Часть 3. Конструкция любви.
Глава 1.
Вот так. Еще один мазок и готово. Лак ровно лег на полированный ноготок, я встряхнула рукой, чтобы побыстрее высохло, и с чувством удовлетворения посмотрела на свою работу. Он был настоящий, французский, ”L’Oreal Paris”, не из тех, что продаются в любом ларьке, сейчас я могла себе это позволить. Пусть цвет немного ярковат, но смотрится стильно, ровненько и аккуратно. А до того я тщательно обработала ногти пилочкой, сама, глядя из окошка на салон красоты. Разве там так смогут? Покрасовалась перед зеркалом, поправила прическу, с ней тоже не было проблем, достаточно лишь расчесать волосы – длинные, светлые, чуть волнистые, встряхнуть, и все, мир покорен. .В сочетании с темной футболкой, на пуговичках, коротенькой в тон юбочкой, загорелыми ногами и легкими туфельками смотрелось очень неплохо. Хоть сейчас замуж! Но никто не звал, и сама я, со своими заботами еще не созрела. Некогда. Вот только сегодня позволила себе расслабиться. Прощай, ларек и здравствуй, лето! Правда, я здорово придумала? Пусть некому было мне высказать слова одобрения. Но я в них особо и не нуждалась.
Только вчера я сдала товар сменщице, такой же девчонке, которой предстоит провести в заключении последние дни июля и август. До начала учебы, и затянет. Мне хватило, и я же решила немного отдохнуть, пусть чисто условно. Начнем сначала, я проспала аж до десяти часов, благо окна моей комнаты – а мы живем вместе с мамой в двухкомнатной квартире, выходят на северную сторону, и ни прямые солнечные лучи, ни ранние трамваи не разбудили меня. Я не спешила, мы договорились, что приеду вечером, часов в семь, заходить за продуктами не надо, я запаслась заранее. Мама на даче, уехала, как только потеплело. От города по нынешним меркам, недалеко, и удобно –чуть более часа с Московского вокзала, а до него – четыре остановки на трамвае, если полениться и не пойти пешком. Дорога не утомляет. На машине, кто спорит, быстрее, у меня есть права, но надежды в обозримом будущем приобрести транспортное средство, хм, призрачны.
С легким сожалением взглянула на плоды своего труда, получилось здорово, взяла жидкость, сняла лак – все равно от него ничего не останется после возни в огороде. Заросшем. Я как представила, что предстоит выдергивать сорняки, воевать мокрицей и одуванчиками….. Так что, девушка, готовься приняться за работу. Но, подумав, однако, снова взялась за кисточку и нанесла лак попроще, почти бесцветный, какое-то время продержится. Мне же все-таки не тридцать, на меня оглядываются….
А мама после смерти отца с ней что-то случилось, ходит потерянная, безразличная ко всему, чахнет и тает на глазах. Доктора – никаких диагнозов и прогнозов… Грешная мысль – и умерли в один день, ведь так и произошло – моральная смерть влечет за собой. Мне стало жутко, а вдруг? И я не смогла выбраться, последний выходной был дней десять назад, ну, телефон…. И мне присмотреть некогда, даже во время учебы хронически не хватало времени – приходилось подрабатывать, поскольку поддержки ждать не от кого. Вот и сейчас, после сессии, я сдала досрочно, как всегда, на одни пятерки, полтора месяца работала почти каждый день. И не уставала – у меня фотографическая память, все откладывается слоями, чтобы в нужный момент проявиться. Излечение информации из стека – кто понимает, происходило на автомате.
…
И об этом, то есть, не о моих способностях, а о том, что я подрабатываю, никто не знал – у всех в группе свои интересы, ну да ладно. Все равно особого контакта не получалось – мальчишки поняли, что им не удастся получить доступ к моему телу, а уж девушки…. Тут модно обойтись без комментариев. Странным образом мне удалось сохранить независимость, и вот, я осталась одна со своими проблемами. То есть, проблем не было, но ведь мама….
Проспав до неприличного времени, исключительно творчески отдохнув, я встала с прекрасным настроением и почти два часа провела перед зеркалом, приводя себя в порядок и прихорашиваясь. А потом убрала тюбики, кремы, пасты, туши и гели, оставив в косметичке только самое необходимое. Утром в понедельник я собиралась вернуться – в городе у меня оставались незаконченные дела, обещали помочь с более подходящей работой, сходить, если получится, на собеседование, и обратно.
Перекусила, собрала сумку, подумав, сменила футболку на блузку, беленькую и очень симпатичную, проверила, выключен ли газ, закрыла окно и двери, и пошла на трамвай. Привычная и бесконечная пробка, что ж, пешком так пешком. Ноша моя не тяжела – удобная сумка через плечо да легкий пакет с макулатурой – книжкой и свежими газетами, туда же отправилась косметичка. Минут через пятнадцать я вошла на вокзал, обогнув по мосткам неизвестно зачем вырытый котлован на месте бывшего дома культуры с очень уютным кинозалом. Правда, за забором уже началась работа, и вырос первый этаж очередного торгового центра. В киоске купила “Evening News”, популярная в советское, уже почти забытое время “Morning Star”, исчезла как класс, а эта стоила гораздо дороже. Практики у меня было маловато, но я не могла отказаться хотя бы от чтения…
Электричка уже стояла на платформе, и я, купив пакетик соленой соломки, заняла место на теневой стороне, достала припасенную прессу и углубилась в чтение. Я всегда люблю пожевать за чтением, это моя слабость. А если пить – то захочется еще больше. Так что придется терпеть. Электричка лениво трусила по городу, и на каждой станции заходили пассажиры. Несмотря на пятницу, их было немного, на каждой скамейке сидело не более двух человек – наверное, кто мог, слинял еще в четверг, прочие же давно обосновались на дачах, либо отправились отдыхать в далекие края – на юга или за рубеж. И потому мне не пришлось брать сумку на колени, я поставила ее рядом с собой и облокотилась. Окна в вагоне открыты, но все равно он прогрелся на солнцепеке, и сквознячок не спасал. Пить, пить…. Холодненького.
Появились разносчики мороженого, пассажиры, как водится, попались на уловку, и… Мороженое сразу же потекло, я порадовалась своей сообразительности, и продолжала уплетать соломку, аккуратно стряхивая крошки в пакетик.
В Колпино стало еще свободнее – многие работали в городе, их сменили, но не в таком количестве также выезжавшие на дачи, но им было поближе, и я осталась в купе вдвоем с благообразной старушкой в очках, углубленной в книгу в мягком переплете. Электричка побежала быстрее – большие перегоны, и можно разогнаться. Я пробежала газету, решила оставить ее на вечер, и взялась детектив. Жизнь не жизнь, но занимательно, и не поглядывала по сторонам. Но это не мешало чувствовать внимание к моей скромной персоне.
…
В очередной раз я почувствовала на себе чей-то взгляд. Вообще-то мне к этому, наверное, как и любой женщине, извините, девушке, не привыкать, особенно летом. Вырабатывается защитная реакция, пусть я не стремилась привлекать к себе внимание. Даже в институт ходила в одних и тех же джинсах и мешковатом свитере, чтобы только не выпячиваться. И то на меня часто оборачивались, сам бог велел, хотя я вела себя очень скромно. А сейчас меня не раздевали глазами, но смотрели с некоторым интересом и даже сожалением… Я не виновата. Я медленно оторвалась от книжки и перехватила взгляд. Сидевший через проход, напротив, мужчина, видимо, смутился, и отвел глаза в сторону, пытаясь сделать вид, что сосредоточенно читает журнал. А я, неожиданно для себя, улыбнулась. Просто у меня было хорошее настроение, и я не заметила в мужчине наглости. Ему было за сорок, и ехал он – тут не надо было быть провидицей, на дачу. Ничего особенного, кроме безнадежной озабоченности, сопровождаемой оттенком неуверенности, в нем не было, и это затмевало все.
Рядом, как и у большинства пассажиров, стояла сумка, и начатая бутылка пива. Я поправила прическу, провела рукой по волосам, приняла независимый вид, но…. Тот продолжал время от времени поглядывать на меня, не запретишь. На одной из промежуточных – мне нужно было проехать еще пару остановок, мужчина вышел, и, когда поезд проходил мимо, снова посмотрел на меня в окошко, неопределенно пожав плечами, и я в ответ улыбнулась.
А электричка уносила меня дальше, и вскоре я уже шла по дачной дорожке среди прочих счастливцев, но не к садоводству “Дружба”, куда двигался основной поток, а свернула направо, в нашу деревеньку, где, собственно, и была наша дача не дача, а обыкновенный деревенский дом от ушедших в прошлое предков. Поздоровалась с соседями, тут все знакомы, и вот, я уже дома.
Мама сидел на скамеечке возле крыльца, в тени.
– Леночка, ты приехала? А я так рано не ждала. Видишь, у меня тут… – она развела руками. Голос был виноватый и неопределенный.
– Ой, какая ерунда, – мой голос звучал, я поняла, излишне бодро, – подергаем сорняки, прополем, и приведем в порядок. Ты как?
– Как видишь, …
Я обняла ее, и мы пошли в дом…. А там было чисто прибрано – наверное, мама изо всех сил старалась сделать хоть это. Холодильник уже основательно опустел, и привезенное мной оказалось кстати. В принципе, сейчас и здесь можно было купить почти все, и возить продукты на дачу является более традицией. И я привезла, в основном, мясо, без костей, и в оболочке, охотничьи колбаски и полакомиться восточных сладостей. И все. За сметаной и творогом можно сходить завтра, к станционному магазину. Глотнула ледяной воды, колодец с насосом прямо во дворе, и вскоре мы сели за стол. Я смотрела на маму, и думала, как она сдала, а ведь ей чуть больше сорока. От похода к врачам она категорически отказывалась, вот, лето пройдет, она отдохнет и вернется в свой университет читать лекции.
…
Заставить маму сходить к врачу и обследоваться – дело безнадежное, а меня пугала ее бледность, она совсем не загорела, несмотря на жаркое лето. Ну, ничего, пока я здесь, покормлю ее, поухаживаю – должно помочь. Ягоды – свои, а вскоре и фрукты поспеют, и мама придет в норму. Мама расспрашивала меня о моей работе, я что-то отвечала, фантазируя, ведь реальность не соответствовал ее ожиданиям от дочки-отличницы, и она тихо радовалась моим успехам, настоящим и мнимым. Вскоре она утомилась, и пошла в свою комнату, прилечь, а я – приняла вахту в саду-огороде. Не слишком интересно, но я должна сказать несколько слов о нашем доме. Задуман он был двухэтажным, но отец не закончил второй этаж, и теперь там был просто чердак, и я туда я поднималась редко. И туалет – практически городской, и в доме можно было жить зимой – иногда, еще в школе, мы отмечали на даче Новый год. Было здорово. Но с тех пор в конце октября мы оканчивали сезон, разве что я наведывалась раз в месяц, проведать, все ли в порядке. Но никаких эксцессов не приключалось. Быстренько переоделась в старую футболку, натянула сделанные из старых же джинсов короткие шорты, и принялась за работу. За невысоким забором, вечер светлый, трудились соседи, я иногда перебрасывалась с ними парою слов.
Первым делом я обошла участок, оборвала желтые листочки на опускающихся к самой земле кустах черной смородины, крыжовника, скоро урожай, попыталась проредить малину. Обожглась о крапиву, пришлось надеть перчатки, вроде малина должна дать урожай к осени, – она у нас плоховато растет, практически без ухода, но в этом году полакомлюсь, это точно. Полила огурцы, сорвала парочку на зубок. Прибралась еще по мелочи. ВС кабачками разберусь завтра, больно на них напала мокрица. И надо сделать общую уборку, привести участок в порядок, очистить дорожки, посыпать песочком, заполнить компостную яму…. А время заготовок еще не пришло. Но я настроилась на работу, и, трепещите, сорняки! Размышления оставила на завтра. Часов в десять возиться на участке мне надоело, и я присела на лавочку.
Было достаточно светло, только травка немного потемнела, да распрямились листочки. Отовсюду настойчиво лезли одуванчики – некоторые – цветочками, другие же – созревшими шарами разносили свои семена, как бы напоминая, что бороться с ними бесполезно. Я и не боролась. Хорошо бы искупаться, – подумала я, но пруд далековато, одна тем более, не пойдешь, придется на ночь облиться из шланга или залезть под самодельный душ. Вода за день нагревалась, и получалось некоторое подобие.
Все же я умылась, пошла в дом, поговорила с мамой. Но недолго – попив чая и поев немного ягод, клубничный год, она опять легла. И определить причину ее нездоровья оказалось невозможным – ее покидали жизненные силы, а причина тому – психологическая.
…
Но я же на отдыхе, и обязана позаботиться и о себе. Решила воплотить в жизнь свой замысел – залезть в душ, сполоснуться и почитать на ночь. А серьезной работой заняться завтра, встав пораньше, о наступления дневной жары. Погода же стояла просто замечательная – тепло, почти белые ночи, хоть не ложись спать.
Я села на ступеньки, и решила перекурить, несколько сигарет в день, и подумать…
Вокруг – тишина, соседи тоже решили, что на сегодня хватит, пили чай на веранде, и только младший, Игорь – возился с мопедом, явно собираясь…..
– Ты куда в такую поздноту собрался? – спросила я, благо дома были почти рядом, и можно переговариваться, а не кричать.
– На пруд, искупаться, с ребятами договорились. А не хочешь с нами? – он слегка робел, все же был моложе меня, около семнадцати, или чуть больше, за весну вытянулся, стал выше меня.
– А почему бы нет? Ты подождешь? – от подобного предложения я не отказалась, хотелось в воду, прихватила полотенце и, через пару, минут была готова. А ехать недалеко – километра полтора, и не одна, защитничек, и гордится. Я поняла и не возражала.
А возле пруда собралась уж слишком молодая компания, среди которой я выглядела если не учительницей, то старшей пионервожатой. Однако Игоря встретили уважительно, но вопросом:
– Это твоя девушка, познакомь!
Он, немного смущаясь, представил меня:
– Ага, это наша соседка, – и замялся, – Лена.
Я заметила одобрительные взгляды, и поинтересовалась стандартно:
– Ну, как вода, ребята? Тонуть буду, вытащите?
– Да, хорошая, купайся, … купайтесь, здесь неглубоко. В случае чего…. Будто я этого не знала! Орлы всегда готовы прилететь на помощь.
Вода была чудесной, но прохладной, ведь пруд подпитывался подземными источниками. Я с наслаждением поплавала, смывая дневную и не только, усталость. Накинула полотенце и села на любезно подсунутый чурбачок, погреться возле неизбежного костра. Ребята покуривали, Игорь тоже, предварительно с опаской посмотрев на меня – не скажу ли маме. Я посмеялась, но ничего не обещала. Девчонки – совсем малявки, как их только отпустили одних! – похихикивали над шутками пацанов, им было действительно весело, и я будто ненадолго вернулась в детство.
А меж тем над прудом – его, скорее, можно было назвать озером, поднялся туман, удивительно плотный. Казалось, его можно было резать ножом и намазывать на хлеб. Неожиданно выпала роса, стало прохладно, но костер дарил тепло. Искры стремительно убегали вверх, к невидимому небу, никто не мешал, было действительно хорошо и покойно, но уже поздно – родители, наверное, беспокоятся. Я, невольно оказавшаяся старшей, намекнула – не пора ли по домам – в таком тумане и заблудиться легко, но никто уходить не хотел, понимаю, и еще с полчаса мы сидели у костра, подбрасывая веточки и сушняк. Ребята рассказывали страшные, сообразно ситуации, рассказы и истории. И лишь заполночь честная компания, загасив костер, оседлала велосипеды и мопеды. И каждой сопливой, извините, по возрасту, девчонке нашелся свой кавалер, видимо, обязавшийся доставить родителям их чадо в полной сохранности. Я тоже пристроилась на заднем сиденье, крепко ухватившись за желающего пофорсить Игоря, и подумала, что, вот и вырос мальчишка, и вполне рельефные мышцы. М-да….
А туман сгустился настолько, что дороги практически не было видно, и мой водитель включил фару. Она освещала небольшой участок дороги, мы не превышали скорость и не съехали в канаву. Хорошо еще, что дорога была прямой, и мы гуськом двигались к дому. Мне, ввиду моего уже осознанного восприятия действительности – так я считала, было немного жутковато, а ребятишки подбадривали друг друга громким смехом, девчонки визжали, и, без особых приключений мы добрались до цели.
– Ну, пока, спасибо за чудный вечер…
– А… может…, – меня захотели поцеловать, но я увернулась, как бы не заметила. Не обижать же мальчишку!
…
Контуры нашего дома с трудом различались во мгле, я зажгла фонарь перед входом.
Игорь загнал мотороллер в сарай, махнул мне рукой. Я посидела на веранде, не желая нарушать бесконечную тишину. Включила чайник, нашла банку кофе…. Послушала музыку – хорошо брал только “Маяк”, а туман сгустился настолько, можно резать ножом – в нескольких шагах ничего не различить, даже очертания ближних домов. Мне показалось странным, или я раньше ночами спала, и пропускала такие неповторимые явления?
Взглянула на часы – господи, боже мой, – второй час! Тихонько пробралась в свою комнату, благо у нас с мамой разные, кинулась на постель, но не заснула моментально, а думала, уже не помню, о чем, и мысли мои застревали в тумане. К чему бы это? А вдруг нас вообще закроет, так, что не выберемся? И мне стали мерещиться страшные картины – как будто из тумана выползали жуткие чудовища, надвигающиеся на дома и стремящиеся пожрать нас. Однако утром, когда вовсю засияло солнце, я только посмеялась над своими страхами, а от тумана осталась только выпавшая роса но траве и кустарниках. Но почувствовала, что во мне что-то изменилось. Проснулись неведомые ранее желания, какие-то смутные образы вставали перед глазами, хотя я ясно понимала их абсолютную нереальность. Я попадала в совершенно незнакомую мне обстановку, среди странных конструкций, такие же незнакомые лица мелькали передо мной, и принимали меня, как свою. И я не удивлялась, будто так и должно быть. Иногда я чувствовала сквозь сон прикосновение чужих рук, но не убегала, однако это было мимолетным и растворялось, уносилось в бесконечный тоннель. Возможно, из меня просто уходила усталость, и я ожидала спокойствия, отдыха и еще чего-то? Нет, только расслабиться и отдыхать. Работа по даче – только смена обстановки. Ни о чем ином я пока не думала.
Несмотря раннее время – я всегда просыпалась самостоятельно, не позже половины восьмого, мама уже хлопотала на кухне – как-никак, приехал ребенок и о нем надо заботиться. Однако я видела, как ей это непросто. Похоже, ей трудно было себя заставить что-то сделать, и она с трудом превозмогала себя.
– Мам, ну что ты! Я все сделаю, – побежала в огород, нарвала зелени, быстро нарезала салат, заправила подсолнечным маслом, достала из холодильника буженину, и готово.
– Ох, доченька, что бы я без тебя делала, – в ее голосе было много грусти и сожаления, и тут уж я была обязана настоять:
– Все, вот съезжу в город, договорюсь, и положим тебя на обследование. Как-никак, ты же у меня совсем молодая, расслабишься и будешь в норме. Еще и замуж выйдешь, – я старалась бодриться, ибо могла понять, что с ней происходит.
– Нет уж, я побуду здесь, на воздухе, и все пройдет.
Если бы я только знала, что должно пройти! И перевела разговор на другую тему:
– Ох, больше есть нельзя, иначе расслаблюсь. Поковыряюсь немного в огороде, и схожу магазин, сахару купить, – клубника переспевает, перетрем, варенье сварим, ты как?
– Конечно, дочка, можно и так, и этак. А я банки намою.
– Вот и хорошо.
Быстро убрав со стола, приступила к своему уроку. Пока было не так жарко, собирала ягоды, вскоре корзинка была полна, и я для разнообразия занялась прополкой, сил пока было предостаточно, и смена деятельности. Но ближе к полудню стало припекать, я завязала с огородом и настроила душ, накачала воду в бочку на крыше сооружения – обыкновенной кабинки, обтянутой плотной резиной, внутри даже парит. Вода же нагревалась солнечными лучами, можно включить колонку, но сейчас ни к чему. Проще войти внутрь и включить краник. И все. Правда, с одной стороны материал порвался, и я весной – сама! – натянула толстую пленку и заклеила скотчем. Так что получилось совсем неплохо.
Позвала маму, и мы с ней поочередно постояли под прохладными струями. Пошли в тенек, я продолжила с рассказ о своих делах, не касаясь личного – его не было…. Мама слушала, но без обычной заинтересованности.
Вот, причина ее недомогания не физическая, а моральная. Заменить отца, мужа невозможно. И я со своим эгоизмом…. Поможет ли доктор. …
…
Игорь возился в огороде под руководством Валентины Ивановны – это его мама, успевая как бы незаметно поглядывать на меня. Куда же еще? Я – в слишком, может, откровенном купальнике, признаюсь, специально, и только раз погрозила ему пальцем. Шутливо, чтобы уж совсем не смущать. Хотя не скрою, его внимание мне было приятно. Что ж, такой возраст. У него наверняка есть девушка, и…. В отличие от меня – не потому, что не было времени на подобные глупости – оно найдется всегда, но, так уж получилось.
Мы пообедали, посидели в тенечке. Жара спала, я взяла коляску, не тащить же в руках тяжелые соль и сахар, почапала в магазин… Скучно, но что поделаешь. Подобных мне оказалось немного, продавщица скучала у прилавка до прибытия очередной электрички. А товаром первой необходимости обычно запасаются заранее, и по более низкой цене, но у меня выбора не было. Я купили все, не забыв и хлеб, все, план выполнен.
А вот лавочки у магазина были заняты. Собравшиеся тетушки о чем-то судачили. Я погрузила покупки в коляску и невольно прислушалась. Речь шла о давешнем тумане, и кляли почему-то Гренландию, я не разобрала отчетливо, и говорили, что это не к добру. Причем тут Гренландия? Я попыталась спросить, в чем же все-таки дело, но меня никто не слушал, они спешили и перебивали друг друга. Я немного постояла, послушала, но так и ничего не поняла. Вскоре мне наскучило, и я повезла свой груз домой. Какое мне дело до Гренландии, со своими бы делами разобраться.
Солнце прошло еще одну часть дуги, и нещадно палило, и я поспешила домой. Добралась изрядно вспотевшая и усталая. Все, больше никаких дел до вечера, пропади все пропадом. Поставила раскладушку в тени и разлеглась с книжкой, Агату Кристи на английском, как урок, но не читалось, и я задремала.
Вечер не принес прохлады, но косые лучи не обжигали, я вздохнула и принялась за работу, просто делала необходимое, не давая себе поблажки. Я окучила собрала красную и белую смородину, полила огурцы, чудом выросшие в парнике среди наглых сорняков, занялась кабачками, мне очень нравятся желтенькие, почти декоративные цветочки…. Укроп петрушка, весной только побросала семечки, отступали под натиском порея, помогла им, прополола бог знает сколько, приготовила рассол для засолки, и упала практически без сил. На сегодня хватит. Мама, в меру своих возможностей, помогала мне, но без энтузиазма, ее заразил мой азарт, и я впервые заметила румянец на ее щеках. И она сказала:
– Доченька, сейчас поужинаем, а потом, сходи на пруд, искупайся, твое дело молодое. Мне, вроде, лучше. Почитаю….
– Ага, только организую душ, перекусим, попьем кофе, а там видно будет.
Я проверила, наполнен ли бак, и, пока мама возилась, устроила полив. Легкий перекус – салат, буженина, один кусочек, чашечка кофе на веранде….
Вывела велосипед, подкачала шины, – я прилично ездила, и, в принципе, сопровождающий мне был не особенно нужен. Собрала пакет с запаской, надела купальник. Все, можно ехать, но тут….
– Лен, поедешь на пруд купаться? – Игорек, облокотившись на жиденький забор, чисто символически разделявший наши участки, обращался ко мне.
– Конечно, видишь, уже собралась…. Велосипед на ходу.
– Может, поедем вместе, как вчера? – вот поросенок, вчера согласилась, а сегодня уже приглашает. Отказаться – а смысл? На велосипеде еще накатаюсь, и гораздо приятней, когда тебя везут, а ты держишься за водителя, и смотришь по сторонам. И мальчишку отказом огорчать не хочется.
– Так поедем? Я уловила некоторый оттенок просительности, и, если честно, не представляла, чем могут кончиться эти забавы.
Глава 2.
Наверное, мне не следовало бы рассказывать обо всем, создавая себе имидж неприступности и благопристойности. Хотя, в сущности, это так и есть. Но, кому, собственно, дело до того? Ибо я, прежде всего, внутренне независима, будучи зависимой и от себя, и от своих желаний, и от кого бы то ни было. Стоп, девушка! Ты все врешь. Иначе зачем бы ты стала оправдываться перед собой и сбежала – иначе и не скажешь – на последней электричке? Ведь опять было можно отправиться на пруд, в любое место, и там все прояснить. По крайней мере, для себя. Или, подруга, тебе стало стыдно, ну, самую малость, ты боялась продолжения или покорно, свесив ручки, ожидала? Или просто вырвалась на свободу и расслабилась? Но имею право.
Поздно встав, я возилась в огороде за домом, в тени. Этот уголок был скрыт и от соседей, и от дороги, так что мне почти удалось избежать контактов. К счастью, после обеда пошел дождь, и мы с мамой – уже почти ожившей, – я-то щебетала беспрерывно – вернулись в дом, хозяйничал, смотрели телевизор, мяли клубнику и пили чай.
Увы, я запуталась. И опять мне приходится отворачиваться. Больно беззастенчиво меня разглядывают. Конечно, я не Шарон Стоун, та больше похожа на мою маму, в то время, когда папа был еще жив. И мне совершенно незачем накачиваться парафином. Пока что я натуральная, и не испытываю никаких отрицательных ощущений при осмотре себя посредством зеркала. Я-то знаю, что они…. Ну зачем я опять напялила эту короткую юбку? Нет, чтобы надеть старые джинсы, косынку и раствориться. Вот опять пытаюсь себя обмануть. И тщетно. Все равно от взглядов не скроешься. Как ни пытайся. А если б… Я подумала, что меня можно было бы привлечь за совращение несовершеннолетнего. Нет, не совсем, да и ему, как выяснилось, уже семнадцать. Но я-то. Представила себя в полосатой робе, коротко остриженную, в строю таких же несчастных, а мощная надсмотрщица строит нас, проводит перекличку, и ведет на общественные работы. Я с утра до вечера кручу ручку швейной машинки, и бесконечно строчу, строчу такие же полосатые трусы одного размера на таких же бедолаг. А потом нас опять выводят, и мы идем, все такие одинаковые, обедать, и едим баланду, а толстые надсмотрщицы отбирают вечером себе подруг для утех…
Вот такие мрачные мысли роились в моей голове, когда я, отвернувшись, смотрела сквозь еще мокрое от недавнего дождя вагонное окно на пробегающие мимо огоньки. Только от одного этого мне стало не по себе, и соседка напротив участливо спросила:
– Девушка, что с Вами? Вам плохо?
Возможно, она была разочарована, когда я, оторвавшись от придуманных мною же картин, спокойно улыбнулась (а чего мне это стоило?) – ее искреннее желание помочь оказалось невостребованным. Но я утешила ее:
– Спасибо большое, я просто задумалась, а, знаете, наша жизнь непроста, и предоставляет множество тем для раздумий
Она была со мной полностью согласна, и стала рассказывать уже свою историю, я участливо слушала, даже пыталась что-то комментировать, но не запомнила почти ничего. За разговорами мы доехали до города и расстались, довольные собой и тем, что скоротали время в дороге.
Дома я вытащила из почтового ящика кучу газет, рекламных проспектов и, не разбирая, кинула на стол в кухне. Заниматься чем-то было совершенно лень, я поставили корзинку с ягодами в холодильник, все, оставим на завтра. Чайник отправился на плиту, а я в ванну. Выпила маленькую чашечку кофе, уселась в кресло с намерением посмотреть телевизор. Но сплошной отстой. Повтор заезженных передач, милицейские хроники, подготовка к олимпиаде. … Хит-парад МТV, с неизвестными, но оттого не менее пресными исполнителями с фабрики под уже двузначным номером. Молодые люди, чуть постарше Игоря, что-то выделывали на сцене, вполне довольные собой, своей молодостью и неповторимостью. Не густо. Кофе остыл, пошла на кухню подогреть и, к своему стыду, выкурить сигарету.
…
Да, Игорь. Я внутренне покраснела, и никак не могла избавиться от мысли, что, будь на его месте более зрелый и искушенный мужчина…. И опять я не договариваю. Но, между тем, мысли и неосознанные желания заполняют меня…
…
Беспокоило не столько происшедшее, сколько ощущение изменения моего сознания. Я была здесь, и – одновременно, где-то не здесь, на только что вынутом из компьютера компакт-диске, или флешке, а где – моего воображения не хватало. Я как бы раздваивалась, но могла только связать это со сменой обстановки, осознанием свободы, и неумолимо пришедшим временем. Я чувствовала, во мне концентрировалась иная сущность, уже настойчиво требующая своего.
…
Иногда мне приходила в голову циничная мысль – а что, если бы, ну, я. Кому от этого было бы плохо? Ну, парнишка, конечно же, расхвастался бы перед своими приятелями, и поднял свой рейтинг, и так, я заметила, достаточный. Бред какой-то. Мысли путались и повторялись. А если бы на его месте был, к примеру, Вадим – он мне нравился, но больше виртуально, как может нравиться Бельмондо или Эрик Робертс, или не знаю. Что тогда? А если бы Игорек был более настойчив? Ведь каждая девушка, рано или поздно. При благоприятных обстоятельствах, и белые простыни отнюдь не являются обязательным аксессуаром. Но, между тем…
… на сей раз Игорь достал из маленького гаража два шлема, я примерила – и показалась себе очень смешной в кроссовках, тапочках, старых шортах, выцветшей розовой футболке… В общем, немного кожи и я могла выглядеть настоящей рокершей. Мне не удалось заправить все мои волосы под шлем, они будут непослушно развеваться на ветру, кайф, и смотрится со стороны обалденно. “Я правильно надела?” – и кокетливо, нравясь, прежде всего, самой себе, повертелась перед мальчишкой. – “Конечно, все торчать будут, погоним, держись крепче”.Тут вышла его мама, наивная Валентина Ивановна: “Лена, ты пригляди, чтобы он хорошо себя вел и поздно не возвращался, я беспокоиться буду!” – “Все под контролем, не волнуйтесь, вчера через такой туман прорвались, он молодец, и почти взрослый!” – “Да куда уж, глаз да глаз нужен. А у меня после тумана-то кабачки так и полезли, не припомню, – и, обращаясь к сыну – ты смотри, сильно не гоняй, не один едешь, с девушкой”. – “Да ладно, мам, что ты, не в первый раз же!”. Игорь говорил спокойно, но, очевидно, хотел поскорее смыться с маминых глаз. Ведь детское время почти закончилось – белые ночи, светло, но стрелки упорно подбирались в десяти.
Игорь вывел мотороллер, завел, и я пристроилась сзади, держась за ручку, разделяющее сиденье на две половины. Старт. Не резкий, плавный, его мама смотрела вслед, мне было удобно Не думаю, она особо возражала – мальчик едет о взрослой девушкой, и, если что получится, опыт неплохой.. Я засмеялась – что, вполне реальное предположение, но я-то…
– Ты что?
– Так, весело, но слишком не гони…. Но как удержать?
Деревенька осталась позади , Игорь нажал на газ, и мы лихо понеслись по проселочной дороге. Не спрашивая меня, он выехал на шоссе, мне показалось, что скорость стала запредельной, ее ощущение несколько отличается от того, когда едешь в машине. Редко, но выдавалось. У меня не перехватывало дух, здорово мчаться вперед, обгоняя ленивые автомобили и тихих велосипедистов. Справедливости ради стоит сказать, что шоссе в данное время было полупустым, но все же. Наконец, мой вожатый развернулся, и мы понеслись обратно, по направлению к пруду. Он еще прибавил газу, но я не чувствовала, спрятавшись за его спиной. Не доезжая до пруда, Игорь свернул налево, и через некоторое время мы оказались на противоположной, солнечной (но днем), стороне. Здесь и песок был получше, и вход в воду тоже. И, главное, маленький пляж – по песочку прямо в воду, и никаких тебе коряг на дне – переходил в натуральную лесную опушку. Трава, немного вытоптанная вдоль тропинок, не пожухла от жары и хранила еще свежесть. В общем, место было уютное. Я спрыгнула на землю, а Игорь прислонил мотороллер, к сосенке. “Молодец, хорошо водишь, всех обогнал и меня не угробил”, – я искренне смеялась, хорошо.. “Стараюсь, – он старался быть скромным, но его так и распирало от гордости, – не в первый раз и с такой девушкой”. – Я пропустила комплимент мимо ушей – “Да, здесь лучше, чем на том берегу, все ,пошли купаться, пока тепло”. Пока он возился, я скинула футболку и шорты, и с разбегу плюхнулась в воду. И – что твое парное молоко, прогрелась, и я с удовольствием рассекала минут десять, не сделав попытки встать на дно. Я доплыла до середины пруда, но и так наплавалась вдоволь. Со вчерашнего берега доносились голоса, жгли костер. Наверное, та же веселая компания, что и вчера. Но почему же мы не поехали туда? Мне сразу не пришло на ум, да я и не особенно задумывалась. Здесь же было пустынно –вечером специально так, окунуться, далековато, многим лень куда-то ехать, пару лишних километров. А Игорь – ведь неспроста. А, бог с ним. Мне хорошо…. Остальное не имеет значения.
Юноша догнал меня, но я уже повернула к берегу. Выбралась на берег, отряхнулась, и уселась на камушке, укрывшись полотенцем, вечером, почти ночью, солнце не высушивает. А он нырял, кувыркался, желая показать, какой он молодец, специально для меня. Пусть порезвится.
Наконец, Игорь вышел из воды, и я сказала: “А мы костер жечь не будем?” Что делает из мальчишек самолюбие? – Буквально через несколько минут вовсю полыхал огонь, и я, хотя уже согрелась, с удовольствием протягивала руки к костру. “Слушай, а что говорили про Гренландию? – спросила я, рассчитывая на его любознательность, – закрутилась, и ничего не знаю, а бабки у магазина… ” – “Да плывет она к югу, и льды тают, ты что, не знаешь? Целый месяц по телевизору говорят”! Я призналась в своей полной не компетенции, мол, работала, и не до того: “И быстро?” – “Что быстро”? – “Ну, плывет”. Он пожал плечами: “Ну, плывет, и все. Говорят, от этого и туман”. – “Разве? Давай, еще окунемся, и пора”. Мягкая вода меня расслабила, и я наконец-таки почувствовала себя отдохнувшей. Солнце совсем село, по озеру поплыл туман, но не такой, как вчера, а легкий и прозрачный. Костер догорал, и черт меня дернул за язык: “Игорь, вытри меня, пожалуйста”, и я, протянув ему полотенце, повернулась спиной. Мой спутник послушно выполнял поручение, и я внезапно осознала, что он-то уже не ребенок, выросший буквально на моих глазах, но, как ни тривиально, было уже поздно.
Игорь со рвением стал выполнять поручение, да так, что случайно или намеренно расстегнул единственную пуговичку на верхней части моего купальника. Тот, конечно, не удержался и соскользнул вниз, а вредный мальчишка, вместо того, чтобы помочь мне, … А что иное я могла ожидать, отправившись в столь рискованное предприятие с молодым полным сил юношей? Может, подсознательно и желала того? … Моя грудь, к которой я еще не позволяла прикасаться никому, оказалась в его ладошке. Мало того, он прижался ко мне и не отпускал. А я как-то обмякла, и потеряла – ну, на мгновенье, способность соображать. Он же не мял, а просто погладил мою грудь, и я почувствовала, что он не такой уж и ребенок. Скорее, юноша. Однако стоило мне обернуться, как он как-то сник. Я успела сообразить, что произошедшее проще всего обернуть в шутку, не намекая на возможное продолжение:
– Молодой человек, – я хотела, чтобы тон мой был ехидным, – Вы себе много позволяете. Чтобы этого больше не было, договорились? – и, для усиления эффекта, только не думаю, что он воспринял, – подай, пожалуйста, – и я величественно указала рукой на упавшую принадлежность, даже не попытавшись прикрыться хотя бы рукой. Наверное, мой взгляд был достаточно убедителен, или мне так показалось, но Игорь послушно нагнулся, поднял, и застыл, не зная, что делать дальше.
– Теперь застегни. Я чувствовала, как дрожали его руки, но хотела усилить наказание, – ну, я жду. Сообразить бы, кого я наказывала? Началось типичное раздвоение личности. Одна “я”, безусловно, сделала бы что-то жесткое, даже жестокое. Но другая “я” застыла в неподвижности, хотя это был сущий абсурд – мальчишка, даром, что уже выше меня и накаченный, но только что закончивший десятый класс, позволил себе – и, главное, я не противилась! Даже когда его рука, пусть не нагло, но все же снова коснулись моей груди, а затем спустилась ниже допустимого, и позволила себе остаться там некоторое – вполне достаточное для того, чтобы я…. Нет, это я сама позволила. Наверное, остановив его, я была не совсем права, ибо никто не мог помешать мне.
Получить удовольствие, грубо говоря, и вполне реальное. Не доводя до самого конца, вы понимаете. А, может, и доводя. Но я не осознавала. Однако первое “я” возобладало, хотя бы частично, и обратную дорогу мы молчали, вплоть до дома, когда я услышала признание в любви. Порыв, случайность, закономерность? Этого не хватало для полного счастья? А что, девушка, ты ожидала иного?
И посему на следующий день я просто сбежала – мне было стыдно, хотя, собственно, что здесь такого? Но я почувствовала дисгармонию, в чем могла винить только себя. Мама ничуть не удивилась моему отъезду, а Валентина Ивановна уговаривала меня остаться – мол, что там делать в душном городе? Ведь ей было невдомек…. Но и до того я сама собиралась вернуться, только невоскресным вечером, а в понедельник, с утра.
Постой, дорогая, – это я себе, – а ведь ты и вправду сбежала. И нечего ссылаться на плохую погоду, – подумаешь, дождик прошел, и что у тебя есть дела в Санкт-Петербурге. Боялась за себя, что ли? С утра-то было еще как хорошо. Стало малость прохладнее, я с удовольствием ковырялась в огороде за домом, с трудом еще различая припозднившуюся морковку среди сорняков. Надоело, я сменила занятие, забралась в малину, ожидается хороший урожай, вырезала старые ветки, сложила в кучку, в стороне, для костра. Покончив с этим, решила пробежаться за молоком – неподалеку одна отчаянная женщина держала аж двух коров, и у нее иногда оставалось после дневной дойки. Мы не были постоянными покупателями, но она к нам благоволила по неизвестной причине, и почти всегда что-то да доставалось. Бедные животные грустно мычали, отгоняя надоедливых ос и слепней, а молоко, уже разлитое в пластиковые литровые и двухлитровые бутылки из-под “Пепси”, “Спрайта” уже стояло на столике в ожидании покупателей. Из-за густой зелени хозяйки не было видно, и на мой призыв откликнулась огромная немецкая овчарка, привязанная на железную цепь к будке. К счастью, она не могла дотянуться до меня, а тетя Галя – так называла я хозяйку, услышав лай, тут же появилась возле калитки. После обычных приветствий и расспросов она вынесла мне двухлитровую бутылку, я поблагодарила, расплатилась, и пошла обратно наискосок по тропке через лужайку, старательно обходя другой продукт жизнедеятельности коров.
Уже возле дома – а наши калитки были соседними, я встретила Игоря. Он явно кого-то поджидал, я знаю, кого, тщетно пытаясь изобразить, что как бы случайно оказался здесь. Но я-то понимала прекрасно! Оборванные шорты, вылинявшая футболка, спортивные тапочки на босу ногу явно не прибавляли ему возраста.
– Здравствуй, ты что, за молоком ходила? (Будто еще теплая бутылка в моих руках не говорила сама за себя).
– Здравствуй, Игорек, да, хочешь попробовать? – я была чрезвычайно спокойна, как и следовало взрослой девушке, и вдруг подумала про себя : “А был ли мальчик?” Но мальчик был, и не преминул спросить:
– А что тебя сегодня не было видно?
– Почему? Плохо искал, я все время была на улице, за домом.
– А… Он замялся, но все же спросил – а купаться вечером не пойдешь?
– Может быть, – и вправду, я и сама еще толком не знала.
Но мальчик так выразительно смотрел на меня, что я не смогла не сказать, подзуживая его – ну, пойди, девочек покатай, на седьмом небе от счастья будут!
– Да нет, я с тобой хочу, – и покраснел.
Мне оставалось либо отреагировать, либо не заметить вовсе. Я выбрала второе. Пришлось, чтобы увести непонятный разговор в сторону, я спросила, дома ли его мама. И выведывала у нее секрет особого консервирования малины вместе со смородиной и тертой клубникой, с минимальным количеством сахара для лучшего сохранения вкусовых качеств и витаминов. Игорь, мне было его немного жалко, самую малость, не встревал в разговор и послушно ретировался.
…
После дождя, нахально накрапывающего почти до вечера, я собралась и уехала в город.
И что было бы, останься я в деревне? Или все это плод моего больного воображения? И мысли в определенном направлении не случайны? И то, что даже весьма любвеобильный Гогия обошел меня своим вниманием, только свидетельствовало о моей мнимой недоступности? В том смысле, что у меня был слишком независимый и даже надменный вид (я искренне не хотела изображать, но так получалось), ибо со мной даже не заигрывали, хотя страхолюдиной себя не считала. И не только я. Но не было во мне того огня, или никто его еще не зажег, но мои естественные стремления давали о себе знать. И, похоже, я уже была готова выступить в роли поджигательницы…. Или же подхватить факел и размахивать им – смотрите все, я счастлива.
Или нет?
…
Маленькое приключение, не закончившееся ничем, было исключительным для меня. …. Но это было не главное – странно, я дала себе волю, хотя бы и в мыслях. И позволила. Но ни перед кем у меня обязательств не было, я абсолютно свободна. И по этой причине, или какой-то иной, я не могла выстроить строгую логическую последовательность…. Это меня раздражало.
Посему я почти до утра просидела на кухне, пила кофе лошадиными дозами, отчего стало поташнивать, и курила длинные сигареты с ментолом “Vogue”, – в деревне при маме, я вынуждено ограничивала себя, стараясь не огорчать ее.
Итак, занявшись никому не нужным самокопанием, я с удивлением обнаружила, что рассветает, туманная ночь превращается в бравое и светлое утро... Наглые трамваи прогремели по Лиговке, радужная пичужка уселась на подоконник…
Все, надо хоть немного вздремнуть, иначе будешь весь день квелой, и ничего не соображающей. Я рухнула на диван с ощущением того, что все это так просто не кончится, и проспала до тех пор, пока меня не разбудил телефонный звонок. Мне очень не хотелось отвечать, но телефон был уныло настойчив, и я, с трудом оторвавшись от невероятных видений, подняла трубку.