Четыре рыцаря Магроса
ГЛАВА № 22
КРЕПКАЯ ДРУЖБА И ЛАВРЫ
По горному ущелью пробирался всадник. Белая башня становилась всё ближе и ближе, она возвышалась над всеми горами. На лошадином крупе лежало тело старого немощного эльфа. Всадника встретили два эльфийских лучника. Они что-то спросили у всадника, а тот положил руку на сердце, что-то им ответил и показал на тело эльфа. Лучники его пропустили. Кавалерист прошёл по широкому каменному мосту, он прошёл через один из бастионов и направился в направлении центральной башни. Из неё вышел коренастый старый гном, он распростёр свои объятия и пошёл встречать наездника.
- Мирваланг! Вы уже вернулись! И спасли Дионье, я вижу.
- Да мы спасли Дионье, господин Примиат, - произнёс Мирваланг печальным голосом.
- А где же ваши друзья? Неужели погибли!?
- Нам пришлось разъехаться разными дорогами. Мантабана поразило архельским газом…
- Да вы что? Как же так произошло? Пройдёмте-ка ко мне в кабинет, там вы всё мне расскажите.
Комендант подозвал одного из рыцарей:
- Положите, пожалуйста, этого старика в лазарет на первом этаже главной башне. Это тот самый похищенный король Ширфенблоу.
Неизвестный светлый рыцарь немедленно подбежал к старику, взял его на руки и понёс в башню. Два гнома начали подъём по лестнице. Как только они оказались в кабинете у Примиата Картезиана, комендант пригласил рыцаря сесть.
- А теперь, Мирваланг, рассказывайте мне, что произошло.
Мирваланг медленно опустился на кресло, взор направил в левый нижний край кабинета, слегка облизнул языком свои усы, будто вспоминая минувшие события. После чего он начал рассказывать спокойным монотонным голосом.
- Мы выехали из Светлого Дома, добрались до Штира, нашли там мага Анже Верманда. Он слепил из нас отменных орков, сказал нам новые сведения. Мы пошли в таверну, узнали ещё некоторую информацию. У нас появился слуга, мы купили дом на деньги, вырученные с коня Робина. Разузнали о нескольких высокопоставленных орках, посетили их жилища, несколько раз нам приходилось давать им взятки. Много раз нам доводилось сражаться. Нам даже приходилось прибегать к пыткам и запугиваниям…
- Ну, ради достижения конечной цели иногда необходимо забыть о морали.
- Согласен. Так вот, мы узнали, где заточён старый правитель. Место заточения оказалось подземелье. Вход в него осуществляется только через могильную плиту (комендант взглотнул)…
- Вам пришлось и на том свете побывать? – испуганно спросил гном.
- Нам приходилось там бывать множество раз, господин Примиат. Мы подняли крышку склепа и зашли в подземелье. Там нам пришлось сразиться с орками, среди которых был мертвец, все его называли господин С. Наверное, это было краткое сокращение «господин смерть». Мы всех их победили. До этого господин С успел бросить в Мантабана горшочек с мёртвой жизнью. Стрела нашего эльфа успела разбить этот сосуд, но некоторая его часть попала в лёгкие Мантабана. Мы договорились, что Робин поскачит с Мантабаном в Ширфенблоу, а мы с Балином повезём Дионье. По дороге Балина схватили, а может и убили, не знаю, я пытался найти его, но в том лесу было слишком темно. Я сражался с пятнадцатью орками, многих из них я убил, но пришлось убегать, потому что их целью было схватить Дионье.
- Вы всё сделали правильно, господин Мирваланг. Дионье – прежде всего. В своё время мне также приходилось выбирать между друзьями и миссией. Я также старался убить двух зайцев одновременно. А вы все молодцы. Однако плохо будет, если хоть один из вас не вернётся. Мантабана жалко, он такой молодой, будет весьма прискорбно, если мы его потеряем.
- Я уверен, Робин сейчас сидит со своим другом эльфом где-нибудь под деревом родового сада семьи д;Ратьяков. Сидят и грызут яблоки, вспоминая нас.
- Тогда нужно отправить им письмо. Вы ведь знаете, где живёт Мантабан?
- Нет, ни разу у него не был.
Примиат встал с кресла, подошёл к шкафчику. Открыл его и начал перекладывать стопки бумаг, ища нужную стопку. Когда нашёл её, принялся перебирать листы. Из середины кипы он достал лист с надписью «Мантабан д;Ратьяк», потом прочитал с него:
- Улица Благовестия триста тридцать три.
- Тогда я немедленно пойду и отправлю письмо.
- Идите, Мирваланг, до свидания.
- До свидания.
Гном вышел из комнаты коменданта и направился к голубятне. Он поднялся на крышу жилой башни и вскоре достиг своей цели. Рыцарь зашёл в голубятню, поздоровался со стариком эльфом и попросил у него лист бумаги. Эльф дал ему лист и гном начал писать:
«Огромный вам привет, дружище Мантабан. Пишет тебе Мирваланг Савантус. Как ваше здоровье? Поздоровайтесь за меня с Робином. Как только прейдёте в себя, приезжайте в Светлый Дом. Надеюсь, вы снова на коне, мой друг, и в том и в другом смысле этого слова. Я уже отвёз Дионье, он жив и скоро поправится. К сожалению, по дороге в Ширфенблоу нас настигли орки, Балин отстал, мне пришлось одному продолжать путешествие.
Робин и Мантабан, приезжайте ко мне, вас ждут награды».
Ниже Мирваланг дописал: «Благовестие 333», потом дал письмо хозяину голубятни, тот взял одного белого почтовика, привязал письмо к его ноге и запустил его вверх.
……………………………………………………………………………………………
Мантабану с каждым днём становилось всё лучше и лучше. Он изредка терял сознание, Робин не отходил от своего друга ни на шаг и старался всякий раз быть полезным эльфу. Семья Мантабана окутала сына любовью, отчего выздоровление шло очень быстро. Эльф старался, как можно меньше спать. Для этого отец Арилье готовил сыну отвары, которые полностью удовлетворяли потребность во сне. Светлый рыцарь питался только тем, что росло у него в саду, пил только воду из пруда, всё это с взаимодействием с другими факторами создавало парню идеальнейшие условия для жизни.
В один из тёмных осенних вечеров в поместье д;Ратьяков прискакал эльф с письмом Мирваланга. Письмо взял отец и отнёс его сыну.
Мантабан взял письмо и прочитал его вслух. Рядом кроме гарсакса никого не было.
- Прекрасно, сказал Робин, - наша миссия выполнена, - Дионье спасён.
- А что же интересно приключилось с Балином.
- Надеюсь, наш маленький друг выкарабкался из неприятностей и сейчас уже скачет домой.
- Да и я на это надеюсь. Балин вёрткий и хитрый, ему всё ни по чём.
- Да ни кому так часто не сопутствует удача как нашему триону, - произнёс Робин.
- Ну что, мой друг Робин, нам пора скакать в Светлый Дом.
- А вы уже здоровы, Мантабан?
- Думаю, да. Сегодня не было никаких проявлений архельского газа.
- Всё равно уже темно. Лучше будет, если завтра утром мы проснёмся пораньше и пустимся в дорогу.
Мантабан в знак согласия кивнул головой и уселся на траву. Тоже самое сделал и великан. Они замолчали, эльф положил руку на плечо гарсаксу и обнял его, Робин ответил взаимностью. Мантабан вдохнул свежего воздуха и посмотрел на небо, в это время одновременно заверещали несколько сверчков.
- Вы не представляете себе, Робин, - тихо произнёс эльф, - как я вам благодарен. Лучшего друга, чем вы, я не знал.
В ответ на эти слова гарсакс чуть заметно улыбнулся и чуть сильнее сжал плечо эльфа. Потом Робин тоже посмотрел на небо. Начала появляться луна. На двух друзей подул ветерок.
- Не буду сегодня пить никакой отвар, - произнёс Мантабан, - посплю обычным сном.
Светало. Два светлых рыцаря проснулись рано. Мантабан сообщил родным, что ему пора скакать в Светлый Дом. Арилье достал второго коня. Робин и Мантабан сели на них отправились в путь. Ехали они около суток.
Два путника начали подходить к крепости. Они прошли по каменному мосту, подошли к башне общежития и начали подниматься вверх. Они достигли лестничной клетки и направились в комендантскую комнату.
- Здравствуйте, Примиат Картезиан, - произнёс Мантабан и первым зашёл в комнату.
- Здравствуйте, - поздоровался Робин.
- Мантабан! – воскликнул комендант, - вы живы! Какое счастье! Робин, вы смогли донести парня живым и здоровым, спасибо вам.
Комендант пожал руки двум рыцарям и усадил их на скамью.
- А где же Балин, интересно? – спросил Примиат.
- А что он ещё не вернулся? – произнёс Мантабан.
- Он обязательно вернётся, - проговорил Робин, нужно только подождать.
- А сейчас, господа светлые рыцари, нам нужен Мирваланг. Его комната находится на девятом этаже номер 4007. Сходите к нему и приведите его ко мне.
Робин и Мантабан вышли из кабинета и начали спускаться вниз. Они дошли до девятого этажа и принялись искать нужный номер. Они шли по длинным освещённым коридорам и оглядывали двери. Наконец воины нашли цифру 4007. Робин постучал.
За дверью послышались тяжёлые шаги, дверь отворилась, а на пороге нарисовалась широкая фигура гнома. Его взгляд был опущенным и усталым. Как только гном узнал Робина, его глаза засияли радостью. А как только он увидел Мантабана, ликованию его не было предела.
- Мантабан! – воскликнул гном и обнял его своими огромными ручищами, - вы живы! А я так переживал за вас!
Три светлых рыцаря по очереди обнялись, Мирваланг пригласил их к себе, усадил на кровать.
- А вы Робин, просто молодец! Истинный гарсакс!
- Спасибо, Мирваланг, - произнёс Робин.
- Рассказывайте, как вы добрались до Ширфенблоу. Каким способом смогли прогнать архельскую заразу.
- Нам сейчас нужно идти к Примиату, - произнёс эльф, - давайте, мы всё расскажем вам по дороге к нему.
Гном, гарсакс и эльф вышли из комнаты, и пошли по коридору. Они поднялись по лестнице, дошли до кабинета Примиата и вошли в него втроём. Рыцари поприветствовали коменданта.
- Ваш Балин так и не прибыл? – спросил он.
- К сожалению, нет, - вздохнул гном.
- Подождём ещё несколько дней, господа, - произнёс Примиат, если через три дня он не вернётся, вы ещё раз зайдёте ко мне.
- А где находится его комната? – полюбопытствовал Мантабан.
- На первом этаже под номером сто сорок семь.
Рыцари попрощались с Примиатом, и вышли из его кабинета.
- Пойдёмте ко мне, - произнёс Мирваланг.
Рыцари направились на пятый этаж в комнату гнома. Когда они зашли в неё, гном усадил друзей на свою кровать. Потом гном подошёл к шкафу и начал в нём рыться.
- Подождите, - пробормотал он, копаясь в завалах всевозможного солдатского хлама.
Около пяти минут рылся гном и что-то искал. Он начинал раздражаться оттого, что не мог найти то, что хотел. Робину и Мантабану начало это казаться забавным. Мантабан сидел на кровати и разглядывал комнату своего друга. Она была намного красивее, чем комната эльфа, было заметно, в ней очень долго живут. По бокам каменной рамы висели яркие оранжевые шторы, над широкой деревянной кроватью висела блестящая гномовская кираса. Рядом с ней висел целый арсенал оружия. Оружие было только гномовское – топоры да молоты. Мантабан заметил, что на стене висит другой шлем, «значит свой ты оставил у орков дома». У входа в комнату стояли два больших толстых шкафа из прочной и долговечной породы дерева. А гномы, как известно, любят крепкие и большие вещи, как никто другой. На полу валялись листы бумаги, в углу стояла чернильница, в другом углу комнатки кучей лежали какие-то строительные инструменты. Весь этот живописный гномий бардак казался очень милым сердцу Мантабана. В жилище гнома отсутствовала пыль, а все эти нагромождения бесполезного хлама напоминали природный горный ландшафт, было всё красиво и беспорядочно. Всё было разбросано, но комната была чистой и аккуратной. Короче говоря, каким был Мирваланг, такой и была его комната.
- Нашёл! – заликовал он и достал большую бутылку из шкафа, - я припас одну бутылку чудного орчьего вина.
- Как вы умудрились пронести сюда вино? – спросил гарсакс и рассмеялся.
- Выпьем, друзья! – воскликнул старый рыцарь.
- Мне не очень хочется вина, - произнёс Мантабан.
- Да ла-адно вам, - басом протянул гном, - красное вино укрепляет сердце. Это мне нужно беречь своё здоровье, а вам, Мантабан, и беспокоиться не стоит.
Мирваланг встал с кровати и подошёл к полочке, что торчала из стены. Взял оттуда три кружки и понёс воинам.
- Конечно, жалко, друзья мои, что я достал сегодня только три кружки, а не четыре, - проговорил старик.
- Да-а, - грустно сказал Робин.
Воины взяли по кружке. Гном налил себе вина до краёв, потом налил Робину не меньше, чем себе. Мантабану он налил только пол кружки, потому что тот сделал знак рукой не наливать полную. Гном сделал большой глоток, и сразу же вина в его посудине стало в два раза меньше. Мантабан пил вино на свой манер, медленно посасывая его. Робин сделал первый глоток, на его лице одновременно было два настроения, присутствовала и печаль и радость. Взгляд гарсакса был направлен в пол. Он пил вино и снова о чём-то глубоко задумался.
Прошло полчаса. Взгляд гнома помутился, он пристально смотрел сквозь пространство, а голова его слегка покачивалась.
- Мирваланг, что за мысль овладела вашим сознанием, - весело сказал эльф. Смотреть на гнома было и впрямь смешно. Казалось, будто тот пытается придать себе излишнюю серьёзность.
От слов Мантабана гном вышел из ступора, повернулся к эльфу, посмотрел на него своими добрыми, но пьяными глазами.
- Мантабанчик, - произнёс гном и обнял эльфа своими мускулистыми руками. Объятия получились крепкими, оттого что вино разыгралось в крови старика, эльфу даже стало трудней дышать, - как хорошо, что ты остался жив. Я за тебя так переживал. Тогда, в подземелье я думал, что ты безвозвратно потерян.
Мантабан похлопал друга по плечу, чтобы тот ослабил объятия.
- Допьём, наконец, эту бутылку, - произнёс охмелевший рыцарь и налил друзьям ещё по кружке. Робин был трезв как всегда, вино не производило на него никакого эффекта. Мантабан начал замечать, что его рассудок скоро помутится, поэтому он отказался от следующей кружки.
- Когда орки пьют, - сказал гном, слегка запинаясь, - они обычно спрашивают: «За что пьём?» Кто-то из них говорит «за нашу дружбу» ну, или «за семью», например, или «за любовь». Но, по сути, то они пьют в угоду своему чреву, - Мирваланг громко икнул, - и к чему эти лживые фразы… а вот мы гномы, когда пьём, - произнёс рыцарь и все буквы в словах смешались, так что не было ничего понятно.
Мантабан и Робин с улыбками наблюдали за своим товарищем и ждали, что он скажет дальше, какую «ловкую» мысль изрекут его красные пьяные уста.
- …когда мы гномы пьём, мы зря слов никаких не говорим, - пробормотал рыцарь, пытаясь построить фразу, - мы больше делаем, чем говорим… мы, когда пьём, мы думаем… к чему бросать пустые слова…
Эльф и гарсакс рассмеялись. Гном поднял на них непонимающий взор. Увидел, что они смеются, и тоже рассмеялся, как бы сам над собой. Гном обнял эльфа правой рукой, левой рукой – гарсакса, и прижал их обоих к себе.
- Как я вас люблю, друзья!
Три светлых рыцаря посидели ещё пару часов в комнате гнома, они разговаривали и обсуждали свои недавние приключения. Потом рыцари разошлись по своим комнатам, так как на улице настала ночь, нужно было готовиться ко сну.
Третьи сутки подряд Робин и Мантабан проводили в крепости, Мирваланг – четвёртые. Все эти три дня эльф и гарсакс несли службу, их записали в рыцарские отряды. У Мантабана в отряде насчитывалось пятьдесят стрелков, у Робина – двадцать кавалеристов. За эти три дня молодым рыцарям довелось полностью вкусить жизнь в Светлом Доме. Два молодых воина вдоволь наговорились со своими новыми сослуживцами. Среди стрелков светлых рыцарей были те, кто стреляет лучше Мантабана, и те, кто стреляет хуже. Беспокоило рыцарей одно: Балин до сих пор не возвращался.
Под конец третьих суток Мирваланг, Мантабан и Робин собрались в комнате у эльфа. Они, как и три недели назад сели на кровать и пили чай, который принёс гном. Через некоторое время объявили время завтрака. Три рыцаря взяли себе завтрак и вернулись в ту же комнату. А рыцарский завтрак состоял из злаковой каши с ягодами. Воины сели на кровать Мантабана и только опустили ложки в тарелки, как за дверью раздался стук.
- Кто это ещё может быть, - пробурчал гном. Он был обычно недоволен, когда его отвлекали от еды, а если отвлекали от совместной трапезы с друзьями, то недовольство было в сто крат сильнее.
- Что-то мне подсказывает, что сейчас будет самая радостная встреча в моей жизни, - тихо проговорил Мантабан и отодвинул тарелку в сторону.
- Могут светлые рыцари принять никчёмного орка? – раздался голос за дверью.
- Балин, - прошептал Робин и улыбнулся своими тонкими губами, вместе с ними приподнялись и его усы.
- Заходите! Открыто! – крикнул эльф.
Дверь отворилась, и на пороге появился трион.
- Балин!!! – возликовал Мирваланг и соскочил с кровати, - ты жив! Ты вернулся! – радовался он и крепко обнял его и приподнял от пола.
Теперь Балин стал узником крепких рук добродушного гнома. Он улыбался и тоже держал гнома в объятиях. С кровати встали Робин и Мантабан, их радости также не было предела, но все их слова приветствия заглушались криками старого темпераментного рыцаря.
Когда гном успокоился, эльф пригласил всех снова сесть на кровать, потом попросил друзей подождать его.
- Друзья подождите меня. Я сейчас приду. Балин я принесу ваш завтрак…
- Спасибо, друг.
- Только не рассказывайте, что с вами приключилось, пока я не вернусь.
- Хорошо, хорошо, - произнёс трион и показал свою светлую улыбку.
Эльф побежал на первый этаж башни, где была столовая, схватил порцию и побежал обратно. Так сильно было его счастье от встречи с другом. Мантабан ворвался в свою комнату, дал Балину его кашу, и плюхнулся на кровать.
- Рассказывайте, - выпалил эльф, тяжело дыша.
Трион около часа рассказывал рыцарям про своё заточение в ришпианской тюрьме, рыцари внимательно его слушали.
- Главное, что вы живы и здоровы, друг Балин, - произнёс Робин.
- Господа, нам нужно зайти к коменданту, вы не забыли, - проговорил эльф.
- Так сделаем это завтра. Сейчас уже поздно, - изрёк гном.
Четыре рыцаря посидели ещё немного, потом прогулялись до столовой, вернули столовую утварь. Они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам.
И в эту ночь Мантабану не удалось поспать столько, сколько нужно для того, чтобы весь предстоящий день чувствовать себя в своей тарелке. Чуть солнце выглянуло из-за горизонта, эльфа разбудил стук в дверь. Ах, как эти эльфы любят просыпаться вместе с солнцем. Мантабан мгновенно встал с постели, но бежать сию же секунду к двери не намеревался. Он сперва навёл порядок в полусонном тумане своих мыслей. Потом в темноте нашёл спички на своём столе, зажёг ими четыре лампы, что висели на каждой стене комнаты рыцаря.
- Кто это? – спросил он.
- Господин Мантабан?
- Да, вы правы, это я, - сказал эльф и открыл дверь нежданному гостю, - здравствуйте.
На пороге стоял эльфийский рыцарь высокого роста в чёрном жилете и зелёном плаще. Он слегка поклонился и вошёл в комнату парня.
- Доброе утро, вам. Я от нашего коменданта…
Мантабан подошёл к своему столу, взял кувшин с водой, попил из него и вылил немного на своё лицо.
- … вас не затруднит пройти со мной?
- Куда же? – спросил юноша и обеими ладонями растёр воду по своему лицу.
- В зал славы Светлого Дома. Вас четверых наградят и впишут ваши имена на стену воинского почёта, а ваши лица высекут на каменной стене.
- Ничего себе! Конечно, я пойду. Подождите, я оденусь, приведу себя в порядок.
Мантабан был обрадован той новостью, которую принёс неизвестный воин. Он быстро надел на себя свой традиционный военный костюм светлого рыцарства, который состоял из кожаных сапог до колен, эльфийской кольчуги, кожаной жилетки и зелёного плаща.
Когда рыцарь собрался, эльфы вышли из комнаты и направились по коридору. Мантабан узнал у провожателя, что его имя такое же, как и у отца – Арилье. Эльфы спустились по лестнице и оказались на улице. Было прохладное осеннее утро, было ещё плохо видно дорогу и бастионы, а вот купол главной центральной башни освещался ярко-красными лучами восходящего солнца. Арилье и Мантабан шли по направлению к башне, которая стояла почти вплотную к жилому бастиону.
- Нам сюда, - сказал Арилье, указывая на башню.
Мантабан оглядел её сверху вниз. Она был немного тоньше и ниже, чем бастион, откуда он вышел. По мере приближения к входу башни, всё громче слышались голоса и крики рыцарей. Арилье открыл дверь, гул голосов десяти тысяч светлых рыцарей чуть не оглушил Мантабана. А перед его глазами предстал огромный величавый зал с тысячами светлых рыцарей. Мантабан ощутил эту бешеную героическую энергетику, исходящую от воинов, все они были благородны и высоки, даже те, кто были маленького роста. Потолок был настолько высок, что свод купола снизу казался маленьким кружком. Арилье повёл парня через толпу, а тот в свою очередь оглядывал зал, ведь он пришёл сюда первый раз. Зал славы был очень широк. На стенах висели свечи, сотни многоуровневых резных канделябров с длинными толстыми свечами освещали зал. На нижней части стены было высечено множество лиц, выполненных в барельефе. Вдоль стен также стояли статуэтки воинов, сделанные из мрамора, гранита и глины. Не сложно догадаться, что лица и статуи были сделаны по образам прославившихся светлых рыцарей. Поверхность пола состояла из трёх огромных плит, лежащих в зале, словно три огромных ступени. На них находились рыцари, на самой высокой плите стояли гномы и трионы, так как они имели низкий рост. Над толпой качались нечто вроде трёх пьедесталов, прикреплённых двенадцатью цепями к куполу. На вершине башни у самого свода стояли гномы и дежурили у рычагов. Три парящих пьедестала имели возможность парить над всем залом, гномы наверху могли, прокрутив нужные колёса, переместить миниатюрную сцену к самой стене. Все стены и пол состояли из голубого и зелёного мрамора, покрытого толстым слоем стекла. Какое невообразимое величие хранят эти стены! Как сверкает зал славы от проникающего света! Вся эта исполинская постройка – дело рук искуснейших зодчих Магдома. Страна гномов отправила в Светлый Дом лучших каменщиков, лучших архитекторов и инженеров. Они и возвели это сложнейшее и великолепное сооружение. Многочисленные окна и витражи у основания свода пропускали свет, на стенах и на полу образовывались красочные узоры. Восходящее солнце играло лучами и раскрашивало весь зал славы, всех светлых рыцарей в зелёные, красные, синие, жёлтые оттенки. Цветовая феерия! Буйство красок! Всё это пестрилось в огромном зале Светлой крепости. Сложная конструкция, состоящая из ста больших зеркал, витражей и окон поражала воображение первопроходцев. Над сводом огромного купола кружили орлы. Их было около пятидесяти. Они прилетали каждый раз, когда в зале славы проходили подобные чествования. Эльфийские рыцари звали их для того, чтобы эти благородные птицы украсили праздник воинской чести и чтобы своим присутствием привнесли в зал славы настроение свободы и воли.
Арилье вёл Мантабана через толпу светлых рыцарей, пока перед взором юного эльфа не предстал проход в стене. Всё это время паренёк крутил головой по сторонам, и не успевал насладиться всеми деталями интерьера фантастического зала. Он поймал себя на мысли, что его восприятие до сих пор осталось как у восьми летнего ребёнка. Мантабану было всё так интересно и ново, что на его лице непроизвольно растянулась широкая блаженная улыбка. Эльф опустился с небес на землю, а точнее с потолка, он попридержал свои эмоции и сосредоточил взгляд на затылке Арилье, дабы не потерять его из вида. Возле прохода стояла группа гарсаксов, они о чём-то шумно беседовали, вид их был весьма статен и благообразен. Воины разговаривали на кэдском языке, один из гарсаксов что-то сказал, и вся группа разразилась бравым раскатистым смехом. Как только Арилье и Мантабан приблизились к проходу на расстоянии двух шагов, группа смеющихся великанов сразу же затихла и расступилась, а в их глазах Мантабан прочитал уважение к нему. Проход в стене не закрывался дверью, косяки состояли из изумруда и были выполнены в традиционном гномовском стиле, то есть на них был резной узор, строгий и угловатый. Два эльфы шли по коридору, он освещался намного лучше, чем коридоры жилого бастиона, а стены украшали картины. Через каждые десять метров была дверь. Ноги Мантабана уже вели его по лестнице, ведущей вверх. Через несколько секунд юноша услышал до боли знакомый голос:
- Чтобы я врал! Клянусь бородой! Клянусь честью! Да чего там, клянусь фамилией Савантусов!
«Мирваланг, Мирваланг, вы уже здесь, мой друг» - прошептал Мантабан и улыбнулся.
Арилье, наконец, привёл парня туда, куда должен был привести.
- Прощайте, Мантабан, я привёл вас. Удачи вам в вашей рыцарской службе.
- Прощайте, Арилье. Вам тоже удачи, - сказал Мантабан и пожал эльфу руку.
Юноша проводил взглядом тёзку своего отца и повернулся назад, перед ним был трехметровый проход в стене. Мантабана и проход разделяли три ступеньки. Он поднялся и прошёл через него, его взору открылась широкая лоджия, выходящая внутрь зала. Пол был выложен красно-белой квадратной плиткой, которая переливалась на свету. Лоджия имела форму круга, она лишь наполовину закрывалась потолком, а на её открытую часть падал свет, выходящий из окон и витражей. Лоджию огибало тонкое металлическое ограждение, а посередине имелась дверца. Мантабан обратил внимание на людей, которые сидят в тенистой части лоджии. Вдоль гладких, как яичная скорлупа стен, стояли низкие лавочки, на них восседали три светлых рыцаря. Это были Мирваланг, Балин, а третий был не Робин, нет. Третий персонаж носил густую рыжую бороду, он сидел на лавке около Мирваланга, взгляд его старых чёрных глаз был мудрым и пронзительным. На вид ему можно было дать шестьдесят лет, но, как и у всех гномов, доживших до старости, состояние его организма и души было идеально. Ведь все гномы, проживая года, набираются не только мудрости и силы, но ещё приобретают ни с чем, ни сравнимую остроту ума. Преклонные года для Магдомца – это начало новой молодости. Рыжебородый гном носил кольчугу, которая блестела на солнце великолепным голубым цветом, на ногах его были надеты тяжёлые сапоги из буйвольей кожи. В руках он держал серебристый шлем, заклепанный в десяти местах, а на голове росли густые огнено-рыжые вьющиеся волосы.
Мантабан за секунду оглядел лоджию и воинов. Как только он сделал вдох, чтобы поприветствовать рыцарей, раздался голос. Голос был тихий медленный и с лёгкой хрипцой.
- Маленький эльфийский соколёнок. Снаружи слаб и раним, а внутри бушует ураган нескончаемой силы, - степенно произнёс гном.
Мантабан обратил внимание на рыжего гнома. Что удивило парня, так это то, что, когда приятель Мирваланга говорил эти слова, его уста оставались неподвижными, не один волосок под носом и на подбородке не дрогнул. Голос гнома был завораживающим. Тональность его голоса самым интересным образом изменялась с каждым сказанным словом, а интонация была такой, будто гном рассказывает какую-то интересную сказку.
- Здравствуйте, - тихо и скромно произнёс Мантабан, улыбнувшись, - меня зовут Мантабан д,Ратьяк, - произнёс он и протянул руку рыжему незнакомцу.
В ответ гном не пошевелил ни одной своей мышцей, а лоджия вновь наполнилась спокойным баритоном незнакомца.
- Эльфы… - произнёс рыжебородый гном, а Мантабан продолжал вглядываться в рыжие заросли гномьей бороды, пытаясь понять, как ему удаётся произносить слова и при этом не шевелить губами, - Дети-цветы… юные ветра… ты так молод, но твои глаза столько видели. Сколько мудрости и вечности из них уже исходит. Я не удивлюсь, если в конце своего пути ты станешь богом. . . Да, да, мой мальчик, именно богом.
Всё это время эльф стоял перед гномом и держал перед собой вытянутую ладонь. Парню не терпелось пожелать своим друзьям доброго утра и спросить у искушённого Мирваланга, что происходит в этом зале, и что с ними будут делать. Мирваланг в это время сидел неподвижно и краем глаза поглядывал то на своего приятеля, то на эльфа. Трион с интересом наблюдал за ними всеми, и также сидел, не шевелясь и не произнося ни слова.
Мантабан уже хотел опустить свою ладонь, прежде поздороваться со своими друзьями, нежели с незнакомцем. Но вдруг рыжебородый гном резко поднялся со скамьи и набросился на Мантабана с объятиями. Эльф удивился такой резкой смене настроения, сначала он подумал, что незнакомый гном невменяем и ведёт себя неадекватно, оттого что дальние походы и кровавые схватки помутили его разум.
Мирваланг всей своей широченной спиной облокотился на круглую стену, левой рукой почесал себе бороду и тихо рассмеялся
- Мантабан д;;Ратьяк! – громко вскрикнул гном и слегка отдалил от себя эльфа, - Вы около месяца служите ордену и уже проявляете чудеса смелости! Мирваланг мне про вас рассказал. Вы так молоды, но вашей несокрушимой воли хватит на пятерых рыцарей…
- Спасибо вам! – громко сказал юноша, перебивая рыжего добродушного здоровяка.
Гном ослабил объятия, и парню удалось вырваться из его крепких рук.
- Меня зовут Ярвал Рамунг! – громко представился гном.
- Приятно познакомиться, - произнёс Мантабан, - доброе утро, друзья, - произнёс он, обращаясь к Мирвалангу и Балину.
Балин поднялся со своей скамьи и обнял друга. Для Мантабана было непривычно обнимать маленькое тело триона, за последние дни, его жизни слишком часто угрожали гномы со своей манией всех крепко обнять. Потом поднялся и Мирваланг и тоже обнял эльфа, но не так крепко, как обычно.
- Это мой старинный друг, - произнёс Мирваланг, указывая ладонью на Ярвала, и продолжая широко улыбаться, - я знаю его пятьдесят лет, мы прошли с ним через все перипетии и сложности судьбы. Но, несмотря на то, что мой друг мудр как небесные горы, я знаю его лучше, чем он сам себя знает (лицо Ярвала осталось каменным), поверьте мне. Ярвал крайне неразговорчив, он считает, что человек, который сказал за месяц больше трёх тысяч слов – болтун и не умеет пользоваться великим даром речи. Но вы, друзья не относитесь к нему предвзято, в этой рыжей голове так же много мусора, как и в моей.
- Мирваланг, - перебил его Мантабан, - а где же Робин?
- Ах, Робин! Он обязательно скоро поднимется к нам.
- А позвольте спросить, что с нами будут делать.
- Ничего такого страшного, мой друг, с нами делать не будут. Мы ступим на эту свисающую площадку, в нашу честь сыграют композицию. Примиат скажет хвалебную речь, наградит нас. Потом будет пир… Хотя не знаю, может и не будет.
Гном вдруг запнулся, замолчал.
- Но очень надеюсь, что всё-таки будет, пробасил он и громко засмеялся.
На лестнице послышались тихие, но уверенные шаги.
- Приветствую вас, - произнёс Робин и переступил порог лоджии, после чего поклонился и обвёл взглядом всех присутствующих.
Ярвал посмотрел на пришельца, и его рыжие брови нахмурились, будто ему нагрубил мальчуган.
Робин обнялся со всеми своими друзьями, но когда подошёл к Ярвалу, тот не удостоил гарсакса даже взглядом, а лишь неуважительно пожал ему руку.
- Тебе нужно ехать домой, а когда выздоровешь, возвращаться в светлый орден, - траурно и монотонно произнёс рыжебородый гном.
- Что вы имеете в виду? Я считаю себя абсолютно здоровым, - удивлённо сказал Робин.
В ответ Ярвал ничего не ответил, а в компании рыцарей застыла полуминутная тишина.
- Иногда мне кажется, - начал молвить гном, - мой друг Ярвал понимает больше чем кто-либо другой, но не хочет говорить что именно. А иногда мне кажется, что вид того количества крови, которое он пролил за свои сорок лет, помутили его рассудок…
Голос гнома прервал звук трубы и грохот металла откуда-то сверху, после чего последовали возгласы тысяч светлых рыцарей.
- Приготовьтесь, друзья, - изрёк Мирваланг и поднялся со скамьи, - нам пора. Делайте тоже самое, что буду делать я. А сейчас нам нужно просто перебраться на это висячую сцену, - произнёс он и указал на медленно плывущую к лоджии площадку, которая крепилась цепями к работающему механизму, что располагался у свода купола и приводился в действие группой гномов.
Мирваланг подошёл к железному ограждению, отворил дверцу. К этому моменту платформа была уже на уровне лоджии, а расстояние между ними сократилось до двух метров. Как только сцена ударилась о каменный край лоджии, четыре светлых рыцаря, спешно перебрались на неё. В этот момент взоры всех десяти тысяч рыцарей устремились на друзей. Всем было очень интересно, что представляет собой эта отважная четвёрка. Ведь очень долгое время светлый орден не посылал таких удачливых бойцов. А миссия, которая была выполнена Мирвалангом, Балином, Мантабаном и Робином по праву может считаться невыполнимой и наисложнейшей. Конечно, светлые рыцари выполняли задания и посложнее этой, но среди четвёрки были два малоопытных воина, а орчья разведка на данный момент представляла уже хитрую и изощрённую систему. При всём при том ни один из рыцарей не погиб. Далеко не всем отрядам удавалось вернуться из вражеского тыла с выполненным заданием, да ещё в полном составе.
Весь зал славы наполнился ликованием басистых голосов, кричали в основном гномы, самыми спокойными оставались трионы и эльфы, гарсаксы начали петь какую-то военную песню, состоящую из отдельных звуков. Первый раз в жизни Мантабан почувствовал к себе такое большое внимание, он подошёл к ограждению, взялся за него руками и смотрел вниз на воинов. Первый раз он испытал это пьянящее чувство грянувшей громоподобной славы. Его переполняла радость, но на лице его не было улыбки, зато изнутри его душа светилась от нахлынувшего чувства военной гордости и от осознания той мысли, что он защитник Ширфенблоу, что он нужен своему народу, своей семье, земле и каждому дереву, растущему на эльфийской земле, каждой травинке. Но Мантабан не зазнался. Нет. Даже в эту секунду, когда десять тысяч отважнейших, искуснейших воинов Светлого Материка превозносили его над всем Светлым Домом, он оставался тем же самым Мантабаном, таким же простым эльфийским поэтом, таким же романтическим парнем, как и несколько лет назад.
Платформа, на которой стояли друзья, была круглой и состояла из дубовых досок, укреплённых железом. Она, так же как и лоджия была ограждена металлическим ограждением. Площадь платформы была около девяти метров. Первые минуты «полёта» четыре светлых рыцаря стояли рядом друг с другом, держась руками за ограждение и приветствуя собравшихся воинов. Робин стоял справа от Мантабана и слегка махал рыцарям правой рукой, а на лице его была неповторимая гарсацкая улыбка, чуть заметная и загадочная. Балин и Мирваланг стояли слева от эльфа. По их лицам можно было понять, что им не раз доводилось быть в центре таких праздников славы. Гном стоял, то, опуская взор на полчища ликующих рыцарей, то, поднимая его вверх, чтобы понаблюдать за парящими у сводов орлами. На его лице можно было прочесть: «Заканчивайте с этим побыстрее, а то моё горло пересохло, а под моей кроватью завалялось полбутылки красного винца». Трион был, как всегда сдержан в эмоциях и спокоен как удав, из него как всегда струилась всеобъемлющая доброжелательность ко всем, и не было ни капли негатива.
Платформа с рыцарями остановилась в центре зала, на высоте десяти метров от пола. А вторая платформа, которая висела очень высоко, начала опускаться вниз. Как только она поравнялась с лоджией, противоположной лоджии рыцарей, она начала отъезжать в сторону. На той лоджии сидели четыре эльфа, у них в руках были инструменты: скрипка, арфа, виолончель и флейта. Они ступили на парящую сцену, и та начала своё движение над головами собравшихся воинов. Как только сцена с музыкантами остановилась на уровне четырёх друзей, в зале как по команде наступила гробовая тишина, все светлые рыцари почтительно замолчали, потому что все они знали, что сейчас квартет будет играть музыку в честь победителей, вернувшихся с миссии. На фоне всеобщего ожидания, любопытства и нетерпения тонко зазвучала скрипка, так тонко, что у чувствительного Мантабана по коже побежали мурашки. А ведь он - эстет, и понимает не только поэзию. Как только скрипач сделал звук своего инструмента более низким, эльф с арфой заставил весь зал улететь за пределы Магроса. Как трогательно и гармонично сочетались эти два инструмента. А ведь это только первые ноты подготовленной композиции. Позже вступил виолончель, он задавал такт и заставляли биться сердца воинов под свой ритм. Мелодия была спокойная и величественная. Вступил флейтист, он начал воспроизводить звуки, небесные чистые звуки, хотелось ему сказать, что он бог. Весь квартет наполнил зал спокойствием и незыблемой глубиной. Эта музыка вызывала светлые чувства, в неё был вложен целый океан проникновенного величия. Музыканты старались, и они сделали то, на что рассчитывали. Струны их инструментов коснулись струн душ светлых рыцарей и сыграли на ней самую волшебную трогающую мелодию. Звуки инструментов были мягкими и тонкими, но мелодия была наполнена великой силой, и чтобы осознать её, казалось, не хватит и всего объема человеческой души.
Из глаз Мантабана потекли слезы, и отдельные пряди его волос приклеились к щекам. Эльф улетал вверх вместе с божественной мелодией. Уголки рта юноши чуть заметно приподнялись. Робин заметил, что его друг плачет, и хотел было задать ему вопрос, но не посмел произнести ни слова, пока звучит эта музыка. Мантабан понял немой вопрос своего друга гарсакса и повернулся к нему лицом. Его уголки губ ещё чуть приподнялись, потом он снова перевёл взгляд на музыкантов. Этот скоротечный немой диалог был понятен обоим, и друзья продолжали смотреть на музыкантов и удивляться сложности и красоте извлекаемых ими звуков. Как искусно им удаётся комбинировать музыку своих инструментов! Четырём эльфам-музыкантам удавалось рисовать яркие красочные картины в головах всех десяти тысяч собравшихся защитников. От той музыки на ум приходили высокие синие горы, бескрайнее небо, облака, гонимые могучим ветром, образ бога, в конце концов. У каждого он разный.
Музыка звучала уже десять минут, но мало кто из рыцарей желал её окончания, всем хотелась, чтобы она звучала вечно. Мантабан услышал как слева от него гном взглотнул и почесал бороду, потом он глубоко вздохнул.
- Какая красивая мелодия…
«Даже старина Мирваланг проникся музыкой», - подумал эльф, - «наконец-то ты забыл о вине, мой друг… о вине и о войне»
Музыка играла ещё пять минут. Как только арфист и скрипач последний раз коснулись струн, флейтист оторвал свои уста от жерла флейты, а виолончель завершил это произведение независимой одинокой нотой, миниатюрная сцена начала свой путь обратно к лоджии. Музыканты проникли в души воинов и уходили туда, откуда пришли – в тёмный коридор за лоджией.
Через некоторое время из неё вышел сам Примиат Картезиан. Он тихо откашлялся в кулак и глотнул воздуха. Музыканты сыграли идеально, они поразили рыцарей в самое сердце, затронули чувства. Зал даже перестал дышать, казалось, было слышно, как стучат сердца воинов. Тишину зала славы нарушали только орлы, которые рассекали крыльями воздух. Мантабан, Робин, Балин и Мирваланг перевели свои взоры на коменданта, так же сделали все рыцари в зале славы. Голос Примиата зазвучал гулко и громко, зал славы был идеальным местом для того, чтобы наполнять его пламенными речами. Старый комендант вещал всем собравшимся:
- …они сумели противостоять демоническим силам Хубара и Архела. Эти четыре парня ухитрились за несколько дней перевоплотиться в орков и войти в их доверие…
В тот же миг в зале славы началось сумасшедшее оживление. Тесно стоящие светлые рыцари вытащили своё оружие и подняли вверх, это сопровождалось воинственным криком, а башня задрожала от всего этого мощного многоголосья. Четыре друга почувствовали, как дрожит платформа, на которой они стоят.
Примиат продолжал свою речь около получаса. От его слов рыцари или одновременно принимались шуметь или замолкали, проявляя чудеса дисциплины. Как только комендант почувствовал, что его уста не в силах больше порождать красивые фразы и наделять их огнём своей хоризмы, он скомандовал гномам сверху, чтобы те откатили платформу с рыцарями к его лоджии. Четыре воина ступили к гному, тот достал у себя из-за пояса четыре больших золотых медали на лентах, после чего торжественно вручил их воинам, а по залу в очередной раз разнеслось ликование и лязг оружия. После этого Примиат объявил об окончании торжеств. Рыцари начали постепенно уходить из зала, все кроме виновников главного события этого дня. В лоджию к пяти воинам вошли восемь эльфов в серых чуть запылённых халатах. Они были непохожи на воинов, их торсы были не так развиты, а в глазах не было того огня, который всегда присутствует в глазах у воинов. Они поклонились и поприветствовали четырёх друзей. А Примиат показал на них ладонью и сказал:
- Это - Робин Стрейчш из Кэда. Это – Мантабан д`Ратьяк из Ширфенблоу. Это – Балин Крупвингл из Трионии. А это – Мирваланг Савантус из Магдома. Запомнили?
Восемь эльфов одновременно кивнули.
- Значит, принимайтесь за работу. А вы, господа, - обратился он к четвёрке, - можете ступать в свои комнаты.
Товарищи обошли незнакомых эльфов и, попрощавшись с комендантом и с эльфами, направились по коридору.
- Вы думаете, - произнёс Балин, - скульпторы запомнили наши лица и имена, чтобы идеально высечь их на стенах?
Услышав вопрос триона, Мантабан удивлённо посмотрел на своего друга.
- Ведь они ЭЛЬФЫ…