– Слушайте, редактор, я попал к вам случайно. С приятелем сюда зашел, он пошел по своим делам, а меня вот к вам затолкал чуть ли не силой. И приятеля случайно встретил. На самом деле я шел слесаря вызвать, чтобы он кран починил на кухне. Капает, понимаете, мешает сочинять.
– Слушайте, сочинитель, не кокетничайте. Куда хотели, туда и попали, не сомневаюсь. Раз сочиняете, значит сюда. Иначе в наше время никто и не сочиняет. Записать, что в голову пришло, – и скорее издаваться. Ну, что там у вас? Показывайте.
– Ничего у меня нет, кроме книжки...
– Ага!..
– Кроме книжки по квартплате. Не к вам шел, а слесаря вызвать. Вот и книжку несу для подтверждения, что за квартиру уплачено. Что ж, я не знаю, что вы никого просто так не публикуете?
– То есть как это – не публикуем? По-моему, слишком даже публикуем. Всех и каждого. Если у вас настырности хватит, придется даже вашу книжку об уплате за квартиру опубликовать. По разряду документальной прозы.
– А графоманов публикуете?
– Конечно. Это наш способ борьбы с ними. Опубликуем графомана – и все, он уже и не графоман, а вроде как бы писатель. Одним графоманом меньше. Так с чем вы пришли?
– С книжкой по квартплате. Все мои сочинения у меня дома лежат. Я ведь подлинный графоман: не печатался никогда и не собираюсь.
– Ой, не смешите. Пишете, значит, а печататься не думаете? И зашли случайно? И случаем воспользоваться не желаете, что редактор к вам расположился? Это редко бывает. Ладно, бегите домой и возвращайтесь с самым заветным. Посмотрим, что там у вас понаписано.
– Ах, это вы ко мне расположились? Мне казалось, это я такой вежливый, что разговор поддерживаю вместо того, чтобы дверью хлопнуть и пойти слесаря искать. Вряд ли вы мне кран почините. И предложение ваше не для меня. Я пишу себе и пишу, как положено графоману. А вы меня принтоманией заразить хотите.
– Чем-чем?
– Принтоманией, разве не понятно? Графоман пишет, это занятие тихое, безвредное, с благоприятными психотерапевтическими эффектами. А принтоману печататься нужно. Он иногда и писать толком не успевает, не то что до совершенства написанное доводить.
– Послушайте, но ведь и настоящие писатели изредка встречаются. Их вы куда относите?
– И с настоящими писателями то же самое. Есть писатели-графоманы, которым просто по душе сочинительство, вот они и сочиняют. А есть писатели-принтоманы, у которых сочинительство – только мостик к деньгам и престижу. Им главное не сочинять, а публиковаться. Графоману это все не обязательно. Даже если и напечатают, у него уже новая стопка бумаги под рукой, новая радость, новая забота...
– Да... Если так подходить, то графоманом быть и не зазорно вовсе... Ну, а где же все-таки плоды вашей графомании? Верю, что вы не принтоман, но ведь наверняка что-нибудь принесли с собой, я же чувствую... А, ну вот, давно бы так. Посмотрю обязательно. Как только текучка немного схлынет. Позвоните через месяц. Даже лучше через два-три. И заранее, конечно, ничего не обещаю. А словечко вы хорошее придумали: принтоман. Надо же!..