Дмитрий Алексеич был страшным романтиком. Любил плакать.
Дома у него было все сплошь сентиментальное. Что ни книжка, то роман с несчастьями. Что ни фильм, то любовная трагедия. Дмитрий Алексеич рыдал надо всем жутко. При себе всегда носовой платок носил на всякий случай.
На работе с девицами в курилке рыдал над злой судьбой то одной, то второй. Любили его коллеги за это. Начальник, слава богу, женщина тоже сердобольная, как-то с коньяком и со слезливым сотрудником в кабинете заперлась да все ему и выложила. Про жизнь да про любовников. Дмитрий Алексеич хоть и роматник был, а намек понял. Обрюхатил тогда ее прямо на ноутбуке. На роды не пошел, боялся расплакаться вдрызг. Только цветы принес, оставил на входе с запиской «навеки ваш слезой умывшись..», сел на трамвай да и поехал радостно. Сентиментальный был жутко.
Пришел домой и сразу свои детские фотографии разглядывать. Смотрит и смеется сквозь слезы. Две недели так любовался, а потом начальница из декрета вышла, потребовала его к себе в кабинет. Дмитрий Алексеич уже давно ждал, и зашел к ней со скорбным лицом да с детскими фотографиями. Как ни плакал, а уволен был по собственному желанию. Дмитрий Алексеич так расстроился, что даже не заплакал. Не смог.
Отныне совсем не плачет. Так его жизнь подкосила.