Мама

.1.
Когда мне было лет двадцать семь, я спал с Мариной.
В те годы я жил в своем загородном домике.
У меня было много подружек ровесниц, поклонниц помладше и только Марина возвышалась над ними. 
Это была юная девочка в теле зрелой женщины, но с большим жизненным опытом.
У нас был не просто секс: мы прорастали друг в друга и становились единым целым; мысли продолжали друг друга, а слова рождались одновременно.
Она редко рассказывала о своей семье, и я даже думал, что тебя вовсе нет, так же как и её бывшего мужа.
Иногда она сухо вспоминала, что с дочерью отношения не сложились.
Я тихо завидовал её дочери: быть ребенком такой женщины – подарок, но почему-то она его не ценит.
А я был в неё влюблен.
До тебя, конечно.
Могу тебе на память рассказать - даже сейчас, спустя столько лет, - какие у нас были ночи. Хотя, зачем тебе это знать?
Чтобы еще раз убедиться, какие вы разные?

.2.
Впервые в жизни я тебя увидел после отъезда Марины. 
Ты любила загорать со своей подружкой возле озера, недалеко от моего дома.
Я следил за тобой с биноклем  со своего балкона.
В эти моменты я радовался, что мой дом все-таки крайний!
Я любил на тебя смотреть, – в одежде или без неё – ты всегда меня интересовала.
Иногда мы встречались в магазине, и я не терял возможности тебя рассмотреть.
Совсем еще юная, лет семнадцать.
С первого взгляда влюбился в твое необычное лицо: плавные скулы, аккуратный нос и голубые глаза с зеленым оттенком.
Мне нравились твои золотистые волосы, некрашеные и такие мягкие, которые ты всегда закалывала в пучок.
У тебя всегда была только твоя подружка.
Никаких мужчин, даже с отцом видел тебя только на фотографиях.
О своей матери ты рассказала мне только один раз, в нашу первую встречу.

.3.
В тот день было жарко.
Ты была без подружки, лежала одна на своем тигровом пледе и читала книжку.
Термометр зашкаливал за +35.
Все уже давно попрятались по своим прохладным домам, лишь ты продолжала выхватывать солнечное тепло.
Внезапно стало пасмурно, и подул сильный ветер: ты лишь перевернулась на спинку.
И даже когда в небе засверкали молнии, а гром сотряс землю, ты невозмутимо продолжала лежать.
Полил дождь.
Я всегда боялся грозы, даже сидя в изолированном пространстве без окон и в тишине.
Сейчас я выбежал из дома - в одних штанах, босяком, - и бежал по лужам тебя спасать.
- Мужчина, уберите ваши руки! – хриплым голосом кричала ты. – Как вы смеете!
- Глупая, на улице гроза, ты уже вся промокла.
- Пустите меня, я это просто так не оставлю. Не лезьте в мои дела!
Я тебя отпустил, как это сделал бы настоящий мужчина, ведь слово женщины – закон.
Не мог же я превратиться в насильника?
После сильного раската грома ты меня догнала.
Складки на лбу появились не то от страха, не то от стыда, не то рефлекторно.

.4.
Мы пили чай у меня на кухне.
От солнца у тебя покраснели щеки, а с волос стекали капельки воды.
Я заставил тебя принять горячий душ, а потом дал надеть свою сухую рубашку, чтоб не простудилась.
- Прости, что накричала на тебя. Мне неловко.
- Все хорошо.
Ты улыбнулась.
Я всегда любил улыбки на смуглых лицах девушек, с веснушками и даже покраснениями от солнца. 
Твоя неловкость выражалась в поджатых под себя ногах.
Опустив глаза, ты обводила края кружки пальчиком, при этом что-то напевая под нос.
- А меня Вика зовут.
- Приятно. Серёжа.
Мы ждали, пока кончится гроза.
Мне было стыдно признавать свой страх этого природного явления.
Я включил музыку - громко, чтоб отвлечься, - а тебя она раздражала.
- Лучше признайся, что ты боишься грома.
Ты посмотрела как будто вглубь меня.
Отвечать или не отвечать – значения не имеет после такого взгляда.
- Слушай, а сколько тебе лет?
- Двадцать семь.
- Большой уже мальчик. Как же ты так боишься грозы?
- Ну, знаешь ли, детские страхи.
Да какие детские страхи?
Глупая отговорка.
Ты и сама знаешь всю её глупость.
Многие свои страхи я не в силах объяснить.
Особенно боязнь спящих людей.
Наверное, по этой причине я до сих пор не женат и у меня даже нет постоянной подружки.

.5.
Ты рассказала мне много про своих родителей: отца любила больше жизни, а с матерью отношения не сложились.
Я мысленно прикидывал, что вы с Мариной сошлись бы характерами.
Из неё получилась бы хорошая мать, будь она с тобой такой же нежной, как со мной.
- Отец на меня дом переписал. Я редко здесь бываю, в основном она в нем хозяйничает. Мне интересно, совесть у неё есть? Могла бы жить у своего любовника, а не мой дом занимать. Представляешь, приезжаю сюда только когда она в городе.
- Почему вы с ней не можете жить в одном доме?
- Ненавижу, когда она рядом. Мы с ней и так не ладила, а после развода с отцом – война. У них-то нормальные отношения остались, а мне от неё хочется подальше бежать.
- Вик, что ты за глупости говоришь? Она же твоя мама.
- Кто? Она? Я тебя умоляю. Твоя мама оставляла тебя с няньками в детстве? Твоя мама бросала тебя, когда ты в ней нуждался? Твоя мама откупалась от тебя деньгами? Ни черта она не работала! С утра и до прихода отца с работы она развлекалась со своими подружками, а папа думал, что она со мной сидит! Я знала всех её любовников – встречались случайно в прихожей, когда я из школы возвращалась. Она потом умоляла меня ничего не говорить отцу, клялась мне в любви, но я молчала только ради отца.
- Неужели ты её не любишь?
- Как можно любить человека, которого не знаешь? Точнее знаешь с той стороны, в которой тебя в принципе быть не может. Нас связывает только то, что я называла когда-то её «мамой» и больше ничего. Я не знаю, какой она человек, что любит и чем её можно ранить. Даже няньки были роднее, чем она. Прости, не хочу развивать эту тему. Гроза уже закончилась, и я тогда пойду домой.
Ты встала со стула, на ходу расстегивая рубашку.
Она соскользнула с твоих голых плеч и осталась на полу.
Я смотрел на твое голое тело со спины: неужели в неглиже выйдешь на улицу?
Вышла.
Укуталась в свой плед, лежавший на веранде и покинула мою жизнь.
По крайней мере, на сегодня.

.6.
Через пару дней вернулась Марина из Москвы.
Она заметила на веранде купальник, который ты забыла забрать.
- Это что такое?
- Да так, сестра приезжала.
- Точно сестра?
- Мариночка, зачем мне тебя обманывать?
- Смотри у меня.
Я стал чаще думать о тебе, особенно когда она была рядом.
В наших отношениях ничего не изменилось, но внутри что-то всколыхнулось.
Когда мы занимались с ней любовью, я думал о тебе.
Сидя на своем балкончике, я высматривал тебя возле озера.
Когда мы пили с ней чай на кухне, я вспоминал твое тело в моей рубашке и опущенный взгляд.

.7.
Через неделю ты вернулась, а Марина опять уехала по своим делам.
Ты любила приходить ко мне в обед, когда солнце в буквальном смысле жарит все живое.
Мы сидели у озера под прохладной ивой.
Самое интересное, что все наши разговоры были ни о чем.
Я даже не могу вспомнить хотя бы один из них.
Знаю только, что мне с тобой было просто хорошо лежать рядом.
Помню, как наши руки слегка соприкасались, и как меня разморило до полной потери себя.
А ты помнишь, как мы одновременно повернулись, и наши взгляды врезались друг в друга?
Что-то внутри перевернулось, а потом ты улыбнулась и положила мне ладошки на щеки.
Я ждал, что ты меня поцелуешь по-взрослому, но ты лишь коснулась своими губами моего лба.
Мне нравилось, что ты выбрала меня.
Нас с тобой разделяли десять лет в мою пользу, а с Мариной – в её.
Мне не хотелось рассказывать тебе о ней, так же как и знать о твоих связях.

.8.
Однажды ты как будто прочитала мои мысли.
Достала из кармана шорт маленькую фотографию – ты и какой-то мужчина.
- Мой отец. Единственный мужчина жизни.
Я немного обиделся: исходя из твоего ответа, я для тебя был просто друг.
Тем не менее,  я продолжал получать радость от наших встреч обеденными и иногда даже вечерними часами.
 Если днем мы лежали под ивой, то вечером сидели либо у меня дома, либо гуляли возле леса.
Я хорошо помню тот день.
Был прохладный вечер, и мы, одетые в теплые вещи, гуляли по лесной тропинке.
На тебе была ярко-красная кофта с капюшоном.
На землю падали первые желтые листики.
- Скоро осень, - мечтательно сказала ты, засунув руки в карманы джинс.
А потом нечаянно споткнулась и упала коленкой на осколок бутылки.
Я осторожно перевернул тебя на спину: джинсы были залиты кровью, под цвет твоей кофты.
Ты даже не вскрикнула от боли, и не дергалась, пока я вытаскивал осколки из твоего колена.
Перевязав рану своей кофтой, я понес тебя домой.
- Тебе же холодно, - спокойно прошептала ты. – Накинь мою олимпийку, все равно под ней футболка.
Наверное, в тот момент мне было намного страшнее, чем тебе, хотя, это же у тебя было разбито колено.
Ты вцепилась в мою шею, а я вспоминал, есть ли у меня перекись водорода дома.
- Расслабься, Серёж. Со мной все хорошо.
Рана оказалась неглубокой.
Пока я орудовал над твоей ногой со всякими растворами, ты напевала себе что-то под нос.
- Спасибо тебе огромное, что ты рядом.

.9.
Этой ночью я не пустил тебя домой.
Как и в следующую, и через день, и через пять.
В силу моих страхов, ты спала на мягком диване в моей гостиной.
Какие бы я к тебе чувства ни питал, моё тело психически не готово было заснуть рядом с тобой. Весь ужас спящих людей в том, что они как мёртвые. У меня с этим связан один неприятный момент из детства.
Утром ты спросила, почему мы спали порознь.
- Это все в моём возрасте?
- Да брось ты, глупенькая. Дело во мне.
- Что-то случилось?
- Просто понимаешь...
Рассказать ей?
Наверное, для этого у нас уже сложились доверительные отношения.
Между нами протянулись какие-то ниточки, правда, я не знаю, как мы называемся.
- У меня была любимая бабушка. Она всегда отличалась крепким здоровьем и волей к жизни. Как-то раз мы поехали с ней в гости к её подруге. Мне тогда было семь лет. Мы засиделись допоздна, и подруга предложила остаться. Кровать была всего одна: в эту ночь я первый и последний раз в жизни спал с ней на соседних подушках. Утром она так и не проснулась.
Ты нахмурила бровки, как виноватый ёжик.
Мой двоюродный брат так часто делает, но у него это получается не так трогательно, как у тебя.
- С того момента у меня страх, что все, с кем я проведу ночь, на утро могут не проснуться.
- Прости, а у тебя кто-то есть? По-серьёзному.
- Нет. Женщинам не понятен мой страх. Как только они засыпают, я перебираюсь спать в соседнюю комнату.


.10.
В таком ритме мы прожили вместе неделю.
За это время звонила Марина: хотела приехать ко мне, пожить немного.
У неё были какие-то проблемы с домом – бывший муж запретил даже близко подходить к калитке.
- Серёж, я скучаю.
Даже женщины с большим жизненным опытом не потеряли своих юношеских чувств.
Она хочет соответствовать мне и скрыть нашу разницу в возрасте.
Но, в конце концов, для таких сентиментальностей у меня есть девочки помладше.
- Мариша, у меня сейчас проблемы. Сестра приехала.
- А разве я вам помешаю?
- У Кати сложный период в жизни, она специально уехала от посторонних людей. А я, как брат, слежу за её покоем.
Вроде, она поверила мне.
И ты мне тоже верила.
Странно – женщины верили мне!

.11.
Ты продолжала спать на диване, а я всячески ухаживал за тобой.
Когда ты почти поправилась, позвонил отец.
- Я через пару дней уезжаю в Москву. Не знаю, когда вернусь.
Все дни до твоего отъезда мы укрепляли наши отношения.
Я и вправду почувствовал себя твоим братом, а ты больше не боялась меня.
Мы могли сидеть до ночи на веранде, укутавшись в теплые пледы, и пить горячий шоколад.
Ты показывала мне звезды, а наиболее понравившиеся называла смешными именами.
Я даже присмотрел одну яркую крупную звезду и назвал её твоим именем – Полина.
Ты научила меня смотреть до утра DVD-фильмы, оставаясь при этом бодрым.
А наутро мы пили кофе, чтоб не заснуть, но в итоге засыпали после обеда под нашей ивой.
Отец прислал за тобой машину.
Нога уже практически зажила, остался только маленький шрам на коленке.

.12.
Через день приехала Марина.
За последнее время так отвык от неё, что погрузился в её тело без остатка.
Лишь на бессознательном уровне вспоминал о тебе.
Мы с ней договорились отключить все телефоны, чтобы никто не беспокоил.
Она сжирала меня во всех смыслах, кроме прямого.
Как-то раз мы с Мариной лежали на диване, болтая о нас.
Она целовала меня в шею.
Каждое касание губ отзывалось приятной дрожью во всем теле.
Морским ветром щекотало кожу её дыхание.
Я терял себя по частям.
А потом услышал скрип входной двери.
Отдаленно так, будто во сне.
 - Вика? - удивленный голос Марины.
Ах, так, мама? – твой сдавленный голос. – Зачем, а? Почему ты всю жизнь отбираешь у меня кого-то? Тебе мало того, что вокруг?
От шока я не мог сказать и слова, даже рот не открывался.
Как такое может быть, что эти женщины мать и дочь?
 - Сережа, это как так? – завелась Марина. – Меня мало, решил моей дочерью воспользоваться? Она же еще девочка! Тебя за неё посадят, я об этом позабочусь.
 - Все нормально, Марин, мы с ним не спали. Я вижу, вам хорошо вдвоем. Продолжайте. А с тобой, Серёжа, я просто хотела попрощаться.
Мне так и не хватило сил что-то сказать.
Что теперь с нами будет?
 - Марин, с твоей легкой руки я потеряла еще одного родного человека. Дом забирай себе, меня все равно в стране не будет очень долго. Удачи вам.
Ты ушла, без эмоций, чужая и покинутая всеми.
Тебя ждал холодный автомобиль, в котором, наверное, сидел отец.
А, может, вовсе не отец, а другой твой мужчина.
Я уже не знаю, кому тут можно верить и что ожидает дальше.
Черный «Lexus» увез тебя, кажется, навсегда из моей жизни.

.13.
Я отошел от окна, по которому стекали капли дождя.
Марина плакала в углу.
Не то от правды, не то ненависти ко мне.
Как я мог знать, что вы тесно связаны?
Вы разные, как будто и не родные вовсе.
Ты мне нравишься больше, чем она.
Но с ней мы были одним целым.
 - Нам надо забыть друг друга, - прорыдала она.
 - Согласен. Так будет лучше.
 - Я и так ей слишком много боли причинила. Как матери, мне трудно быть с человеком, у которого что-то было с моим ребенком.
 - У нас не было ничего. Мы просто хорошие друзья.
 - У тебя, может, и не было, а у неё есть. Я плохая мать и не знаю свою дочь, но как женщина я все прекрасно вижу. Давай останемся хорошими знакомыми.
 - Она все равно уезжает из Москвы. Это ничего не изменит.
Марина позвонила тебе, но ты отключила телефон.
Потом твоему отцу.
Они долго разговаривали, точнее кричали.
А потом она сказала, что ты улетела.
 - Он отправил её учиться в Лондон. Она не хочет, чтобы ты к ней ехал. Смирись с этим.
Мы с тобой уже никто.
Если раньше было что-то общее, сейчас это смыто лондонскими дождями.
А ведь у нас даже не было названия.