Сэм

               
        1.
   
     - Для  чего  столько  лекарств? – Сэм  удивлённым  взглядом  скользнул  по пузырькам  и  упаковкам  с  таблетками, высыпанным  Таней  на  кухонный  стол. – Твоему  отцу  хватило  бы  и  половины  всего  этого…

     Таня  скинула  с  себя  мокрый  плащ  в  прихожей  и  вернулась  в  кухню. В  глазах  её  поскакивали  бесенята, но  она  не  показала  этого  Сэму. Она  поправила  влажные  волосы, опустилась  на  табурет  и, не  глядя  на  него, спокойно  спросила :

   - Как  он? – она  достала  из  коробочки  баночку  с  пилюлями  и,  разворачивая  листовку-вкладыш  к  ним, исподволь  наблюдала  за  тем, как  Сэм  разглядывает  принесённые  Таней  препараты.

   - Спит,- ответил  Сэм.- И  чего  ты  переполошилась  из-за  какой-то  простуды, не  знаю…

   - Не  какой-то!- возразила  Таня.- В  его  возрасте  и  этого  хватит, чтобы  надолго  свалиться. Пневмония  у  него  уже  недавно  была…

   - В  его  возрасте!- недовольно  хмыкнул  Сэм.- Да  в  его  возрасте!.. А  это  что  такое?!.- он  вдруг  вскинул  на  девушку  недоумевающий  взгляд. Сэм  вертел  в  руках  таблетки, назначение  которых, видимо, было  ему  хорошо  известно.- Э т о  ты  тоже  е м у  купила?- недоверчиво  посмотрев  на  Таню, спросил  он  у  неё.

     Та  в  свою  очередь  внимательно  посмотрела  на  него  и  осторожно  ответила:

   - Нет.

   - А  тогда?..- заикнулся  было  Сэм, но  увидев, каким  стало  выражение   лица  девушки, вдруг  осёкся.- Не  хочешь  же  ты  сказать,- так  же  осторожно  предположил  он  после  небольшой  паузы, - что  приобрела  э т о… для  себя?

   - Нет, - не  спеша  с  ответом, сказала  Таня. Она  слегка  лукаво  улыбнулась. – Я  подумала… может  быть… для  тебя?..

   - Помилуй!- сдержанно  вспыхнул  Сэм.- Зачем  мне  таблетки  от  импотенции?- он  даже  поднялся  из-за  стола  и  воззрился  на  Таню  сверху  вниз.

   - Ну… вы  с  Дедом  всё  о  возрасте  да  о  возрасте… Всё  пытаетесь  меня  убедить, что  вы  уже  старики, оба?..

   - Не  о  том  ты, Таня!- с  досадой  поморщился  Сэм. Снова  она  спровоцировала  его  на  откровения!

      Сэм  чистым, ничем  не  замутнённым, холодным  взглядом  учёного-исследователя  очень  внимательно, пытливо  смотрел  на  девушку.

     Тане  нравилось, когда  он  т а к  на  неё  смотрел. Ей  нравилось  быть «объектом» его  изучения. Ни  страсти, ни  волнения  не  было  в  этом  его  исследовательском  взгляде, один  лишь  чисто-научный  интерес  к  ней, Тане, как к  подопытному  кролику. И  ещё  этот  взгляд  означал, что  Сэму  снова  пришлось  взглянуть  на  неё  серьёзно.

     А  он  всё  думает, что  она  сдалась? Пусть  даже  и  не  надеется! От  шутливых  полунамёков  не  пора  ли  переходить  к  делу?

   - Таня, ну, сколько  можно?- опершись  руками  о  край  стола, наклонился  к  ней  Сэм.

     Девушка  сначала  потупилась, потом  подняла  на  него  глаза, полные  отчаянной  решимости, и  мягко  накрыла  его  руку  своей  ладонью.

   - Неужели, дойдёт  до  того,- тихо  задумчиво  проговорила  она,- Что  ты  будешь  меня  избегать, Сэм? ( Хотя, почему - дойдёт? Уже  дошло…)

   - Ну сколько  можно, Таня?..- Сэм  устало  покачал  головой.- Мы  с  тобой  уже  не  раз  говорили… на  эту  тему… Есть  много  мужчин  гораздо  моложе  меня…- с  нескрываемой  досадой  проговорил  он, но  руку  не  убрал. Та  покоилась  под  тёплой  Таниной  ладошкой, даже  не  дрогнув  от  её  прикосновения, как  впрочем, и  ни  один  мускул  не  дрогнул  на  его  красивом невозмутимо-спокойном  и  таком  дорогом  лице…

     Таня  воспользовалась  тем, что  Сэм  склонился  над  ней, приблизилась  к  нему  и, сдержанно  вздохнув, вдруг  прислонилась  лбом  к  его  плечу.

     Сэм  приобнял  девушку  за  плечи  и  заставил  подняться  из-за  стола.
Какое- то  время  они  молча  смотрели  друг  на  друга.

   - Танюш…- тихо, убедительно  заговорил  было  Сэм, но  Таня  его  перебила.

   - Пожалуйста!..- умоляюще  проговорила  она,- Дай  же  мне  шанс!.. Мы  же  взрослые  люди…

     Тут  за  стеной  раздался  слабый  призыв  Деда : «Таня!»

     Девушка  тут  же  отстранилась  от  Сэма, взгляд  её  сразу  же  потух. Сэм  попытался  было  улыбкой  сгладить  неловкость  момента, но  Таня  уже  вышла  из  кухни.

     2.

     Сэма  все  звали  Сэмом  с  тех  самых  пор, когда  ему, молодому  начинающему  учёному  с  группой  своих  коллег  довелось  побывать, как  тогда  говорили – по  обмену  опытом, в  США  в  известном  на  весь  мир  институте  селекции  и  генетических  исследований. По  паспорту – Семён  Сергеич – он  стал  вдруг  Сэмом. Кличка  прижилась, как  удачно  вживлённый  орган.

     С  Дедом, Таниным  отцом, Сэм  трудился  в  своём  НИИ  плечом  к  плечу  до  тех  самых  пор, пока  тот  не  вышел  на  пенсию. Они  дружили  всю  свою  сознательную  жизнь, несмотря  на  разницу  в возрасте. Танин  отец  был  старше  своего  друга  и  соратника  на  двенадцать  лет. Вышло  так, что  они  и  жён  своих  потеряли  друг  за  другом, сначала  Сэм – лет  пять  назад, а  потом - Дед… У  обоих  были  уже  давно  взрослые  и  «пристроенные»  дети, за  исключением  Татьяны, правда. Она-то  как  раз  и  была  их  непреходящей  головной  болью.

     Дедом  отца  Тани  звали  только  близкие  люди, кого  сварливый  Дед  готов  был  терпеть  в  своём  присутствии. Потеряв  не  так  давно  жену, Танину  маму, он  теперь  нет-нет, да  и  раскисал : то  запьёт  ненароком, то  в  хворь  ударится, вот  как  сейчас – умудрился  простыть, когда  на  улице  стоит  такая  жара. В  этот  раз, правда, он  два  дня  подряд  попадал  под  проливной  дождь, без  которого  не  обходился  почти  ни  один  день  этого  июня. И  дожди, и  жара, – просто  тропики  какие-то!

   Дед  пару  раз  вымок  до  нитки, добираясь  с  дачи, как  нарочно, именно  сейчас  отправив  на  техосмотр  свою  машину. В  общем, всё, как  нарочно! Вот  и  слёг  с  температурой  под  сорок  и  ангиной.

     Хвори  цеплялись  к  нему  всё  чаще, может  потому, что  он  сам  не  сопротивлялся  болезням, перестав  видеть  в  продолжение  своей  жизни  какой  бы  то  ни  было  смысл. После  смерти  жены  эта  самая  жизнь  казалась  ему  пустой  и  совершенно  никчёмной. Вот  и  волочил  он  своё  существование  под  присмотром  дочери.

     Таня  так  до  сих  пор  и  не  вышла  замуж, хотя  ей  уже  давно  стукнуло  тридцать. Сначала  она  нянчила  одного  за  другим  своих  племянников, сыновей  своего  старшего  брата, когда  тот  с  семьёй  еще  жил  вместе  с  родителями. Потом, когда  брат  отделился, внезапно  слегла  с  ужасной  болезнью  мама, и  Таня  на  несколько  лет  стала  буквально  прикована  к  дому…

      Потому  пока  и  не  сложилось  у  неё  того, что  принято  называть  «личным  счастьем», не  встретился  ей  человек, готовый  разделить  её  непростую  жизнь.

     И  вот  теперь  отец, которому  под  семьдесят, решил  испытывать  на  прочность  её, Танино, терпенье. Не  мог  он  переждать  ливень! Надо  было  ему  тащиться  всем  дождищем! Вымокнуть, схватить  простуду, да  ещё  отказываться  от  лекарств!..

     Таня  не  признавалась  себе, что  ужасно  устала  ото  всего  этого. Она  приветливо  встретила  Сэма, когда  он  зашёл  навестить  Деда, с  облегчением  оставила  их  вдвоём  и  ушла  в  аптеку.

      Она  брела  по  улице  под  мелким  тёплым  дождиком, думала  свои  нерадостные  думы  и  не  спешила  возвращаться  домой. Ей  было  о  чём  подумать. Приход  Сэма  только  подтолкнул  её  мысли  к  тому, чтобы  ещё  раз  всё  хорошенько  взвесить…

     3.

     Сэма  Таня  знает, сколько  себя  помнит. И  сколько  себя  помнит, она  всегда  любила  его. Девчонкой  она  даже  ревновала  его  к  его  собственным  дочерям, особенно  когда  те, визжа  от  удовольствия, висли  на  нём, а  ей, Тане, уже  не  доставалось  его  ласки, ведь  у  него  же  были  только  две  руки, которыми  он  крепко-крепко  прижимал  к  себе  своих  смеющихся, довольных  жизнью  девчонок. Её, Таню, свой  собственный  отец  никогда  так  не  любил  и  не  баловал, как  Сэм  любил  своих  дочерей, и  ей  всегда  т а к  хотелось, чтобы  на  их  месте  вдруг  оказалась  она, Таня – одна  единственная, горячо  любимая  и  обожаемая!..

     Она  помнила  Сэма  всегда  весёлым, смеющимся, любившим  шутки  и  всевозможные  розыгрыши. А  как  он  играл  на  гитаре  и  с  волнующей  хрипотцой  пел  песни  о  дальних  странах, морях-океанах, о  жгучих  красотках  и  не  менее  жгучих  красавцах  и  их  необыкновенной  любви!..

     Сейчас  Сэм  был  почти  таким  же, каким  Таня  помнит  его  с  детства, на  удивление  мало  изменившимся, только  слегка  поседевшим  и  заимевшим  чуть  больше  морщинок  возле  часто  смеющихся  глаз. Он  был  по-прежнему  молодцеват  и  подтянут, и  по-прежнему  любил  пошутить. Женщины  всех  возрастов, где  бы  он  ни  оказывался, его  просто  обожали. По этому, ничего  удивительного  в  том, что  Таня  всю  свою  сознательную  жизнь  была  влюблена  в  него, не  было.

     Сэм  уже  несколько  лет  жил  один. Его  жена  трагически  погибла  в 
железнодорожной  катастрофе, о  которых  тогда  больше  умалчивалось, чем  сообщалось  в  средствах  массовой  информации. Она  тогда  возвращалась  из  Крыма  от  своей  старшей  дочери - туда  завело  её  раннее  замужество…

     Как  Сэм  пережил  потерю  жены, Таня  знала  только  лишь  со  скудных  слов  отца. Его  же  самого  она  не  видела  почти  целый  год. Сэм, по  возможности, отгородился  тогда  ото  всех, от  кого  только  мог  отгородиться, и  в  одиночестве  зализывал  свою  не  прекращающую  кровоточить  страшную  рану…


     Когда  он  снова  появился  в  её  жизни, Таня  совершенно  по-новому  взглянула  на  него. Она  едва  сдержалась, чтобы  не  броситься  к  нему  на  шею, так  сильно  была  рада  его  видеть. Кажется, её  саму  тогда  напугал  её  внезапный  порыв, ведь  ей  захотелось  кинуться  к  нему  в  объятья  совсем, совсем  не  по-детски.

     Неожиданное  открытие  привело  Таню  к  серьёзным  размышлениям  о  том, что  она  т е п е р ь  чувствует  к  Сэму. Потом, когда  ей  удалось  усмирить  так  внезапно  вспыхнувшие  в  ней  страсти, она  постаралась  выкинуть  из  головы  «эту  блажь» и  относиться  к  Сэму, как  и  прежде, как  к  очень  хорошему  и  близкому  другу  их  семьи.

     Годы  шли. Татьяна  была  всё  одна  и  одна. Ей  уже  порой  казалось, что  так  будет  всегда. Редкие  знакомства  с  представителями  противоположного  пола  не  шли  дальше  нескольких  коротких  встреч, Таня  быстро  теряла  интерес  к  своим  «молодым  людям».

     Сейчас-то  ей  очевидно, что  каждый  раз  в  ней  подсознательно  срабатывал  механизм  сравнения  её  так  называемых  избранников  с… Сэмом.  А  тогда  она, крайне  недовольная  собой, всё  никак  не  могла  понять, что  же  в  ней  самой  не  так, что  никто  не  может  её  устроить, а  ведь  претендентов  было  не  так  уж  мало…


     Какую  же  долгую  надо  прожить  жизнь, чтобы  научиться  отделять «зерна  от  плевел», распознавать, что  хорошо  для  тебя, а  что  плохо?

     Когда  Таня  наконец-то  поняла, что  ей  никто, кроме  Сэма  не  нужен?
Это  было  года  три  назад. Тогда  у  них  в  НИИ  отмечали  присвоение  институту  очень  престижной  премии. На  банкет  по  этому  поводу  был  приглашён  и  отец  Тани, к  тому  времени  уже  благополучно  существующий  на  пенсии. Мама  Танина  была  больна  и  упросила  дочь  сопровождать  отца.

     На  том  банкете  Сэм   просто  потряс  Таню  своим  блеском. Ведь  это  и  он  тоже  отчасти  был  виновником  торжества  и  не  скрывал  своей  радости  и  гордости  за  успех  своей  команды.

     Она  не  сводила  с  него  восхищённых  глаз. Она  только  надеялась, что  не  слишком  откровенно  пялится  на  него. Но  не  следить  за  ним  взглядом  она  просто  напросто  никак  не  могла…

     Она  даже  сумела  увести  Сэма  танцевать, похитив  его  из  многочисленной  разноликой   возбужденной  толпы, в  которой  он  тусовался, чем  не  могла  не  вызвать  недовольства  окружающих  его  заинтересованных  в  его  внимании  дам, и  блаженно  таяла  потом  во  время  танца  в  его  руках  и  мечтала, чтобы  этот  танец  н и к о г д а  не  кончался… Широкая  улыбка  весь  вечер  не  сходила  с  лица  Сэма, а  во  время  танца  с  ним  Тане  казалось, что  она  светится  только  для  неё  одной. Ей  т а к  этого  хотелось!..

     Глупая! Сэм  был  с  ней  так  подчёркнуто  вежлив  и  обходителен, что  она  вдруг  размечталась! Ну, и  что, что  он  почти  на  четверть  века  её  старше, думала  она, подумаешь, ерунда  какая! Он  и  её  ровесникам  даст  фору  в  сто  очков, не  то  что!..

     Они  с  отцом  покинули  банкет  задолго  до  его  окончания, ведь  дома  их  ждала  больная  мама, но  долго  ещё  перед  мысленным  взором  Тани  так  маняще  сияла  ослепительная  улыбка  Сэма…

     Коснувшись  разгорячённой  щекой  прохладной  подушки, она  вдруг  некстати  вспомнила  шутку  Сэма. Таня  даже  подскочила  на  постели, забыв, что  упала  туда  совсем  без  сил.

     Когда  они  с  отцом  подошли  поприветствовать  и  поздравить  его  коллег, Сэм  радушно  приобнял  Таню  за  плечи  и, представляя  её, смеясь, объявил  её  вдруг  своей  «любимой… доченькой» и  неожиданно  поцеловал  в  щёку!..

     Таня  застонала  от  внезапной  обиды  и  жалости  к  себе  и  вновь  упала  на  подушку.

     И  всё  же  пока  дальше  разговоров  дело  не  шло.

     Сначала  Таня  пыталась  шутливо  намекать  Сэму, что  их  дружеские  отношения  вполне  могли  бы  перейти  в  совсем  другую  форму  общения. Сэм  согласно  отшучивался. А  сам, тем  не  менее, делал  нелепые  попытки  познакомить  Таню  с  более  достойными  её  кандидатами, как  он  сам  выражался. Таня  по-тихому  злилась  на  него.

     Однажды  они  даже  серьёзно  повздорили  по  этому  поводу.

     Тогда  к  Сэму  в  гости  приехала  его  младшая  дочь  Оля  со  своей  семьёй  и  братом  мужа  в  придачу, холостым  братом  мужа. Естественно, Таня  зашла  повидаться  с  подругой  детства. Вот  тут-то  Сэм  и  расстарался, сначала  исподволь, а  потом  уже  в открытую, подталкивая  молодых  людей  друг  к  другу.

     Татьяна  теперь  уже  и  лица  того  горе-жениха  не  вспомнит, а  тогда  она  едва  не  взорвалась  от  бешенства, до  того  они  её  достали  этим  своим  сватовством! Ей  стоило  большого  труда  сдержаться  и  не  нахамить  и «жениху», и  самому  Сэму, откровенно  забавлявшемуся  всем  происходящим.

     Ольга  гостила  тогда  у  отца  недели  две, и  всё  это  время «жених»  был  у  Тани, как  говорится, под  рукой, вежливый, обходительный, никак  от  неё  не  отстающий, и  это, несмотря  на  то, что  она  сразу  дала  ему  понять, где  проходит  граница  его  так  называемого «жениховства».

      А  когда  Ольга  с  домочадцами  отбыла  на  родину  мужа, в  соседнюю  область, Таня  выдала  Сэму  всё, что  она  думала  и  о  нём  самом, и  о  его  явной  «озабоченности»  её  «устройством»  в  жизни.

   Сэм  нисколько  на  неё  не  обиделся. Стоит  ли  на  ребёнка  неразумного  обижаться! Он  беззастенчиво  смеялся  над  её  «проработкой», чем  ещё  больше  разозлил  Таню. Под  конец  выяснения  отношений  она  вдруг  взяла  и  разревелась  от  того, что  Сэм  никак  не  хотел  воспринимать  её  всерьёз, и  ему, озадаченному  таким  финалом, ещё  и  пришлось  её  успокаивать. Пока  он  по-отечески  не  поцеловал  её  в  лоб, она  не  успокоилась. Зато  ей  всё  же  удалось  хоть  немного  поблаженствовать  на  его  широкой  груди, пока  Сэм  своим  платком  высушивал  её  девичьи  слёзы…


     На  какие  только  хитрости  не  пускалась  Таня, чтобы  Сэм  взглянул  на  неё  не  как  на  девочку, выросшую  у  него на  глазах, а  совсем-совсем  по-другому. Она  пыталась  быть  обольстительной, пыталась  быть  коварной, пыталась  быть  загадочной  и  таинственной, - на  все  её  уловки  Сэм  отвечал  ей  дружеским  подтруниванием  и  ласково-отеческой  шуткой.

     Иногда  у  Тани  опускались  руки. И  тогда  она  «пускалась  во  все  тяжкие», бросалась  в  лихие «загулы» и  надолго  пропадала  из  поля  зрения  Сэма. Она  заводила  совершенно  «безбашенные», случайные  знакомства  и  вымещала  на  своих  «кавалерах»  всю  ту  отчаянную  тоску  по  любви  и  нежности, которой  Сэм  так  упорно  и  стоически  избегал.

     4.

     Таня  проснулась, будто  её  кто  подтолкнул. Она  резко  села  на  постели, отчего  в  голове её   возник  настоящий  колокольный  перезвон, недовольно  поморщилась  и  с  опаской  огляделась.

     Плотныё  тяжёлые портьеры  на  окнах  почти  не  пропускали  в комнату  света. Утро  или  вечер  на  дворе, было  не  понять, а  на  её  часах  была  половина  шестого.
     Вдруг  рядом  с  собой  она  ощутила  какое-то  шевеление. Таня  с  изумлением  уставилась  на  того, кто  медленно  выбирался  из-под  одеяла…

     Хоть  и  сумеречно  было  в  комнате, но  она  смогла  рассмотреть  очень  молодого  парня, взъерошенного, довольно  смазливого, два-три  дня  не  бритого, с  серьгой  в  ухе  и  с  великолепным  смуглым  торсом.

     « Господи!..»- простонала Таня  и  снова  повалилась  на  подушку. Она  даже  прикрыла  глаза, чтобы  «сновидение»  благополучно  отправилось  туда, где  ему  полагается  находиться, надеясь, когда  она  вновь «проснётся», его  уже  поблизости  не  будет, и  она  сможет  вздохнуть  с  лёгким  сердцем,– сон!..

     Она  почти  ничего  не  могла  вспомнить  из  того, что  было  вчера, и  это  было  ужасно…

     Её  «дружок», должно  быть, чувствовал  себя  гораздо  лучше, потому  что  Таня  вдруг  ощутила  нежный  поцелуй  в  обнажённое  плечо. Она  медленно  открыла  глаза  и  недовольно  посмотрела  на  парня.

   - Я, кажется, вчера  перебрал,- улыбаясь, сказал  он, не  заметив  её  недовольства.

     Он – перебрал! А  что  тогда  с  ней?!.

    - Я, конечно, всё  помню, но, знаешь… Ситуация  несколько  вышла  из-под  контроля…
 
     Это  ещё  мягко  сказано! Она-то  сама  вообще  ничего  не  помнит!..

     Таня  молча  выжидательно  смотрела  на  парня, надеясь  хоть  на  какую-нибудь  подсказку  от  него, а  он  как-то  странно  улыбался  ей… И  тогда  она  спросила :

   - У  тебя  виноватый  вид, почему?

   - Тебя  это  забавляет?

   - Очень!- с  иронией  ответила  Таня.

   - Но  ты… Смеёшься  надо  мной?

   - Нет, отчего  же. Мне  как  раз  не  до  смеха.

   - Тебе  плохо, да?

   - Что-то  в  этом  роде.

   - Ты, что, жалеешь  уже?..

   - А-а… нет, наверно… Ты  не  сказал, что  тебя  беспокоит.

   - Это  так  заметно?..

   - Ну, в  общем, да.

   - Понимаешь, я  не  ожидал, что  всё  так  обернётся, и…

   - Да  о  чём  ты, в  конце  концов?!. – напряжение  оставшихся  в  её  голове  извилин, стоило  Тане  немалых  усилий, она  поморщилась.

   - Хорошо. Я  вот  о  чём. Ты, случайно, ничем  не  предохраняешься? Потому  что  я, извини…

  - Ты, что, чем-то  болен?- Таня  снова  села  на  постели  и  с  подозрительностью  и  откровенной  опаской  посмотрела  на  своего  визави.

   -   - Нет, что  ты!- парень  тоже  поднялся  и  очень  убедительно  покачал  головой.

   - А-!.. Ну, конечно…- кажется, она  его  поняла, можно  больше  не  напрягаться.- Извини, я  не  смеюсь, нет, просто… Мне  нехорошо, да… А  тебе… не  о  чем  переживать.

   - Правда? – парень  с  заметным  облегчением  вздохнул.

   - Я  похожа  на  обманщицу?

   - Нет, не  похожа,- он  потянулся  к  ней  улыбающимися, такими  соблазнительно  рельефными  губами, но  Таня  мягко  его  отстранила.

   - С  тобой  э т о  происходит  нечасто, я  права? Извини  за  нескромный  вопрос.

   - Вообще-то… да, то  есть, нет...

   - А…можно  ещё  один  нескромный  вопрос? Тебе  сколько  лет?

   - Вчера  тебя  это  не  интересовало…

   - А  что  меня, вообще, вчера  интересовало?!.

   - Мне  двадцать. А  что?

   - Господи!..- Таня  невольно  схватилась  за  голову.- Докатилась… Прости,- она  извиняюще  обернулась  к  парню.- К  тебе  всё  это  не  имеет  никакого  отношения, ну, моё… плохое  самочувствие  и  так  далее… просто...

   - Да  я  понимаю…- успокоил  её  парень, но  Таня  не  дала  ему  договорить.

   - Отвернись, мне  надо  одеться, пожалуйста,- холодно  сказала  она.

   - Отвернуться? А  вчера…

   - Это  было  вчера!- оборвала  его  Таня.- Пожалуйста, не  возражай  мне!

   - Я, что, тебя  чем-то  обидел?

   - Ну, что  ты!- Таня  с  вымученной  улыбкой  посмотрела  на  него.- Ты – просто  прелесть, только  не  трогай  меня  сейчас, а  то  я  могу  взорваться, даже  если  ты  тут  совершенно  не  причём!..

   - Да  ладно!.. Я  догадывался, что  ты  старше, ну  и  что? Ты  ведь  из-за  этого  бесишься?

   - Мальчик, милый, остановись!.. Всё  было  чудесно, ведь  правда? А  теперь  мне  надо  идти…

     Таня  уже  оделась, осталось  привести  в  порядок  волосы.

   - Тогда  я  тоже  пойду,- парень (ну  просто  юный  бог!) поднялся  с  постели  и  тоже  стал  одеваться.- Что  мне  здесь  одному  делать?..

   - Как? Разве  это  не  твой  дом? – Таня  остановилась  на  полпути  в  двери.

   - Нет, конечно.

   - А  чей  тогда?.. Впрочем, какая  теперь  разница... Пока!

   - Таня!

     Он  вспомнил  её  имя! А  она – его?..

   - Я  увижу  тебя  ещё  когда-нибудь?

      Таня  в  последний  раз  взглянула  на  «юного  бога». Он  смотрел  на  неё   доверчиво  голубыми  глазами  явно  в  ожидании  её  снисходительно  положительного  ответа. А  она  вымученно  улыбнулась  ему  на  прощанье  и, собрав  остатки  воли  в  кулак, сухо  проговорила :

   - Ну, это  вряд  ли. Забудь  обо  мне  поскорей. И  будь  счастлив, малыш!

     5.
 
    Что  же  это  с ней  такое?.. Таня  осадила  себя  на  бегу, тяжело  дыша,
навалилась  грудью  на  калитку  в  заборе. Сквозь  дурман, волнами  накатывающий  на  неё, она  увидела  в  саду  за  забором  Сэма. Он  стоял  возле  сливовых  деревьев  вполоборота  к  ней  и, по  всей  видимости, что-то  вымерял  рулеткой. У  ног  его  стоял  ящик  с  инструментами, а  неподалёку  в  траве  лежали  деревянные  брусья.

     Таню  словно  током  ударило. Как  она  здесь  оказалась?!. На  даче, за  городом?.. Зачем?.. Она  даже  не  помнила, как  добралась  до  дачного  посёлка, и  стояла  возле  участка  Сэма  в  большой  растерянности.

     Холодная  испарина  вдруг  выступила  у  неё  на  лбу, во  рту  стало  суше, чем  в  Сахаре. Таня  с  трудом  сглотнула, на  миг  прикрыла  руками глаза  и… решительно  толкнула  калитку.

     Сэм  обернулся на  шум, испуганно  выронил  из  рук  рулетку  и  метнулся  к  девушке.

   - Таня! Что  случилось? На  тебе  лица  нет!.. Что-нибудь  с  дедом?

   - Сэм!..- Таня  покачала  головой – нет – и  совсем  без  сил  упала  в  его  протянутые  руки. Она  уронила  голову  ему  на  плечо  и  словно  в  каком-то  трансе  прошептала : - Спрячь  меня, Сэм! Укрой  меня, запри  меня, пока  я  снова  чего-нибудь  не  натворила…

   - Да  что  случилось-то?!.- Сэм  даже  слегка  встряхнул  её, чтобы  хоть  немного  привести  её  в чувство.

   - Я  не  знаю, - бормотала  Таня.- Я, правда, ничего  не  знаю! Я  делаю  одни  глупости! Одну  за  другой!.. Сэм, пожалуйста!- взмолилась  она.- Закрой  меня  на  замок  и  никуда  не  выпускай! Я  боюсь  за  себя, Сэм! Я  не  знаю, что  сделаю  в  следующую  минуту, я…

   - Эй, посмотри  на  меня!- строго  сказал  Сэм.- Посмотри  мне  в  глаза  и  ответь, что  ты  натворила? Ты  сбила  кого-нибудь?

   - Нет!!!- Таня  испуганно  замотала  головой.- Что  ты! Я  не  на  машине.

   - Тогда – что? Говори  яснее, я  ничего  не  понимаю.

   - Я  и  сама  ничего  не  понимаю…

   - Ладно, - поняв, что  так  он  от  неё  ничего  не  добьётся,  проговорил  озадаченный  и  обеспокоенный  Сэм.- Пойдём  в  дом… Откуда  ты  сейчас?

   - Я… не  знаю…

   - Понятно... Но  ты  не  из  дома?

   - Н-нет.

   - Та-ак… Вид  у  тебя, прямо  скажем, не  важный.

   - Наверно… - чуть  слышно  согласилась  с  ним  Таня. Она  подняла  на  него  невидящий  взгляд, от  которого  Сэму  стало  не  по  себе, и  вдруг  попросила : - Сэм, пожалуйста, можно  мне  принять  ванну?

   - Можно,- он  внимательно, настороженно  посмотрел  на  неё. Не  нравилось  ему, как  она  выглядит, очень  не  нравилось. Может, наркотики?..
- Сейчас  колонку  зажгу,- проговорил  он  и  с  сомнением – оставлять  её  без  присмотра  или  не  оставлять – вышел  из  комнаты.

   - А  я  пока  полежу  тут  на  диванчике, ладно?..

     Когда  Сэм  вернулся  в  комнату, Таня  лежала, свернувшись  калачиком  в  углу  дивана, спрятав  лицо  в  своих  рассыпавшихся  по  подушке  волосах. Он  негромко  позвал  её, но  она  даже  не  шелохнулась. Тогда  он  присел  возле  неё  на  корточки, осторожно  заглянул  в  её  спрятанное  лицо, но  ничего  не  увидел, задумчиво  вздохнул, потом  поднялся, тихонько  укрыл  девушку  пледом  и  присел  в  кресло  напротив.

     Он  просидел  там  долго, не  сводя  с  неё  внимательных  настороженных глаз, а  недовольно-растревоженная  совесть  мохнатыми  цепкими  лапами  противно  скребла  его  душу…

       Но  вот  Таня  застонала  во  сне, поглубже  зарылась  носом  в  подушку, потом  вдруг  резко  подняла  голову  и  совершенно  трезвыми  широко  распахнувшимися  глазами  испуганно  посмотрела  на  Сэма. Она  хотела  было  что-то  ему  сказать, но  севший  вдруг  голос  не  подчинился  ей, и  только  какой-то  невнятный  шелест  сорвался  с  её  губ.

     Сэм, вдруг  смутившись, быстро  отвёл  от  неё  взгляд  и, кашлянув, проговорил :

   - Если  всё  ещё  хочешь  принять  ванну - пожалуйста, - и, поднявшись  с  кресла, торопливо  вышел  из  комнаты.

      Он  остановился  посреди  двора, растерянно  огляделся. Он  что-то  хотел  сделать… Чем  он  занимался, когда  к  нему  так  внезапно  ворвалась  Татьяна?

     Ему  понадобилось  какое-то  время, чтобы  понять, что  сегодня  он  вряд  ли  сможет  доделать  начатое. Неожиданный  визит  девушки  основательно  выбил  его  из  колеи. Впервые  за  многие  годы  Сэму  страшно, нестерпимо  сильно  захотелось  закурить…

     А  Таня  погрузилась  в  тёплую  воду, прикрыла  глаза  и  попыталась  сосредоточиться  на  том, что  привело  её  сюда, и  с  ужасом  поняла, как  же  ей  стыдно, что  она  вот  так  бессовестно, непрошено  вторглась  к  Сэму, да  ещё  в  таком  состоянии, что  наверняка  показалась  ему  невменяемой. Господи, что  он  о  ней  сейчас  думает?!. Но  она  сама  не  знает, как  очутилась  у  него  на  даче, просто  ноги  сами  собой  привели  её  туда, куда  она  всегда  подсознательно, да  и  сознательно  тоже, стремилась, - к  Сэму  «под  крылышко». Ведь  до  чего  дошло – она  уже  не  может  вспомнить, где  и  как  провела  прошлый  вечер, лишь  какие-то  смутные  тени-образы  плавают  перед  её  мысленным  взором… А  на  душе  так  паршиво, словно  её, эту  самую  душу, вывернули  наизнанку  на  всеобщее  обозрение  и  надругательство, - вот  как  паршиво  чувствовала  себя  сейчас  Таня.

     Если  Сэм  прогонит  её, куда  ей  идти?.. Если  ему  она  не  нужна, то  что  ей  делать  со  своей  никчёмной  жизнью?..

     Сэм  сидел  на  скамейке  под  яблоней, когда  тихий  Танин  оклик  вывел  его  из  тягостной  задумчивости.

     Девушка  подошла  и  с  виноватым  видом  присела  рядом, чуть  поодаль.

   - Я  нашла  халат, ничего?- смущённо  улыбнувшись, спросила  она.

     Сэм  коротко  кивнул - ничего. Мельком  взглянув  на  неё, он  быстро  отвел  глаза. Впервые, пожалуй, ему  было  так  неловко  наедине  с  нею.

     А  Таня  вдруг  тихо-тихо, с  мольбой  в  голосе  сказала :

   - Не  прогоняй  меня, Сэм! Пожалуйста, п р о с т о  не  прогоняй…

     Сэм  решительно  поднялся  и, повернувшись  к  Тане, вдруг  оказался  с  нею  лицом  к  лицу - она  успела  подняться  за  ним  следом  и  смотрела  на  него  так, как  будто  от  его  согласия  или  несогласия  зависела  её  жизнь.

   - Не  прогоняй  меня…- шепнули  её  губы  так  близко-близко  от  него...

     Сэм  взял  Таню  за плечи  с  твёрдым  намерением  отстранить  её, оказавшуюся  в  столь  опасной  близости  от  него, пусть  это  даже  причинит  ей  сейчас  боль, но  зато  потом  она  спасибо  ему  скажет… Но  тут  вдруг, вместо  этого, порывисто  прижал  её  к  себе.

     Таня  тихо  охнула  и  в  тот  же  миг  обвила  руками  шею  Сэма…

     Секунда, другая  и… губы  их  неминуемо  встретились…

     6.

     Потрясённые, немного  смущённые, они  отдыхали  в  объятьях  друг  друга…

   - Ты  застала  меня  врасплох,- словно  откуда-то  издалека  донёсся  до  Тани  расслабленный  голос  Сэма.

     Она  открыла глаза, умиротворённо  улыбнулась  и  с  нежностью  посмотрела  на  него.

   - И  всё  равно, ты  был  на  высоте,- с  лукавой  усмешкой  отозвалась  она.

     Сэм  притянул  её  к себе, поцеловал  и  с  большой  нежностью  проговорил :

   - Я  держался  до  последнего… Надеюсь, тебе  не  в  чем  меня  упрекнуть?

    «Мне  достаточно  упрёков  собственной    совести»,- чуть  не  проговорилась  Таня, спрятав  у  него  на груди  своё  счастливое  лицо.

     Это  случилось. Потому  что  должно  было  случиться. Пускай  не  так, как  хотелось – сумбурно, спонтанно, немного  неловко…

     Сэм  был  в  некоторой  растерянности, когда  Таня  уходила  от  него. Он  хотел  её  удержать, но  не  решился  на  это. С  этим  ещё  предстояло  свыкнуться, - Таня –его  возлюбленная. Есть  от  чего  растеряться.

     Что  же  произошло? Почему  он  перестал  сопротивляться  её  «натиску»? Кому  уступил  он, поддавшись  внезапному  порыву  страсти? Тане? Себе?..
 
     Когда  он  впервые  увидел  в  ней  женщину? Когда  он  впервые  почувствовал, что  это  не  блажь  её, не  каприз  и  не  мимолётное  влечение?..

     На  сколько  ещё  вопросов  Сэм  пытался  вновь  и  вновь  найти, но  так  и  не  находил  ответов?

     А  ведь, казалось  бы, всё  просто, - влюблённая  девочка  превратилась  в  страстную, пылко  любящую  женщину. Когда  же  это  произошло?

     Танечка  всегда  была  в  его  жизни, сперва  очаровательной  малышкой, не  по  годам  серьёзной, с  огромными, в  пол-лица  ярко-голубыми  глазами, с  мягкими  шелковистыми  завитками  золотистых  волос…

     Странно, Сэм  попытался  вспомнить  своих  дочерей  в  том  ещё  нежном  возрасте  и… не  смог.

     Когда  он  брал  Таню  на  руки  и  сажал  её  к  себе  на  колени, его  девочки  обижено  дулись  на  них, а  она – малышка – ненадолго  прижималась  к  нему  и  замирала  так, что  Сэм, встревоженный, начинал  потихоньку  тормошить  её, - жива  ли?

     Господи, о  чём  это  он? Час  назад  эта  самая  «девочка» лежала  в  его  объятьях, точно  так  же  замерев  до  оцепенения, пугающего  своей  пронзительной  откровенностью.

     И, снова… Почему  он  перестал  сопротивляться? Ведь  он  так  боялся  испортить  ей  жизнь, но  она  оказалась  на  редкость  упряма, его  девочка.

     Замечал  ли  Сэм, как  расцвела  Таня  в  пору  своей  юности? Ещё  бы! Волновала  ли  его  её  красота? Волновала, может  быть  ещё  и  потому, что  за  яркой  внешностью  Сэм  явственно  ощущал  силу  её  характера, целостность  её  натуры, терпимость, доброту  и  многое  другое, что  в  ней  ему  всегда  нравилось. Она  всегда  была  для  него  близким  по  духу  и  родным  человечком. И  вот  теперь  они  вместе...

     Чего  стоило  ему  сдерживать  себя, когда  её, казалось  бы, безответная  привязанность  вот-вот  грозила  перерасти  в  стойкую  агрессию  по  отношению  к  нему, когда  он  раз  за  разом  с  ласковой  насмешкой  отгораживался  от  её  подросткового  обожания?

     А  когда  она, повзрослев, стала  надолго  пропадать  из  его  поля  зрения, он  вдруг  начинал  тосковать, хотя  сам  в  этом  ни  за  что  не  признался  бы, и  тревожиться, и  так  радоваться  их  редким  встречам, во  время  которых  он  только  и  мог, что  осыпать  её  шутливыми  упрёками  и  постоянным  поддразниванием, чтобы  хоть  как-то  скрыть  эту  свою  нечаянную  радость. Её  это  бесило  и  возбуждало,
несмотря  ни  на  что, Сэм  это  чувствовал  и - вот  странно! - в  ответ  на  её  реакцию  испытывал  ни  с  чем  не  сравнимый  душевный  подъём.

     Когда  он  внезапно  остался  один, когда  жизнь  его  жены  так  жестоко  и  трагически  оборвалась, он  долгое  время  не  мог  не  то  что  думать  о  другой  женщине  в  своей  жизни, он  не  мог  спокойно  смотреть  на  всех  них  вообще, - такую  боль  причиняли  ему  мысли  о  том, почему  именно  с  ним  э т о  случилось?.. Почему  именно  ему  уготовано  было  т а к о е, пережить  которое  так  трудно, почти  невозможно?.. Он  жил  тогда  своей  болью, своей  тоской, своими  воспоминаниями.

     Таня  вернула  ему  вкус  к  жизни, нормальной  человеческой  жизни. С  её  появлением  в  ней, уже  в  который  раз, но  теперь  вполне  осознанно, он  понял, что  эта  девочка (она  всегда  будет  для  него  девочкой!) значит  для  него  гораздо  больше, чем  он  когда-нибудь  посмеет  себе  в  этом  признаться!.. Это  тоже  было  трудно  и  тоже – больно, только  это  была  уже  совсем  другая  боль…

     Любовь  ли  это? Поздно  гадать. Он, конечно  же, любит  её, и  всё  же, всё  же… Ему  ведь  уже  за  пятьдесят, а  ей – за  тридцать, для  женщин – пора  зрелости. Как-то  Таня  сказала  ему: «Я  больше  не  в  силах  ждать, когда  ты  сделаешь  шаг  мне  навстречу. » Она  смеялась  при  этом, и  Сэм  тогда  соответственно  отшутился. Только  сегодня  он  понял, насколько  эгоистичен  он  был  все  эти  годы, когда  он  остался  один, упивался  собственным  горем  и  ничего  не  хотел  замечать. Например,  того, как  измучена  Таня  ожиданием  его  милости…

     Кретин, ругал себя  Сэм, неужели  это  всё  могло  кончиться  как-то  иначе?..
 
     Чего  он  боялся? Многого. И  своего  возрастного  бессилия  в  том  числе. Что  будет  с  ними, когда  э т о  нагрянет? И  ещё… Ведь  есть  Дед - Танин  отец  и  его  старинный  приятель. Как  о н  посмотрит  на  то, что  его  дочь  уйдёт  жить  к Сэму? Уйдёт  жить  как  молодая  жена  к  стареющему… Чёрт! Куда  ни  ткни, всюду  клин!  Всюду  и  всё  упирается  в  его  возраст!..

     Он  не  должен  на  этом  зацикливаться, уговаривал  себя  Сэм. Он должен, он  сумеет  справиться  со  своими  страхами  и  не  думать  об  этом. Он  должен  оправдать  чаяния  своей  девочки. Он  должен  жить  ею  и  для  неё. Сейчас. Сегодня. Они  оба  выстрадали  своё  право  быть счастливыми. А  что  будет  потом?.. Когда  придёт  это «потом», тогда  и  будем  думать.

     7.

     Таня  нашла  отца  сидящим на  балконе  с  газетой  в  одной  руке  и  банкой  пива  в  другой. Она  облокотилась  о  перила, задумчивым  взглядом  окинула  улицу, простирающуюся  вправо  и  влево  от  их  дома, посмотрела  на  небо, розовеющее  закатом, и, не  глядя  на  отца, проговорила :

   - Мне  надо  тебе  что-то  сказать, Дед.

   - Угу,- кивнул  тот, не  отрываясь  от  газеты.

   - Ты  знаешь  сколько  мне  лет, пап…

   - Знаю.

   - Все  мои  сверстницы  уже  давно  повыходили  замуж, у  них  уже  взрослые  дети… Скажи, как  по-твоему, я  ещё  могу… устроить  свою  жизнь?

     Дед  выдержал  паузу, глотнул  пива.

   - Ты  хочешь уйти? – спросил  он.

   - Уйти?- переспросила  Таня. Она  повернулась  к  отцу.- Я  же  не  о  том…

   - Ты, что, замуж  собралась?

   - Н-не  знаю… Ещё  не знаю.

   - Не  знаешь?.. А  он  сказал  мне, что  вы  поженитесь.

   - Кто – он?..- вспыхнула  Таня  и  отвела, смутившись, взгляд.- Ох, папа…

     Тот  внимательно  смотрел  на  дочь  поверх  очков, съехавших  на  самый  кончик  носа. Помедлив, он  привычно  проворчал :

   - На  свадьбу-то  не  забудете  пригласить?

   - На  свадьбу?..- не  сразу  откликнулась  Таня.- Да  разве  в  свадьбе  дело?

   - Нет, конечно… Надеюсь, ты  знаешь, что  делаешь.

     Таня  немного  помолчала, снова  задумавшись, но  не  о  том, что  она  не  знает, что  делает, нет, а  как  раз  наоборот…

   - Тебе  это  не  нравится, да? - чуть  позже  спросила  она  отца.

   - Нравится – не  нравится!.. Какое  дело! Словно  меня  кто  спрашивал… Ты  сама  вправе  распоряжаться  своей  жизнью, не  маленькая.

   - Верно, не  маленькая. И… я  люблю  его, пап...

     Отец  недовольно  хмыкнул - "телячьи  нежности"! Он  покачал  головой. Она  могла  бы  ему  и  не  говорить  этого, он  и  сам  это  знает, что  он, слепой?

   - И  давно  вы… это… решили?- снова, ещё  более  ворчливо  проговорил  он, не  глядя  на  дочь.

     Таня  лишь  молча  покачала  головой – недавно.

     «Ну-ну»,- покивал  головой  Дед  в  ответ  на  её  молчание, а  потом  неожиданно  сказал :

   - Я  Сэма  знаю  давно, почти  всю  свою  жизнь  и… люблю  его, чёрта!.. Надо  же  было  такому  случиться!.. - он  вдруг  выжал  из  себя  некое  подобие  улыбки, от  которой  у  Тани  в  носу  неожиданно  защипало. - Тебе  ведь  моего  благословения  не  надо? – уже  более  добродушно  проворчал  он.

   - Почему  же? - вздохнув  с  облегчением, улыбнулась  Таня.- Благословение  ещё  никому  не  помешало…


     В  субботу  утром  к  ним  пришёл  Сэм, в  костюме  и  галстуке, с  букетом  цветов, бутылкой  шампанского  и  коробкой  конфет  под  мышкой.

     Таня  встретила  его  в  прихожей  и  тихо  ахнула, прижав  руки  к  груди. Сэм  был  великолепен - торжественнен, воодушевлён!.. Было  заметно, как  он  взволнован, а  ещё – полон  нетерпения. Глаза  его  сияли - ей!.. Он  улыбался  так, что  Таня  на  какой-то  миг  усомнилась, для  неё  ли  в с ё   э т о, таким  невероятным  казалось  ей  то, что  мечта  её  наконец-то  осуществлялась. Но  уже  в  следующий  миг  она  оказалась  в  его  объятьях  и, затаив  сбившееся  дыханье, блаженно  замерла  на  его  груди…

     Сэм  с  нежностью  поцеловал  её  в  улыбающиеся  губы. Потом  Таня 
высвободилась  из  его  уж   слишком  волнующих  объятий, прислонилась  к  стене  и  в  счастливом  безмолвии, чуть  дыша, уставилась  на  него.

    А  Сэм, прокашлявшись, хрипловато  и  очень  серьёзно  объявил :

   - Сейчас  мы  справим  нашу  п  р е д в а р и т е л ь н у ю  свадьбу, и  я  заберу  тебя  с  собой. Я  больше  ни  дня  не  хочу  жить  без  тебя. Ты  согласна?

   - Но, Сэм!..- попыталась  было  возразить  ему  Таня, не  потому, что  была  против – как  можно! – просто  из  чувства  противоречия; она  ещё  не  привыкла, чтобы  решения  принимались  за  неё. Не  менее  Сэма  взволнованная  происходящим, она  сложила  на  груди  руки,  пытаясь  справиться  с  не  на  шутку  расходившимся  сердечком, и  умоляюще  смотрела  на  него, всё  ещё  боясь  до  конца  поверить  в  происходящее.
 
     Но  тут  Сэм  снова  поцеловал  её, да  так, что  она  сразу  же  забыла  о  всех  своих  старых  привычках, прошлых  страданиях  и  всяческих  сомнениях, и  стремительно  понеслась  всей  своей  страждущей  душой  навстречу  их счастью!..



                *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *

                1999г.