Глава 11. За что?
Семнадцатилетнюю Жанну не могли вечно держать в больнице, и ей пришлось вернуться домой. Ненавидящий взгляд сестры и безразличный матери давал понять об атмосфере царившей в семье. Роза ненавидела сестру не столько из-за огласки по аулу, сколько из-за того, что из-за нее ей пришлось вернуться в дом к матери вместе с мужем и детьми, чтобы ухаживать за ней, Гульбахор плохо себя чувствовала и практически не вставала с постели. Вояка Ержан, вел себя как беззубый пес, он все материл Жанну и Максима, обещал с ним расправиться, но ничего не предпринимал, может потому что Максим был всегда его другом, а может все из-за той же своей дурацкой противоречивости. Он крепко запил, водка стала его смыслом и средством жизни, только в ней он не видел противоречий, и спасался утопая в пьяном забытье. Азат стал еще одной «закрытой» темой в семье, утверждать наверняка, что причиной его самоубийства была Жанна, не мог никто, но отрицать обратное не было у Жанны ни сил, ни желания. Все о чем постоянно думала Жанна, так это о том, что все «вышли сухими из воды». Ее ненависть к Максиму выросла до невообразимых размеров после этого, теперь она уже не сомневалась, что во всем виноват лишь он один. Он никак не вписывался в ее круг жизни, и тем, что он вмешался, разорвав этот самый круг, был виновен. Каждый день, Жанна выполняла всю грязную домашнюю работу, ловила на себе унизительные взгляды родных, слышала смешки за своей спиной, когда изредка выходила за ограду их сада.
Виновником всех бед сделала Максима не только одна Жанна, вся казахская молодежь деревни-аула была агрессивно настроена по отношении к нему. Их настроения подогревал и Саркан, так и не простивший Жанне предательство своих чувств. Парни считали его этаким героем, который смог грубо отомстить «любимой» и обидчику, и избежать наказания, ко всему прочему, масло в огонь добавляла и русская национальность Лютого. На этих националистических чувствах и играл Саркан. Он со своими дружками одевал маски сделанные из старых вязаных шапок, на подобие тех что носят террористы-боевики, и разъезжая по АкЖелю выкрикивал фашистские лозунги, с угрозами и требованиями, чтобы все не мусульмане покинули аул, иначе они будут действовать по-другому. Вечерами все, не только русские, боялись выйти из дома, под горячую руку этой пьяной шпаны могли попасть все. Так однажды они избили ту саму продавщицу магазина, хоть она и была уважаемая казашка пятидесяти лет, только за то, что она продавала русским продукты, и даже вежливо их обслуживала, после они ограбили и разгромили этот магазин, исписав стены национальными лозунгами и угрозами.
Эта «игра» в национализм во всех странах заражает молодежь. В некоторых более мудрые отцы народа, умеют усмирить и втолковать им, что это тупиковый путь, не приводящий ни к чему хорошему, а в некоторых эти агрессивно настроенные юнцы, повзрослев, но не утеряв юношеского максимализма, сами становится на руководящие посты, и в итоге: геноцид, «Сектор Газа», фашизм, репрессии и другие страшные вещи.
К тому дню когда Макса выписали из больницы, и он вернулся домой, ситуация в АкЖеле накалилась до предела, Недавно по российскому телевидению показали новость, про то, как банда скинхедов устроила массовый погром на каком-то московском рынке, было много погибших и пострадавших, среди них айзербайджанцы, таджики, узбеки, были и казахи. Эти события просто взбесили «шакалов Саркана», вечерами они избивали людей, били стекла и поджигали сараи. Но никто не мог ничего сделать, весь этот беспредел творился в масках, и хоть все знали кто это, но были уверены, что раз Бапа Кожахметов один раз уже спас сынка от тюрьмы, сделает это и еще раз, а неприятностей с ним никто не хотел.
Жанна уже два раза закрашивала надпись на их заборе «здесь живет шлюха», но следующей ночью она появлялась снова.
Ненависть Жанны к Максиму Лютому росла с каждым днем и крепла, умножаясь на все унижения и обиды, что она испытывала каждый день.
В тот день, когда он вернулся домой из больницы, надпись на заборе появилась в третий раз, а Ержан, еще пьяный после «вчерашнего», заявил:
- А где наша домашняя дрянь? А вот ты, Жанна, сбегай быстренько за пивком, мне полечиться надо, да одень юбку подлиннее, а то тебя до вечера не дождешься, опять кто-нибудь на речку отведет. Ха-ха-ха!
Когда она вся в слезах побежала за «лекарством» для брата, Жанна решила, что это последняя капля, тут она увидела, как Максима привезли домой, и решила действовать. По дороге она встретила одного из дружков Саркана, увидев ее, он начал ехидно улыбаться, и Жанна, как будто в сердцах, сказала ему:
- Что скалишься олух, что-то сказать хочешь? Валяй, мне теперь ничего не страшно, вернулся мой защитник, Макс, он вам всем по шее наваляет, по одному каждого выловит и убьет! Это вы толпой смелые и сильные, а по одному вы как цыплята однодневные. Тьфу!- глаза пацана полезли на лоб, Жанна убедилась, что добилась своего и побежала с пивом домой, сегодня ночью будет «жарко».
Родители Максима уже собрали вещи, они ждали только его возвращения, жить в АкЖеле они уже не могли, и вопрос с переездом решился сам собой. Уже завтра за ними приедет грузовая машина и отвезет их всех в Алматы, где друзья Максима сняли для них квартиру. Макс вошел домой в отличном настроении, левая рука еще была в гипсе, но в остальном он чувствовал себя неплохо. Он еще не знал о настроениях, царивших в деревне, да ему было наплевать, он решил скорее все забыть, забрать родителей и уехать в новую жизнь.
- Мам, Пап! Ну, как? Я смотрю все готово? Собрались? Наконец-то этот кошмар закончился, и мы переезжаем. Что с домом? Нашли покупателя?
- Да, сынок, скотину всю продали, а дом решил купить сосед из дома напротив, Сакен, он давно хотел сюда перевезти свою родню. Он половину денег уже отдал, пообещал остальное выслать, как только они приедут.- Ответил отец.
- Ну и ладненько, сейчас посидим, покушаем, ляжем спать, а утром уже придет машина и все. Вперед в новую жизнь!
Жанна рассчитала все правильно, поздно вечером разъяренный Саркан с дружками надели свои маски и разъезжали по аулу с горящими факелами в руках, наконец, они остановились около калитки Лютых, Саркан закричал:
- Эй! Трусишка! Заяц-русак! Выходи! Поговорить надо! А то я сам зайду! Пожалеешь!
После того как он закончил орать, вся свора начала кидать камни через ограду в сторону дома, посыпались стекла с окон. Лютые уже легли спать, сумки были собраны, они не ожидали неприятностей сегодня. Макс проснулся первый, он сразу оделся, накинув рубаху на одну правую руку, а левое плечо оставил голым, так как гипс не позволял натянуть рукав. Он выскочил во двор под град летящих камней.
- Ты что творишь, идиот!?- Закричал он.- Жить надоело!
- О! Смотрите-ка, проснулся наш «палач»! Ха-ха-ха!- вся шайка «заржали».- Значит, всех нас перебьешь по одному, да? Ну, что же, мы тебе поможем, выходи, сука, сюда посмотрим кто кого. Будем по одному тебя наказывать. Ты же, по одному нас не боишься, да?
Макс рванул калитку и вышел в центр этой своры, хоть он был не глупым человеком, но ярость плохой советник, и видимо прошлая его встреча с этими пацанами его ничему не научила.
- Ну, вот он я! Чего молчишь? Не ожидал, Саркан? Тебя же Саркан зовут? Ты не представился прошлый раз, очень не воспитанный молодой человек! Сними свою шапку с лица, идиот, жарко же, лето на дворе.- С этими словами Макс сорвал с его головы шапку с дырками для глаз и рта, и узнал того «крепыша».- О, и шрам на месте, на память остался о Максе Лютом!
Саркан по началу опешил от такого напора, но быстро придя в себя, он крикнул:
- Бей!
В эту же секунду вся банда бросилась на него, но уже в следующую прозвучал выстрел из ружья. Это был отец Макса, он стрелял в воздух. Он бежал к ним и кричал:
- Сволочи! Пошли вон! Не троньте парня! Убью! Первый кто пошевелиться получит дробь промеж глаз!
Пацаны отпрянули испугавшись, и начали медленно отходить к мопедам, а батя Лютый продолжал:
- Я милицию вызвал! Сейчас участковый приедет, всех вас заберет! Сколько можно уже беспредельничать, хулиганье!
Саркан свистнул и крикнул:
- По коням!
И они расселись по мопедам и укатили, весело смеясь, и выкрикивая:
- Мы до тебя еще доберемся, Максимка! Лучше тебе свалить отсюда, пока живой!
Отец подошел к сыну:
- Ну, ты как? Цел? Ты чего пошел сюда? Сдурел?
- Да, все хорошо, Пап. Пошли домой, завтра нас тут не будет.
- Дом, жалко, окна побили, Сакен бедняга, надо ему скидку сделать.
Весь вечер Жанна просидела около щели в заборе между их двором и двором Лютых, она ждала, когда объявятся Саркан с друзьями и Максим получит по заслугам. Сердце Жанны забилось от адреналина, когда они появились, она радовалась как ребенок первый раз в цирке, наблюдая, как они кидают в дом камни. Вот Макс вышел полураздетый, Жанна еще раз отметила про себя: «А он все-таки хорош! Чтоб ты здох, гад!». Когда Лютый старший разогнал банду, и они с сыном спокойно направились к дому, Жанна практически рвала на себе волосы от злости и бессилия. Но слова Максима отцу: «Да, все хорошо, Пап. Пошли домой, завтра нас тут не будет»,- окончательно помутнили ее рассудок. Она сидела в своей «засаде» у забора, слезы беззвучно текли по щекам, а она шептала, повторяя одну и ту же фразу: «Завтра они уедут и всё. Завтра они уедут и всё. Завтра они уедут и всё!».
Ерлан нашел ее в таком состоянии и отвел домой, напоил чаем и уложил спать, все это время Жанна молчала, но перед тем как Ерлан выключил свет и ушел к себе, она сказала:
- Не переживай, Ерла, раз так, то я все сделаю сама. Я сама.
Он ничего не понял, и не придал значения ее словам.
В четыре часа утра, Жанна тихонько встала, взяла на кухне нож, и вышла из дома. Она отодвинула палку в заборе и пробралась к дому Лютых. Дверь в дом была заперта на крючок, Жанна без труда подцепила его ножом и прошла внутрь. Она хотела зарезать Максима, перерезать ему горло, но увидев его спящим, не смогла. Она разрыдалась, заткнула кистью руки, сжимавшей кухонный нож, рот, и вышла обратно в прихожую, ей на глаза попалась канистра пахнущая бензином, она разлила его по всему дому, по коридорам, на которых лежали старые коврики-циновки, по стенам в старых бумажных обоях. Затем она заперла с помощью стульев двери в комнату Максима и спальню его родителей. Во дворе она посомневалась с минуту, затем оторвала кусок ткани от своей старой юбки, и бросила на деревянный пол.
Дом сгорел дотла, вместе со спящими хозяевами. Как и предполагала Жанна, народ обвинял во всем юных националистов Саркана, намедни поссорившихся с ними, но свидетелей поджога не нашлось, поэтому тайна этого жестокого тройного убийства осталась не раскрытой.
Хоронили Лютых всем аулом, именно аулом, потому что все русские жители сразу после этой трагедии, уехали из АкЖеля, не дожидаясь пожаров у себя в домах. На похороны приехал и Арсен Куликбаев. Он встретился с Жанной, между ними возникло чувство, она пожаловалась ему на то, что ее все обижают, ему и раньше было ее очень жаль, но сейчас доброе сердце знаменитого алматинского адвоката не выдержало и дало трещину. И он предложил ей уехать с ним в Алматы и выйти за него замуж. Он пообещал ей помочь поступить в Университет, и вообще влюбился в нее как мальчишка. Жанна почувствовала в нем опору и защиту, которую потеряла, когда ушел отец, и погиб старший брат Азат.
Через девять месяцев Жанна в алматинском роддоме номер 6 родила дочь Софию, фамилия Куликбаева, и только глаза Софии выдавали правду, ведь они были точной копией зеленых глаз Максима Лютого.
От автора.
Можно долго размышлять о том, кто прав, а кто виноват. Я считаю, что в смоделированной мной ситуации каждый поучаствовал и со знаком плюс и со знаком минус. Не бывает черно-белых людей и черно-белых душ, все люди серые, независимо от цвета кожи, национальности или вероисповедания. Каждый всегда думает в первую очередь о своих интересах, и только потом об интересах родных и близких, а остатки, если они есть, достаются тем, кто достоин этой жалости. В этом нет ничего дурного, это законы жизни, и тот, кто утверждает обратное, на мой взгляд, лицемер.
Сейчас вы вспомните про спасателей и пожарных, рискующих жизнью ради незнакомых людей, а так же меценатов, доноров и священнослужителей, в конце концов. Отвечу, спасательство своего рода наркотик, к которому пристращаются эти сильные и смелые люди, они не могут жить не чувствуя себя героями, пусть даже иногда не признанными. Если вдруг спасатель уходит со службы, то либо устал (опять же думает о себе), либо нашел более комфортную и лучше оплачиваемую работу (…). Меценат замаливает грехи, красуется перед коллегами, снижает налоговое бремя, ждет одобрения от толпы и т.д., но все только ради себя. Донор отдает часть своего тела, ту, что регенерируется через сутки-двое, зато ставит большую и жирную галочку саму себе: «Какой я молодец! Людям помог!», есть и такие, что делают это ради небольшого вознаграждения и двух дней оплачиваемого отпуска. Священнослужители – уважаемые и почитаемые люди, их боятся и любят, они могут отпустить грехи и дать мудрый совет, по-моему, прекрасный повод стать священником, такая власть! Опять же пропуск в рай обеспечен, живешь и не тужишь, защищен и обеспечен. А?
Все эти люди, профессии и образы жизни несут добро, хоть и ради себя, но разве это плохо? Давайте воспитывать своих детей с этой мыслью, что спасая чужих людей, ты становишься героем, почет тебе и слава (большая зарплата и прочие социальные привилегии в придачу)! Если разбогател, и хочешь одобрения окружающих, а не только зависть и ненависть, поделись с больными детьми, вот тебе за это и поблажки по налогам и медаль от президента, и на том свете зачтется! И пусть доноры получают больше денег и неделю отпуска, пусть гордятся тем что спасают жизни!
Пусть все будут серыми, не нужно чисто белых людей, и уже тем более черных. Пусть белыми будут ночи, снег, лист бумаги, соль и сахар. И пусть зимой будет БЕЛЫЙ ВЕТЕР.