Однажды черная гусеница задремала, прицепившись к обратной стороне листа подсолнуха. Ей снилось, что у нее выросли большие белые крылья, и она поднялась на самый верхний лист самого высокого дерева, и солнце ласково гладило ее по голове. А когда гусеница проснулась, она увидела, что это действительно так.
«Вот это да!» - подумала белая бабочка, пробуя подняться в воздух. У нее было такое счастливое и восторженное лицо, что старый серый дрозд, уже приготовившийся ее проглотить, устыдился и быстро улетел, пока его не заметили. Весь оставшийся день он вспоминал юную бабочку, и у него на душе становилось тепло и уютно.
А бабочка ничего не увидела. Она поиграла своими большими белыми крыльями и полетела, сначала низко, так, что была видна каждая травинка на земле, потом осмелела и поднялась выше. Здесь ее поймал и закружил теплый июльский ветер. Он только что проснулся и теперь плавал над полем, выискивая, с кем бы потанцевать. Бабочка немного испугалась и растерялась от неожиданности, но ветер тихонько напел ей старую летнюю песенку, и она успокоилась.
- Спасибо. – Сказал ветер, когда они закончили вальсировать. – Я еще ни разу не танцевал с белой бабочкой.
Он взял ее на ладонь и осторожно посадил на ветку старого клена.
- Когда-то я была черной гусеницей. – Сказала бабочка и сложила крылья.
- Да. – Задумался ветер. – А я когда-то был простым воздухом. Как давно это было!
Он вздохнул, махнул рукой на прощание и улетел. Бабочка огляделась. Еще никогда ей не удавалось забраться так высоко.
- Как интересно! - воскликнула она и очень удивилась, когда ей ответили:
- Ничего особенного.
Бабочка обернулась и увидела большого рыжего муравья, который сидел на той же ветке и пристально за ней наблюдал.
- Это самое обыкновенное дерево в самом обыкновенном лесу. – Сказал муравей.
- И вовсе нет! – возразила бабочка. Муравей ей не понравился, но казаться невежливой не хотелось. – Возможно, вам так кажется, потому что вы ползаете по нему каждый день, а я вижу его впервые.
- Все равно, это самое обычное дерево. – Упрямо повторил муравей.
- Если бы вы могли облететь вокруг него – мечтательно сказала бабочка – вы бы меня поняли.
- Ну нет. – Хмуро проворчал муравей – Когда-то я умел летать. Я был личинкой, и у меня росли крылья.
- Ну неужели вам не нравилось? – удивилась белая бабочка.
- Я не помню. – Буркнул муравей и уполз.
Он никогда бы не признался, что слова юной бабочки затронули в его душе покрытые пылью, очень давно не звучавшие струнки – воспоминания. Весь оставшийся день муравей не мог отделаться от мысли, что он упустил в своей жизни что-то очень важное. Вечером он подождал, пока усилиться ветер, подгрыз черенок листа и уцепился за него всеми лапками. Первый же порыв оторвал лист от дерева, закружил, перевернул несколько раз в воздухе и осторожно опустил на землю. Муравей перевел дыхание и закрыл глаза. Он был счастлив.
А бабочка оттолкнулась от листа, развернула свои белые крылья и полетела дальше. День катился к вечеру, и бабочка опустилась ниже, к цветам, чтобы полакомиться пыльцой.
- Привет. – Сказала ромашка. Она была ужасной болтушкой и с самого утра искала себе собеседника, но все ее избегали, потому что не могли долго слушать ее восторженные монологи.
- Здравствуйте – сказала бабочка и опустилась на ее лепестки. – Вы не возражаете, если я немного перекушу?
- Какая вежливая девочка! – воскликнула ромашка – Как это замечательно! В наше время так сложно найти культурного собеседника!
Бабочка хотела ответить, но не могла говорить с набитым ртом.
- Ты знаешь, сейчас совсем не то, что было раньше, в дни моей молодости. Тогда я была всего только крошечным листочком, едва поднимающимся над землей. Меня никто не замечал, зато я видела очень многое… Ах… - Ромашка мечтательно закрыла глаза.
- Когда-то я была черной гусеницей. – Сказала бабочка.
- Да, весьма прискорбно. – Вздохнула ромашка.
- Вовсе нет! Ведь это мое прошлое, без него я не могла бы летать.
- Разумеется. Знаешь, когда ты очень маленькая и еще только растешь, все вокруг кажется таким далеким, недоступным… Иногда мне казалось, что даже ветер может вырвать меня из земли…
- До свидания. – Сказала бабочка. Она была вежливой, но не любила болтунов. Прежде, чем ромашка успела ответить, бабочка взмахнула крыльями и полетела прочь. К вечеру она добралась до деревни и уцепилась за занавеску в открытом окне. Рядом кто-то тихонько завел неторопливую песню, настолько тихо, что услышать ее могла только бабочка, и с улицы донесся слабый отклик. Бабочка повернула голову и увидела висящую на стене скрипку. Скрипка замолчала и улыбнулась ей:
- Да, это поем мы – я и дерево у окна.
- Это грустная песня. – Сказала бабочка.
- Это песня о воспоминаниях. Видишь ли, когда-то, очень давно, я тоже была деревом. Почти что вот таким – скрипка кивнула за окно. – Иногда я вспоминаю об этом и пытаюсь петь – так, как поют по ночам деревья. И деревья поют вместе со мной, чтобы я не забывала, как это звучит…
- Ты жалеешь, что стала скрипкой?
- Вовсе нет. Я научилась петь многими голосами, потому что когда-то пела одним. Это прекрасно!
- Я была черной гусеницей. – Сказала бабочка.
- Никогда не забывай об этом. – Сказала скрипка.
Бабочка кивнула. Ночью она поднялась на самый верхний лист самого высокого дерева и задремала. Последней мыслью, пришедшей ей в голову, было то, что очень важно помнить, кем ты был и кем стал. Ветер качал дерево, луна лениво перебирала лучами, а бабочка, бывшая гусеницей, спала…