Хорошо, когда на деревне умный мужик находится, хотя бы один на всю деревню! Изба у него богата, ума под шапкой – палата, так в деревне богатые хоромы назывались. Но откуда быть хоромам в краю, где на тёплую сторону всё леса-леса, от крылечка и до Тверцы.
По Волге-речке леса - до тёплого моря синего, а на холодную сторону - тоже леса, до самого до полюса. Далеко до города, ещё дальше до царя, своим умом живём.
Хороша изба Стёпке досталась: высока, широка, от деда лавчонка-магазинчик в пристроечке. Его дед, богатей был. Торговал, всяким нужным в деревне товаром: сахаром, солью, да керосином.
Поговаривали в деревне, что дед Стёпкин не извозом, а лихим промыслом воровским на тракте петербургском зимой занимался, вот и нашли его в лесу убитым, известно, так все разбойники кончают. Деда давно нет, а в кладовой добра – на всю деревню хватит. Только все шубники и валенки моль потачала, одна труха осталась от добычи воровской.
Про отца Стёпкина - Фролку тоже худо говорили. Известно: «Хорошая молва лежит, а худая бежит». Знали в деревне, что охотник Фролка - в лесу, хуже волка. Палил он без разбору во всё живое. Хоть зверь с детенышем, хоть детёныш без матери, - никакой для него разницы, лишь бы шкуру снять, или мясо в дом притащить.
Охотников в деревнях много, живность лесную и болотную берегли, лишнего из леса не брали. Грозились сдать Фролку полиции, да зверьё болотное и лесное своим судом судило его, редко, но случалось такое.
Зимой то произошло. Да. Раньше-то сторож ходил всю ночь по деревне, колотушкой стучал, следил, чтобы пожаров не случилось, или другой беды какой. Он и рассказал, что видел ночью в канун Рождества. Крепкие рождественские морозы в ту пору стояли, ярко вызвездило, но луны не было.
Летала над деревней большая незнамая птица, хрипло кричала, прямо мороз от её крика до затылка продирал. Знали деревенские, сторож тоже знал: не к добру эта птица летает, как бы войны не было, или мора какого на народ и скотину!
Слава, Богу, всё обошлось. Только на крыше избы Фролкиной палка толстая в снегу торчала, высоко висела на той палке чёрная ворона дохлая. Дохлая-то ворона каркала, крыльями махала! Ой, худой то знак!
Мужики с Фролкой специально всё осмотрели, думали, пошутил кто, но следов человечьих нет ни вокруг избы, ни на крыше. Только волчьи следы по загумёнкам видны, все знали, что волки в деревню заходят, но по крышам не лазят, на них и пенять неча. На другой день только и разговоров в деревне, про ту ворону.
Уговаривал Фролка парнишек деревенских за чёрствый пряник тульский ворону с крыши снять, да тем отцы настрого запретили: « Не нами сделано, не нам и рушить».
Погано, конечно, когда у тебя ворона на крыше висит, беду каркает, при ветре крыльями машет, в дому тоже худо. Никому в деревне не сказал Фролка про страсти в избе.
Как ночь настанет - со всех углов волки воют, а на чердаке, словно табун лошадей скачет, топот стоит и ржание, так до самого утра. Крепко спит, ничего не слышит Стёпка, мать тоже глухонька была, спит себе, храпит на печке, а Фролке от мыслей разных совсем плохо, пошёл к мужикам, потолковать.
Дедушка Захар, он охотник старый, так Фролке про ворону сказал: - Прислала тебе,Фролка, живность лесная « метку чёрную», предупредили, значит. Шибко худо ты себя в лесу ведёшь, как теперь говорят «беспредельничаешь», большой от тебя урон лесному населению. С топором по дрова в лес иди, а с ружьём лучше не суйся- найдёшь на себя погибель.
- Будет, дед, сказки рассказывать! Я и волков в лесу не боюсь, неужто на крыше вороны дохлой испугаюсь?- храбрится Фролка, хотя от рассказа деда Захара страшновато, да и в избе не лучше. Дело важное и денежное у Фролки. Заказала в городе купчиха богатая шкуру лисы – огнёвки, видал издали её немедни, шубка рыжая на лисе огнём горит, такую ему и надобно. Это храбрости придавало.
Лыжи одел, в лес отправился, за хорошие деньги, что на охоту не сходить? Только в лес вошёл, видит, бежит огнёвая лиса неспеша, повернулась, говорит: - Ой, что покажу-то! – в чащу повела. Не возвернулся в деревню Фролка, сгинул в лесу, а ведь предупредили.
Охотник из соседней деревни белку зимой промышлял. Прыгает белка с дерева на дерево, словно дразнится, серой шубкой мелькает, потом вовсе с ветки вниз спрыгнула. Перекрестился охотник: под ёлкой стоит в снегу Фролка на коленях.
Знал охотник, что сгинул Фролка, страшно, но близко подошёл, всё увидал. И вовсе не Фролка то был, а сломанная лесина сосновая, на человека здорово смахивает: ну, Фролка – Фролкой, и шапка на нём из волка, Фролкина.Вот и всё, что осталось. Смекнули люди бывалые, что за своё паскудство в лесу, сделался он пнём, да и поделом.
Стёпка шапку, хоть и дорогая, с пня снимать поостерёгся. Не любили Стёпку парни деревенские. Хвастать богачеством своим любил, умным себя считал, учил всех, как жить надобно, а в деревне его звали «недотёпкой». Ещё со школы то прозвище, всё за старания его к учёбе, - не доходила до него наука, хоть парнишка старался.
За грехи родителя и деда уродился Стёпка маловатеньким, голова у него вроде брюквы « велика, да не с той стороны затёсана» говорили в деревне.Ничего он в книгах не понимал, только считать хорошо научился, особо деньги, водились они у Стёпки, по наследству достались от деда- налётчика, да отца – добытчика.
Деньги, это, конечно, хорошо, да без радости Стёпкино житье, вечно ноет, обида у него на свою долю горькую, сиротскую. Как разговор за жизнь заходит, Стёпка обязательно поплачется, носом пошмыгает: - При нашей доле сиротской тяжко на белом свете жить.
Всего-то в двадцать с небольшим годочков сиротинкой остался, горевал, знамо, для виду.
Сосватал в соседней деревне девушку, статная, аккуратная, телом справная, станом гибкая, лицом пригожая, но бедная, всё книги читает, родители покойные у неё учительствовали. Сиротой осталась, у тётки жила, известно, сиротское житьё - не мёдом намазано, вот и пришлось в жены к недотёпке идти.
Редкой красавицей была Стёпкина жёнушка. Как по деревне до ключа с вёдрами на коромысле пойдёт, даже бабы вздыхают, на такую красу глядючи. Вот и барин из Прутни углядел, частенько он в деревню наведывался, про охоту со Стёпкой речи вёл, на красавицу Василису до утра, бывало, любовался, чаи с нею распивал, калачи и пряники печатные вкушал, дружба у них была, а Стёпке – достаток и уважение.
Договор такой имелся: как барин к деревне подъезжает, - два раза из ружья палит.Стёпка, мужик с умом и понятием, сразу на охоту соберётся, деревенским жену хвалит, чтобы с глупостями не приставали.
«Пускай Василиса без меня чаи с барином распивает, разговоры всякие книжные ведёт, мне это без надобности, сплошная зевота, на охоту вот сбегаю, зайцы по огороду и полю бегают, развелось их, что комарья летом».
В избе у Василисы чистота и порядок, по-городскому, даже фикус растёт в кадушке. Мылом душистым она намоется, в платье городское, барином подаренное, нарядится, шаль цветами на плечи накинет – встречает дорогого гостя на крыльце.
Приезжает барин с большой корзиной харчей и подарков. Стёпку с Василисой щедро и деньгами одаривал - помогал своим друзьям. Стёпка гордился такой дружбой с барином, на мужицкие разговоры внимания не обращал – пускай себе завидуют, что на охоту частенько уходит, отец охотником был, и у Стёпки тоже хорошая охота выдавалась!
На окраине соседней деревушки жил вдовый Стёпкин кум, там они и охотились. На столе у кума по поводу удачной охоты бутыль первача стоит, огурцы, кислая капустка, шмат толстого сала, конечно, картошка отварена. Вот и начиналась охота. Хороший тост у кума: - Ну, за охоту!
Так до утра и охотятся, пока барин не уедет.Совсем загордился Стёпка, от денег больших его в господа потянуло мозги под шапкой завелись. Василиса, бабёнка умная, книжки читает, да и у барина кое-чему научилась, посоветовала Стёпке маслобойню на бугорочке за деревней поставить. Льна-то много земля тверская родит, вот и будет у деревенских своё маслице льняное, можно в городе торговать, скотине – жмых на прикорм, а Стёпке – денежки.
Размечтался Стёпка ещё об одном деле денежном: пасеку завести решил. Забот, думает, с пчёлами никаких, ни один пасечник грыжу на пчёлах не заработал, а за мёд в городе деньжищи крупные платят. Известно: богатство к богатым льнёт, даже пчёлы у Стёпки сами завелись.
Пчёлы к нему не просились, поселились самовольно за старым зеркалом в пустовавшей пристроечке, соты построили, мёд второй год носят. Но никак не случалась у них со Стёпкой и Василисой любви взаимной, стали докучать, проклятые, особенно Василисе.
Любила она одеколоном барским брызгать на голову себе, за ушами мазать, так барин научил, бабы деревенские завидовали. Хороший дух от Василисы, и пчёлам это, видать, нравилось. Только Василиса на двор, или на огород – пчёлы роем за ней, обязательно на неё усядутся, баба в визг, руками машет, прочь гонит пчёл, они разозлятся на такое грубое обращение, обязательно покусают. А как она, вся опухшая, чай с барином пить будет, разговоры говорить?
Договорился Стёпка с Михайлой, он пасеку содержал, что определит тот пчёл в улей, а мёд выкачает. Обещал Стёпка хорошо уплатить. Знали в деревне, как Стёпка платит за труды.
Девчонки деревенские поле картофельное Стёпке два дня пололи, а он всё с оплатой тянул - жалко деньги отдавать.
Цыгане ему нечаянно помогли, но не знали об этом. Ходили по деревне, побирались, так Стёпка сразу сообразил, как с деньгами остаться, девчонкам не платить: «Только деньги приготовил робятишкам, пускай чего сладенького поедят, а цыганы-то меня обокрали подчистую, все деньги унесли, ничего не оставили. Больше неоткуда взять».
Договорились, что уедут Стёпка с женой на дальние покосы, пока Михайла с пчёлами работает. «Будем жлоба учить, от жадности лечить» - сказал Михайла соседям. Улей новый у него готов, окурил пчёлок дымком душистым, определил на новую квартиру, те согласны, не супротивничают.
Срезал соты с мёдом, похвалил пчёл, много мёда наносили, сильная семья. Сынишка уже лошадь подогнал, увезли улей на свою пасеку.На другой день Стёпка к Михайле пришёл, по дороге думал, сколько соседу денег дать за мёд и за пчёл. Решил, много не давать, не сломал мужик спину, работа-то с пчёлами лёгкая.
Зашёл в избу к Михайле, видит: за большим столом на чистой летней половине сидит ребятня деревенская, все собрались, перед ними большое блюдо с мёдом в сотах, хлеб белый, угощаются, от пуза едят. Удивился такому расточительству Стёпка, тоже кусок побольше взял, раз угощают.
Пришёл Михайла, руками развёл, повинился: - Хочешь, верь, Степан, хочешь, не верь, но все твои пчёлы улетели, и весь твой мёд унесли. Поспрашивай в деревне, может, знает кто, где твой рой с мёдом сел.
Стёпка, понял, не стал никого про пчёл спрашивать, а деревенским смешно. Как Стёпку встретят, обязательно поинтересуются, не нашёлся ли рой с мёдом.
Выгодно вложил деньги Стёпка в маслобойню, а всё мало. Работает на маслобойне батрак, идёт довольный Стёпка домой, а с лугов навстречу Михайла. Кроты весь луг изрыли, он кротоловок наставил, наловил кротов, несет за хвостики в руке. Шкурки в городе сдавал, тоже прибыток.
Поравнялся со скамеечкой, на ней дед Захар косточки под солнцем греет, поговорить ему охота, да не с кем. Остановились мужики, про сенокос и погоду разговаривают, увидал дедушка кротов: - Рытики-то, поди, весь луг исковыряли. Вредные они для луга животины, а коли с умом подойти, могут хороший прибыток в дом принести. Я, молодым, их разводил, хорошие на них деньги имел, - а сам Михайле подмигивает.
Торопился, собрался уходить Стёпка, а как про прибыток услыхал, решил повременить: - Не слыхал я, что от кротов доход бывает.
-Ты на швейную машинку приди, посмотри, вчера из города её привёз, на их шкурки она куплена - защищает кротов Михайла.
Как тут не поверить? Машинку ножную «Зингер» вчера вся деревня смотреть приходила, завидная и нужная вещь она в хозяйстве, да цена не подходит, больно дорогая. Не сказал Михайла, что кроты, пчёлам помогли.
- Это сколько же кротов нужно переловить на машинку? – сомневается Стёпка.
- Какого рожна мне их ловить по лугам, коли, в хозяйстве своём развожу - усмехается Михайла, так они ещё и на лугу завелись, вот и приходится ловить...
Дедушка улыбается, подтвердил: - Да чего уж проще, только раз изловчиться, да потратиться малость, а потом барыш будет.
Только тебе, Стёпка это ни к чему, ни последнюю редьку без соли доедаешь. К тебе богатство само так и прёт.
- Потому, дед, что умный я. Вот задумал мельницу поставить, деньги мне нужны.
- А ты с Михайлой и поговори про кротов, он мужик хозяйственный, книжки в городе покупает, всё растолкует, или книжку какую даст почитать, не задаром, ясно.
- Ладно, дел у меня полно, некогда трёпом заниматься, - повернулся, ушёл Михайла. Стёпка задумался, решил разузнать, как с малыми расходами от кротов большой прибыток иметь. Не хотел он про это в книгах читать, знал, что не поймёт, решил расспросить подробно Михайлу, да тому всё некогда, от Стёпки отмахивается.
Догадался Стёпка: не хочет он тайной делиться, но понял при своём большом уме, как тайну выведать. Сенокос как раз. С утра Михайла собрался пораньше косить. Сидит, молоточком постукивает, косы отбивает. Тратить время на разговоры со Стёпкой, у него резона нет: «Летний день-год кормит».
- Сядь, Михайла, потолкуем. Завтра, как косить будешь, пришлю я своего батрака на целый день в подмогу тебе.
- Это хорошо, - похвалил Михайла, - только чем я-то тебе отомщу?
- Научи, как кротов развести, вот и в расчете и будем.
- Согласен я. Боюсь только, что ты, Стёпка, при своём уме меня перехитришь и обманешь с покосом, сделаем так.
Завтра спозаранок пусть твой батрак на покос приходит, денёк поработает, а вечером заходи, я тебе всё про кротов растолкую.
На закате сидит с устатку довольный Михайла на лавочке в палисаднике, много сена накосили, про кротов он забыл, глядь, Стёпка торопится.
Долго Михайла растолковывал Стёпке все премудрости кротиного промысла, даже сам понял, как правильно кротов развести и содержать: -Значит, нужно по самый обруч закопать в землю большую кадушку, лучше от капусты, кроты капустный дух любят.
На дно не забудь положить перепревший коровий навоз, потом хорошим перегноем заполнить бочку до краёв, запустишь туда кротов, тут они и будут разводиться.
- А кротов-то где взять?– не понимает Стёпка.
- Тут как раз и закавыка. Надо в полнолуние, двух кротов поймать. Чтобы Сам был и Сама, кротиха, значит.
- Ну, и как живых кротов поймать? – хочется узнать Стёпке.
- Найди в прогоне большую кротиную кучу, раскопай сверху, да кинь туда кусочки солёного сала с душком, кроты под утро и придут. Кусочки сала съедят, и так им пить захочется, спасу нет, а ты у кучи поставь блюдце низенькое с бражкой, кроты напьются, захмелеют, ты их и хватай, будет там Сам и Сама, парой они ходят, не сомневайся.
- Не понял я, какой прок от них дальше, - расспрашивает Стёпка, - ты уж расскажи, коли, мы договорились.
Михайле нечего таить: - Как определишь ты их в кадушку, живи до самой весны спокойно. Разведётся их в кадушке, что мурашей в муравейнике. Как весна настанет, день будет, когда «Вода с гор, кроты из нор».За зиму они густой шерстью обрастут, а весной жарко станет, им шуба зимняя не нужна, они её и скинут, да выкинут из кадушки, только собирай шкурки.
Верит и не верит Стёпка, но всё сделал, как Михайла обучил. Василисе пока ничего не сказал, как дело сделается, так сама узнает. Две ночи просидел Стёпка у кротовой кучи, комаров кормил, а кроты всё не выходят. Смотрят через забор лошадь с жеребёнком на хозяина, ржут, ржут. Вышла во двор Василиса: - Вы что ржёте-то?
Смотрит лошадь за забор, ржать не перестаёт. Посмотрела и Василиса за забор, смешно стало: стоит муж на коленях перед кротовой кучей, глаз с нёё не спускает, а кроты вокруг Стёпки кучи нарыли. Пожалела мужа Василиса: - Пошли, Стёпа, домой, хватит дурью болеть.
Пришли в дом, всё честно Стёпка рассказал, как научил его Михайла на кротах хороший барыш иметь, можно будет мельницу на ручье ставить. Обидно стало бабе за своего жадного непутёвого мужа, погладила первый раз в жизни по голове, пожалела.
- Бедный ты мой, Стёпушка - недотёпушка. Который раз тебя умник Михайла от жадности лечит, а тебе всё наука не даётся. Зачем человеку много денег, если мужикам деревенским от этого сплошная потеха и насмешки? Ты сам-то хорошенько подумай. Хватит клоуном быть!