Случилось это в те стародавние времена, когда Никита Сергеевич Хрущёв рулил большой политикой. Да и маленькой тоже не брезговал. Рулил, где только мог. Он вообще брезгливостью не отличался. Очень был неприхотливый вождь. Многие замечали, что он и в кремлёвской столовке отличался демократизмом: за другими членами политбюро с тарелок котлеты доедал. И макароны. И кашу гречневую. Поэтому он был таким упитанным и гладким: талоны получал на одного, а фактически ел за троих, а то и за четверых.
А ещё он любил в догонялки играть. Увидит, кто-нибудь по коридору мчится или по улице за трамваем бежит, он тут же брюки засучит и, ну, себе бежать. И пока не догонит, не успокоится. Вот какой он был стратегический руководитель! Не то, что теперь.
Но, зная эту его повадку, наши недоброжелатели стали показывать по телевизору, как негритянские американцы быстрее всех на Олимпиадах бегают и этим самым показывают длинный язык социалистическому лагерю. Никита Сергеевич, когда эту мину замедленного действия на экране увидел, сразу же оседлал своего конька и поехал в ООН. Залез на трибуну, разулся там, чтоб портянки перемотать. Да передумал, потому что был в носках. Но делать нечего. Не стоять же дурак дураком на трибуне. Вот он тогда и давай по ней ботинком стучать да приговаривать:
- Я вам ещё покажу кузькину мать!
И уехал назад в Кремль.
А там-то, если быть до конца откровенным, никакой кузькиной матери и не было. Ещё в пятидесятых годах закончилась. Показывать-то нечего! Сильно пригорюнился Никита Сергеевич. Сидит у себя в кабинете, лысу голову повесил. Но тут заходит к нему некто Суслов и тихонечко так говорит:
- Не печалься, товарищ Хрущёв! Мы эту Америку всё равно за пояс заткнём. Мы её кукурузой завалим.
- Какой кукурузой? Она ж у нас сроду не росла!
- А теперь будет! Партия прикажет – и как миленькая, будет расти!
И верно. Не успела партия приказать, как заколосилась кукуруза по всей Руси великой, от северных морей до поворота на Мариуполь. Да здоровая такая. Щёки розовые, шёрстка гладкая, животик толкачиком. Красота, а не кукуруза. Жаль только, что в самом конце с нею маленькая неурядица приключилась. Как только она созрела для принятия самостоятельных решений, так тотчас же куда-то убежала с полей. И не только её самой не стало, но она ещё все другие культуры повытоптала, когда мчалась, как оглашенная.
Видит Никита Сергеевич, что все эти побасенки до добра не доведут. Взял да и ввёл пайки, чтоб народу было радостней Америку передогонять по надоям колбасы на душу молока. Народ от такой заботы партии и правительства совсем офигел и изо всех сил обрадовался да как зафинтилил в светлое завтра, только держись!
Продовольствие за народом не поспевает, лёгкая промышленность запалилась совсем от такого бега по пересечённой местности, одна тяжёлая тяжело сзади топает, на пятки наступает. Понятно, что при таком раскладе не то, что Америке, всему империализму не угнаться. Тем более, что товарищ Хрущёв по своей привычке с задранными штанами впереди всех мчится, чтоб подальше от Сталина убежать. Одним словом, как мы тогда узнали из газет, обогнали мы эту Америку ещё на первом полустанке.
Но членам Политбюро эта лёгкая атлетика как-то и поднаедать стала. Приотстали они, перекурили, да и бросили Хрущёва одного в побегушках, а себе выбрали Брежнева, чтоб уж больше никуда не бегать до конца своей жизни.
Этот период нашей истории потом назвали Великим стоянием на всех должностях.
Вот как.
А теперь что твориться? А?! Это же просто страшно умом подумать, не говоря про другие части тела!