Мой милый друг, прощай.
Прошу не принимать мои слова близко к сердцу. Я не бросаю тебя от обиды, или потому что стала меньше ценить. Я бегу. Бегу в спешке, стараясь не думать, боюсь себя, боюсь, что не смогу.
Вчера, когда ждала тебя, я с ужасом осознала, на сколько сильно зависима. Все эти стены и ты в них, болото для меня, я тону. Но самое ужасное, эта гибель добровольная, возможно не осознанная, но добровольная. Твое присутствие, как тянущаяся от сердца невидимая нить, когда ты рядом, я ее не ощущаю и чувствую себя вполне свободной. Но вдали от тебя, нить натягивается, и я истекаю кровью. Я чувствую, как привязана, зависима. Так не может продолжаться, ведь из этого нет выхода. Ты хочешь оставить все так, как есть, а я не смею просить большего. А значит, мне надо спасать себя, пока на это есть силы. Не ищи меня, как бы этого мне не хотелось. Найдешь – обречешь на гибель.
Прощай, я буду помнить все.
Ценю, целую, люблю.
Я.
Ночь. Фонари стоят рядком, как часовые. Сторожи тишины. Во всем дворе ни звука, кроме мерных, чуть торопливых шагов, добавляющих окружающей действительности оттенок таинственности.
Стало холоднее. Пар изо рта теперь стал более густым, приобретая формы и наполняясь смыслом. Он зашагал быстрее. Холод пробирал до костей. Это уже вошло в привычку ускорять шаг, когда до двери в подъезд оставалось каких-нибудь 200 метров. Свет в ее окне притягивал и давал сил. Он всегда казался ему более теплым, чем остальные.
Она открывала дверь и знала что увидит. Растрепанные волосы, усталая улыбка и горящие глаза… да, в этот вечер будет чуть теплее у нее в квартире.
- Привет…я замерз. – Пытаясь отдышаться, произнес он. Она, облокотившись на дверь, не скрывая улыбки, взглядом пригласила его войти.
- У меня есть твой любимый чай…-донеслось с кухни вместе с позвякиванием посуды и шумом воды.
- Бергамот? – спросил он, зная ответ – Чтобы я без тебя делал.
Пили чай и разговаривали, как это было всегда при их встречах. Они делились друг с другом новостями обо всем произошедшем у них самих и их знакомых. Она смотрела в глаза и улыбалась его горячим рассказам, он грелся, слушая ее негромкий голос.
Сегодня все было также, вот только она казалась уставшей, не такой яркой как прежде. Краски в ее голосе, взгляде, улыбке - как бы померкли в этот вечер. Он знал, чувствовал, но не решался спросить. Вдруг потревожит то, что испортит их легкую, мягкую, теплую дружбу. Вдруг нечаянный вопрос всполошит эмоции, которые погубят их покой…нет, он не решался, время сгладит, это пройдет.
- Брат приезжает – сказал он, вглядываясь в ее глаза. Она улыбнулась, ее сияние стало знакомым и родным как прежде.
- Я столько слышала о нем, так хочу на него взглянуть!
Он не мог не улыбаться в ответ:
- Я принесу тебе его фото, мы не сильно похожи.
Ее улыбка стала натянутой, глаза опять приобрели легкую пылинку равнодушия:
-Да. Я хочу посмотреть. – Стараясь скрыть неискренность, произнесла она, улыбаясь.
Свет погас. Такое случалось уже несколько раз, дом был старый. В эти минуты они говорили о своих мечтах и планах. Так, в темноте, говорить о заветном естественнее, безопаснее. Но сегодня, погасший свет, придал ей сил и решимости произнести то, что трудно сказать, глядя в глаза.
- Почему мы никогда не видимся вне этих стен?- она проговорила так быстро, что он не сразу уловил смысл сказанного. Воцарилось молчание, губительное для нее и спасительное для него. Тишина стала давить, он чувствовал острую необходимость разбить ненавистное молчание, но оставить вопрос без ответа не представлялось возможным.
-Здесь…проще - выдавил он из себя. Эти слова были искренними. После, вспоминая эти минуты, он ловил себя на мысли, что более честного ответа не существовало. Но это было не все, что он мог сказать, это даже не малая толика всех его чувств. Он произнес бы гораздо больше, зная, как все обернется. Женщинам необходимо услышать несколько раз, чтобы поверить в чувства мужчины. Всему виной их «всепрощаемость», как часто слабый пол списывает слезы и обиды на неподходящий момент. Привыкшим к мужскому непостоянству женщинам трудно с первого раза поверить в признания, пусть даже от чистого сердца. И за это им следует сказать спасибо, ведь в этой мягкости мужское спасение. Резкое слово, несправедливые обвинения-все, с течением времени для женщины становится не значительным, считая, что Его мнение переменилось или, что он и вовсе так не думал, они прощают…но не забывают. В этом спасение женское. Прощай, но не забывай. Только так можно приспособиться. Он не сказал и половины того что у него на сердце, она не захотела слушать сердцем, как итог – сухой разговор ведущий в никуда. Да, ему следовало сказать больше, ей не спешить с выводами…так просто, но уравнение не сошлось, ответ не верный, а начинать считать заново в жизни не принято.
Тиканье часов. Темнота. Лунный свет озаряет комнату. Две недвижимые тени застыли на месте. Он и она. Как в конце спектакля, артисты еще на сцене, но действие уже закончилось. Лиц не разобрать, только силуэты, последние мгновение и…занавес…конец.
Ночь. Фонари стоят рядком, как часовые. Сторожи тишины. Во всем дворе ни звука, кроме мерных, чуть торопливых шагов, добавляющих окружающей действительности оттенок таинственности…
Он остановился у ее двери. Пустота…Можно не стучать, дверь не откроет, ее нет. Впервые, ее нет. Его внимание привлек белый уголок, выглядывающий из дверного косяка…