в дверь, и я пошел ее открывать.
Юрка с Виктором последний раз приезжали в прошлую
пятницу. И я уехал с ними. Не больше чем на час. Утром я
вернулся. Не мог я раньше! Мы далеко ездили и прокололи
колесо... Мы пытались это ей объяснить. Она не поняла...
- Ты один? - спросил Юрка, не заходя в дом.
- Нет с люстрой. А что будет, если потолок замазать це-
ментом?
- Мозги - лучше. - Появился в дверях Виктор. - Он что,
течет?
- Пока нет.
- Зачем же мазать?
- У меня люстра упала.
- Если цементом, - пятна останутся. Черные. Надо извест-
кой с песком. - Юрка тоже вошел в прихожую, и я закрыл
дверь.
- А жена где?
- У тещи. До дождя уехала.
- То-то ты музыку включил!
- Это соседи... Да проходите же вы!
- Ну, тогда поставь водку в холодильник... - они стали
снимать мокрую обувь.
Яичницу я передержал, зато там было много колбасы и
жира. Соленые сморщенные огурцы заплесневели. Хлеб
еще оставался. На одноногом разлапистом журнальном
столике было тесно, но уместилось все, даже сковородка.
- За что пьем? - спросил я. Виктор уставился в пол и этак
безразлично сказал
- Юрка жениться...
- Серьезно?
- Ну...
- Когда?
- На днях...
- И ничего нельзя сделать?
- Не-е-е... Бесполезно.
- Ты ее видел?
- Да.
- Ну и как?
- Увидишь сам.
- Ладно.
- Я не как вы женюсь, - обиженно заговорил Юрка. - Я ей
сразу сказал: - “Во-первых - друзья. Потом суббота и вос-
кресенье - я на рыбалке. В конце месяца... - Мы работаем!
А в начале месяца - отгулы, и я опять на рыбалке. Согласна
- так согласна. Нет - так нет... Она согласилась”.
Я пристроил на столик пепельницу и открыл окно. На
улице было серо свежо и мокро. Дождь не то кончался, не
то переходил в затяжной...
Потом мы давали Юрке ценные советы, которые обычно
принято давать в таких случаях. Это ему надоело, и он от-
правился на кухню. Кассета в магнитофоне кончилась. Я
стал выбираться из-за стола, чтобы поставить новую, как-то
неловко дернул рукой и зацепил хрустальную стопку. Вод-
ка разлилась. Стопка докатилась до угла стола, пере-
вернулась в воздухе, упала на железную лапку стола и раз-
билась. Виктор попытался подхватить ее на лету, но толк-
нул стол и уронил другую стопку. Стопка не разбилась, но
от нее отвалился изрядный кусок. Виктор сначала замер,
потом, взявши в руки стопку, попытался приладить к ней
отколовшийся кусок, бормоча: - это она об сковородку, на-
верное, ударилась. Кусок, как назло, не прилипал. Да и, во-
обще, он не мог прилипнуть!
- Брось. Мелочи... - сказал я. - На счастье. Здесь все на со-
плях держится. А жена сервизы покупает. Ремонт надо де-
лать. А на что? Надо перебить все сервизы и вазы. И пусть
разводится. От хрусталя - жизни нет.
В это время отворилась дверь, и появился Юрка в моих
болотных сапогах. - Ты посмотри, какие у него сапоги но-
венькие! Он же их ни разу не одел! - Увидал осколки на
полу. - Вы что же без меня посуду бить начали? А я? Я мож
тоже хочу?
- Во! - воскликнул я. - Он женится, а меня холостяком по-
решил сделать... А почему бы и нет? Вот сейчас перебью
все сервизы и тут же холостым к завтрему стану. Красота!..
- Да оставьте вы это дело. - Рассудительно сказал Виктор.
- Для развода хватит и того, что набили.
- Нет, не хватит. - Сказал я. - Я свою кадру знаю. Ее так
не проймешь. Мало. Только на скандал общественный по-
яет. С угрозами и Тещей. Надо еще что-нибудь для полно-
го развода грохнуть. Я думаю, что вон та ваза чешского сте-
кла специально для этой цели и была куплена. - И я напра-
вился к шкафу, и стал доставать из него вазу.
- Слушай, перестань дурака валять! - сказал, рассердив-
шись, Виктор. - А то мы сейчас встанем и уйдем. Что за
глупости! Поставь вазу! - Я поставил вазу не стол.
- Ладно. Я как-нибудь потом разобью... Ну а сейчас, что
мы делать-то будем?
- Поехали на рыбалку. - Тут же нашелся Юрка.
- Так там дождь. И где брать наживку?
- Дождь кончился. Я в окно видел. А все что нужно и на-
живка у меня в гараже. С прошлой рыбалки. Ничего не
поймали. Не клевало.
- Надо еще еды взять - сказал Виктор.
- Возьмем хлеб колбасу и огурцы. - Юрка углядел все это
на моей кухне.
- Огурцы заплесневели - сказал я со знанием дела.
- А плесень - сверху. - Сказал Юрка.
- Сверху. - Согласился я, памятуя о его готовности под-
держать мои битейные начинания
- А мы возьмем снизу. Там нет плесени?
- Нет.
- Вот видишь!
- Хорошо. Раз ты все так знаешь - ты и будешь склады-
вать. Это подготовка. К семейной жизни. Я же, покамест,
записку напишу. Пока они возились на кухне я, взяв бумагу
и ручку, написал следующее:
- “Ларчик я все разбил сломалась стремянка пришлось
срочно уехать скоро вернусь. Целую Твой Стася”.
Положил записку на стол, а чтобы она не улетела, при-
давил ее толстым донышком разбитой вазы. Потом мы вы-
шли из дома. Шлепая болотными сапогами, я чувствовал
себя одним из трех мушкетеров. Лужа у подъезда была
только по щиколотку.
Мотоцикл, урча, несся по влажному шоссе. Позади го-
род сползал потоком огней с горы, и вспыхивали, ломая
небо молнии, а впереди под одинокой полярной звездой
раскачивалась Кассиопея. Ветер нес в лицо запахи кизяка и
лоха.
В свете фар вдруг возник маленький мотоцикл, у заднего
колеса которого склонилась человеческая фигура. Юрка
сбавил ход, а подъехав поближе вообще остановился. Фи-
гура оставила заднее колесо и направилась к нам. Одета
она была в широкий из самого грубого брезента плащ.
Кепка покоилась на голове вместо шлема, а под ней худое,
вытянутое лицо, большую часть которого занимали чер-
ные усы. Над ними возвышался нос с горбинкой. А глаз. -
Тех просто не было видно в темноте - одни морщины. Че-
ловек был обут как, и мы в высокие рыбацкие сапоги с от-
вернутыми в дорогу голенищами. Он заговорил, еще не ус-
пев подойти к нам, этак, по особенному, не то чтобы сгор-
бившись, но как-то ссутулившись:
- Да вот цепь подтягиваю. Из-за реки еду.
- Что-нибудь поймали? - спросил Юрка.
- Нет ничего. Пусто. - Он подошел поближе и, опре-
делив для себя, что мы не рыбнадзор как-то так сразу вы-
прямился, но при этом больше ростом не стал, а после пау-
зы продолжил: - Но вот три дня назад, за один день, я че-
тыреста штук тарашек поймал. Бабка говорит: - “Да не вези
ты! Класть некуда..." Ну да. И действительно. Некоторые за
весь сезон столько не ловят, а я за один день... Да-а-а... -
протянул он задумчиво, и уточнил: - Утром сто девяносто
пять. И вечером еще двести четырнадцать... - Холодильник
- полный! - Повернулся и, уже основательно ступая, вер-
нулся к мотоциклу и вновь склонился к заднему колесу.
Юрка развернул наш мотоцикл поперек дороги и включил
фару.
- Вот спасибо! - а то ничего не видно, - обрадовался ры-
бак.
- А что с мотоциклом? - Виктор вывесился из коляски.
- Да вот цепь ослабла и тарахтит. Думаю: - дотяну до ка-
нала - хоть у воды ночевать, если что. А то едешь, а она
трах-тах-тах - того и гляди соскочит... А мощный у вас ак-
кумулятор! Ишь как светит!..
- А как вы ее подтягиваете? - глупо-серьезно спросил Вик-
тор.
- А вот так, - заявил тот, орудуя какой-то кривой железя-
кой, как рычагом. Он молча провозился еще несколько се-
кунд, потом затянул гайку и, удовлетворенно оглядев ра-
боту, сообщил: - Вот и все подтягивание. - Это зверь, а не
машина, - продолжал он. - Специально будут делать такую
- не сделают. Под гору едешь, газку прибавишь, а он: “Хр-
р-р” - и назад. Газ сбросишь - нормально. Опять приба-
вишь - “Хр-р-р” - и назад. А если не сбросишь - цепь пор-
вется... А вы что, рыбу ловить?
- Да. Вы не знаете, здесь что-нибудь ловиться?
- Здесь? Ничего. - Заявил рыбак и развел руки в стороны.
- Ни-че-го. - Добавил он по слогам для большей убеди-
тельности.
- Ну и хорошо. - Юрка стал разворачивать мотоцикл.
- Но, знаете что, ребята! Я вам скажу. Есть одно место.
Это надо ехать прямо... Вы эту дорогу до поселка знаете?
- Знаем. - Сказал Юрка.
- Так вот. Там за поселком есть мост. Есть?
- Есть.
- А за мостом есть дорожечка к морю...
- Да что-то не припомню...
- Есть! Есть! Так вот, она идет к морю. Да вы не за-
блудитесь. Там еще две трубы лежат - в них вода из речки
течет. Вот как эти трубы увидите - так поворачивайте на-
право. Значит, сначала - трубы. Через них переедите и на-
право. Да там другой дороги-то и нет. Там только одна до-
рога - через трубы, - он даже притопнул ногой в сапоге, по-
казывая, что там, действительно только одна дорога. - Вот
она! - воскликнул он, будто увидев, то, что делается за пят-
надцать километров от него. - Так вот. Свернете - и вверх.
Там мост будет. Вниз от него - костры жгут... Бабы в ку-
пальниках... Весь берег в бабах. Их там во-о-о!.. - он развел
руки, показывая, сколько там баб. - Рыбы - нет. А баб нава-
лом... - он задумался. - А вот выше моста... Там тишина... И
такой затончик. Вода тихая-тихая,.. - он помолчал, - и ле-
щик, и сазан и сомы... И какие сомы! Удочку только забро-
сишь, - поплавок: - тю-тю-тю-тю... - и под воду. Есть! - Вот
он, красавчик!.. - Мне даже показалось на секунду, что он
прямо тут, на асфальте, посреди малоезженой дороги в сте-
пи вытянул из затончика небольшого, но вполне прилич-
ного сазанчика весом этак килограмма в полтора. Я даже
головой затряс. - А он тем временем продолжил: - Так вот,
ребята, - вы долго не задерживайтесь - езжайте. И я поеду.
Бабка, небось, заждалась. Там на зорьке клев. Только смо-
трите. - Вниз от моста - бабы. Вверх - сазаны. Понятно?
- Понятно, - сказал Юрка. - Спасибо вам.
- Да чего там!.. Вы езжайте!
- Поедем.
- Ну, счастливо! - Он сел на мотоцикл и уехал в сторону
города.
- Ну что? Поедем туда где “не бабы”? - спросил Юрка
склоняясь с седла к люльке. Но Виктора не вдохновил рас-
сказ рыбака. - Рыба, - сказал он, - если она есть, то она вез-
де есть, а если ее нет, то хоть что хочешь делай, - а ее не
будет. Тут уж сетями только ловить мож- но. И то - пой-
мают и в тюрьму посадят, - совершенно логично закончил
он.
- Значит, сворачиваем здесь? - Спросил Юрка.
- Да здесь. - И мы свернули на грунтовку, что тянулась
вдоль канала, наезженную рыбаками и охотниками.
Мотоцикл ворчал и вгрызался в дорогу, а она извивалась
под ним размокшей колеёй и шлепала кусками грязи по
моей спине. За очередным поворотом, покуда мотоцикл
шел как-то так боком, оказался очередной спуск, заканчи-
вающийся, видимо не пересыхавшей от сотворения мира,
лужей. Юрка выровнял мотоцикл и пытался было затормо-
зить на этой грязюке, но было поздно и мы въехали-таки в
победоносно вспенившуюся и заглушившую мотор лужу.
Мотоцикл остановился. Хлюпая тяжелыми сапогами, мы
вытолкали его не сухое место, кое-как завели, но мотор ус-
пел остыть и через пару луж заглох окончательно, будто
никогда и не работал, и, вообще, казалось непонятным: -
каким же это образом и для чего он оказался пристроен-
ным на этот трехколесный агрегат. Юрка был убежден, что
все это устройство непременно надо толкать и дальше. Нам
же с Виктором, показалось то излишним и ни к чему хоро-
шему не приводящим. Пока мы все это выясняли, переме-
жая выяснение жизненных позиций с попытками толкнуть
то, что прежде называлось мотоциклом, в какую-нибудь из
сторон, под ним, неизвестно откуда, ибо дождь давно уж
кончился, образовалась вязкая лужа, а сам он погрузился в
нее аж по выхлопную трубу Грязь же при этом, чмокая под
нашими ногами, старательно пыталась нас разуть. В конце
концов, упарившись, Виктор уселся на люльку и пустился в
основательные рассуждения:
- Раз мы не можем вытащить мотоцикл - значит, его во-
обще никто не вытащит. Так?
- Так, - охотно согласился я, которому тоже изрядно на-
доели наши водянисто-грязевые физические упражнения.
- Берег - недалеко. - Продолжал Виктор. - Мотоцикл
пусть здесь стоит. Пойдем хоть рыбу попробуем поймать.
Я тут никогда раньше не ловил, но люди вон видишь – ло-
вят. - И он указал на маленький костерок в метрах шести-
сот от нас выше по течению канала.
Я с ним был полностью солидарен, но Юрка, невесть с
чего, а может быть как хозяин мотоцикла, оказался реши-
тельным противником таких разумных решений.
- Вы, оба - бездельники. С вами в сухую погоду колышка
от палатки из песка не вытянуть - не то что мотоцикл из
грязи. Вы чем угодно занимаетесь и черти что сочиняете
вместо того чтобы толкать. Я ложусь спать. А вы можете
ловить все что угодно: - Раков, крабов, пиявок, комаров. -
Один черт ничего не поймаете потому как бездельники.
Идите и ловите. Если утонете - спасать не стану. Забирайте
удочки и уматывайте. Я - спать буду.
Мы взяли связку удочек, фонарь, мешок с приманкой,
сказали Юрке, что он может в любое время к нам при-
соединиться, и отправились к обрывистому берегу, под ко-
торым чернела вода канала. Мы расположились у одиноко
росшего на берегу дерева, разобрали удочки, как-то при
свете фонаря, но вроде правильно, приладили наживку,
спустившись к воде, закинули удочки, укрепили удилища.
Поплавков видно не было, но у нас был фонарь недавно
купленный, с выставленным фокусным расстоянием, соби-
равший лучи в правильную и далеко светящую точку. И
мы вернулись под дерево к сложенным там вещам, и ус-
троились в темноте, полулежа на куче свежесрезанного ка-
мыша.
- Слушай, Вить, а чего это нас понесло в дождь на ры-
балку?
- Не знаю. Это же Юрка удумал. А сам, зараза, спать лег.
- Может быть костер разожжем?
- А зачем?
- Просто...
- Как хочешь.
- Мне - лень.
- Тогда сиди.
- А как мы увидим поплавки?
- У нас фонарь есть.
- Ах, да... А хорошо бы сейчас куда-нибудь, где сухо, му-
зыка, танцы...
- Это в два часа ночи?
- А почему бы и нет? Зря мы сюда свернули. Надо было
бы ехать туда, где мужик говорил...
- Ты думаешь там дорога лучше?
- Да нет, но хоть общество...
- А здесь чем хуже? Вот сейчас может быть клевать нач-
нет.
- Ага. Жди!
- А что? Надо удочки проверить. - Виктор взял фонарь и
пошел к воде. Я поднялся идти за ним. Внезапно фонарь в
его руках непонятно зачем описал некое подобие не то
круга, не то полукружия и исчез, исчез и Виктор и раздался
всплеск, потом отборная ругань, потом и я подошел к бере-
гу и увидел Виктора стоящего по колено в воде и светя-
щийся фонарь плавно выплывающий на середину канала.
Некоторое время он еще продолжал светиться, потом погас
и исчез, очевидно навсегда, а Виктор, продолжая ругаться,
полез обратно на берег. Вслушавшись в его высказывания,
я понял, что он поскользнулся на замечательно скошен-
ном, но неубранном камыше и выронил фонарь, а тот упал
в воду, а Виктор бросился его спасать, а голенищ у сапог не
поднял, и, провалившись по колено - залил в них воду чуть
не до краев.
Выбора не было. Я отправился за дровами. В темноте на-
летел на сухое дерево, чуть не выколол себе глаза, разо-
злившись выломал его почти что с корнем, и поволочил
обратно. Виктор тем временем, успел снять сапоги, вылить
из них воду и отжать носки и портянки. Ветки у дерева,
хоть и сухого были совсем не ломкие и очень колючие.
Но, в конце концов, костер разгорелся, портянки и носки
по-висли на неких ни на что не похожих и потому неопи-
суемых приспособлениях из веток с одной его стороны, а
мы сидели на плаще с другой, тучи невесть куда разбежа-
лись - будто и не было того проливного дождя, в небе как-
то так боком повисла круглая луна и вода в канале стала
этак невинно поблескивать осколками света, будто не при-
нимала она никакого участия в исчезновении нашего светя-
щегося друга-фонаря, будто он сам по себе решил пожить
свободно в свободной природе.
- Разве это сапоги? - Сетовал Виктор. - Чуть что - и по-
рвались. Вот у моего деда были сапоги - это сапоги. Из
свиной кожи, смазанные дегтем. Представляешь? - Ходи
хоть по битым стеклам или гвоздям. Он их на чердаке дер-
жал. Вот почти как эти, только кожаные. Так они у него со-
всем засохли и развалились от старости...
- Надо бы посмотреть - что там Юрка делает.
- Спит.
- А как он спит на мотоцикле?
- Наверное, в коляске, не за рулем же?
- А кто его знает? Может быть, вытащим мотоцикл?
- Утром вытащим.
- А сейчас что будем делать?
- Рыбу ловить.
- Так ведь темно и фонарь уплыл.
- Будем периодически вытаскивать удочки. Может что-
нибудь и поймаем. Мы же на рыбалку ехали...
Рыба определенно не клевала. Много раз мы вытаскива-
ли удочки и забрасывали вновь, но все без результата. На-
конец, нам это надоело. Приближался рассвет. Нас размо-
рило и хотелось спать. Мы лежали рядом с костром, в ко-
тором догорал ствол засохшего дерева, и желтоватые язы-
чки пламени перебегали по углям.
- Ты пойми, - говорил Виктор. - Вот мы отработали, выр-
вались, уехали на рыбалку, вымокли, сейчас приедем, и
спать ляжем. Завтра на работу - и поминай, как звали. А
наши жены? Их тоже понять надо. Ты думаешь, им наши
заработки нужны? Да черта с два! - Им внимание нужно. В
кино ее своди, в гости, на природу вывези... А то, за что же
ей такое, - сидеть дома одной, с детьми? Стирка, уборка,
ужин, обед, завтрак, тебе подай, сыну нос утри. Да любой
из нас на ее месте бы взвыл, взбесился, и понатворил
бы черти чего, но так бы не жил. Я бы, например, так бы
точно не выдержал. - Или бы всех поубивал, либо бы дом
спалил... Или взять тебя. - Жена к матери ушла, тебя од-
ного бросила, не помогла, ты все переломал, обиженный
уехал, сам не убрал, мне не дал убрать, и жена у тебя пло-
хая! А ты бы ей сказал, что она обидит тебя, если уедет,
объяснил бы, попросил остаться... А теперь? Ты только
представь сейчас себя на ее месте, когда она домой вер-
нется! Представил?
Я изобразил на лице представление себя на месте жены.
У меня это, наверное, неплохо получилось, потому что,
глядя на меня Виктор спросил:
- Ну и как?
- Скверно.
- Вот так то. А впрочем, кто вас разберет! Странно вы как-
то живете. Ты у себя, - она у матери. Я сына твоего один
лишь раз у тебя дома видел. И как ты это терпишь?
- Это по усмотрению. На кого как действует.
- А на тебя как?
- У матери ей легче, чем со мной.
- Она права. Ты хороший парень, верный друг, но, ты уж
меня извини, - муж ты никакой.
- Спасибо на добром слове.
- А ты не обижайся. У тебя - сначала дружба, а потом же-
на. А жена - она сначала женщина, а потом уже друг... Да у
меня не лучше... Только моей вот бежать некуда - мать да-
леко. Вот и терпит. А у твоей все рядом - и ты и мать - вот
и носиться.
- Тут ты прав: - замашки у меня дурные... И опять-таки -
плохо обеспечиваю. Мало домой приношу. Мне бы воро-
вать выучиться - так мне бы тогда цены не было. Ей бы на
всю жизнь хватило, а я уж как-нибудь свой век бы в тюрьме
скоротал. Да и вообще ей не муж, по-моему, был нужен, а
кассовый аппарат, откуда бы деньги сами собою бы и сы-
пались, а она бы и знать не хотела, откуда они там появ-
ляются - это очень низменно - знать, откуда деньги берутся,
гораздо возвышенней их на всякое дерьмо без счету тра-
тить. Ты что же не знаешь, что “Мужчина - он должен...”?
Не-е-е, по лицу вижу - не знаешь. Но ты не расстраивайся,
я тоже не упомню: - “Когда же я так сильно задолжал”?..
- Ну, ты тут не совсем прав. Мужчина - он должен дом
обеспечивать, - Чтоб все в доме было, как у людей. А если
он этого не делает - так за что такого любить?
- Не знаю. Но я как-то с детства считал, что если любят -
то - “потому что”. А когда “за что-то” - так это, вроде, про-
ституцией называлось... А ты случаем не знаешь, от чего
помогают жженые квасцы?
- Шутишь?
- Да нет, - серьезно. Я перед вашим приходом об этом как
раз и думал, а потом забыл.
Виктор задумался.
- Нет, не знаю, - сказал он, наконец. - А тебе зачем?
- Да я их как-то купил.
Рассвело неожиданно быстро. Мы так ничего и не пой-
мали. Мотоцикл на удивление легко вылез из грязи и, пока
мы шли к дороге, Юрка без особого труда выехал на нем
из всех луж. Асфальт был уже сухой, а солнце поднялось
над горизонтом. Белесое солнце, обещающее жаркий день.
Хмель выветрился. После бессонной ночи тело, казалось,
стало легче, и спать не хотелось. Надо было помыть мото-
цикл и хоть как-то почиститься.
- Давай, Юра на озеро... - Сказал Виктор, и, обернувшись
ко мне, добавил. - Семь бед - один ответ.
- Поехали... - сказал я, соглашаясь с ним.
Мы неслись по асфальту пустого шоссе. Вдруг Виктор
засвистел. Я - за ним, и от того, почему-то, стало весело.
Впереди на дороге показался экскурсионный автобус. Мы
поравнялись с ним. Там у окна, сразу за водителем, сидели
две девушки. Уставившись на них, Виктор хлопнул по
Юрку колену и, привстав в коляске, умильно прижал руки к
сердцу. Девушки засмеялись. Тогда Виктор начал делать
вид, будто собирается вот так вот, в едином душевном
порыве, и перелезть прямо на ходу на закупоренный авто-
бус, но Юрка дал газ, Виктор не удержался и плюхнулся в
коляску, и мы с ревом и треском понеслись дальше к за-
сверкавшей впереди дымчатой глади пригородного озера...
... Часы пробили двенадцать...
- Это хамство! Разбить вазу, которую мне подарила мама!
Наглость какая! Ты – пьяница и друзья твои - пьяницы!
Ах, если бы я знала за кого выходила замуж! Нет, только
подумайте! Не успела уехать из дома, как тут вся посуда
перебита. Пустые бутылки по углам валяются, а он целую
ночь пропадал неизвестно где!
- На рыбалке...
- Знаю я ваши рыбалки! Что ж это без рыбы? Хоть бы
мороженую ставриду принес! Или у тебя денег нет? Молчи!
Ты всегда найдешь как оправдаться! И твои друзья - тоже
хороши! Знают что ты женат. - Нет. Ходят. У нас же семья!
А они приходят. В два часа ночи могут заявиться!..
- Если у нас - семья - так сидела бы дома!
- Чтобы видеть ваши пьяные хари?! Да ни за что!!! Эта ва-
за половину месячной зарплаты стоит! Вот пусть твои дру-
зья точно такую же купят! Сволочи!!! У себя, небось, вазы
не бьют! К тебе приходят!
- Да я сам ее разбил.
- Подлец ты после этого! Больше никто!!
Жена разошлась не на шутку. Этакая длинноногая фу-
рия в джинсах и распашонке. Она металась по комнате,
стуча высокими каблуками, а гибкие руки то и дело по-
правляли рыжие свежезакрученые кудри. Огромные голу-
бые глаза сузились в узкие щелки, обычно прямой нос за-
острился и изогнулся хищным клювом, а рот и без того
большой, растянулся от серьги до серьги. - Негодяй!!! Уби-
райся в своих поганых сапогах!! Видеть тебя не хочу!!
- Ну уж нет. - Тут я разозлился. - Я из своего дома никуда
не пойду. Не хочешь меня видеть, - забирай свой вонючий
хрусталь и уматывай... Туда, где вчера ошивалась. К ма-
мочке своей! Или еще куда. - Я не проверял. - Разводись со
мной и выходи вместе с мамочкой замуж. - За банковский
сейф! - Он больше для ваших целей подходит. Только
прежде чем в постель с ним ложиться - не забудь ключ от
него потребовать, а то опять прогадаешь!..
- Подонок!!! - Взвизгнула она и влепила мне пощечину. -
Больше ты меня не увидишь! И сына тоже не увидишь!!! -
И она выпорхнула из комнаты. Хлопнула входная дверь.
Я устало опустился на диван. Да. Вид комнаты не радо-
вал. По середине стола - сковорода и грязные тарелки с
вилками, зачерствелый хлеб, окурки в пепельнице, осколки
у двери, дыра в потолке. В углу комнаты - штукатурка и раз-
битая люстра... Как после погрома. Права где-то жена... А
ведь, в сущности, ей до меня и дела то нет. Или есть? Или
что-то мы не понимаем?.. В кино своди... На природу вы-
вези... А как?
Замечательная была луна над каналом... Как это полу-
чилось?.. Разбилась ваза.
Я оглянулся. В серванте на прежнем месте стояли, и уце-
левшие хрустальные стопки и ваза чешского стекла. Стоп-
ки стояли аккуратно, так чтобы не было заметно отсутствия
двух разбитых, а дневной свет играл на покатых углах вазы,
как и утром на глянцевой поверхности озера, в котором мы
мыли мотоцикл, а грани ее были цвета песка на берегу. Се-
годня я опять не увижу сына. Вижу его раз в неделю. Как
они решат, что необходимо мое влияние. А какое я могу
оказать влияние?.. Как же я устал! И глаза слипаются...
Вот я иду вдоль берега канала, и камыш хрустит под но-
гами. В желтом пламени костра горит ваза, а из нее выпол-
зает змея с черными пятнами и басит: - “В кино своди ме-
ня”. Я ей объясняю, что спать хочу, а у нее яд сочится из
пасти и подползает она ко мне и извивается... Вот она уже
близко и готова укусить, но скатывается по камышу в воду
и почему-то, вроде, гаснет, а вместо нее из канала высо-
вывается вся в тине усатая рожа тещи и шипит: - “Развод!”
Я попытался плюнуть в нее и проснулся. Солнце опять за-
рылось в новые, откуда-то наплывшие, тучи и редкие капли
уже стучали в стекло. Где-то играла гитара... Это еще не
развод... Желтая ваза стояла в серванте. Совсем целая ваза!..